Сегодня любой гражданин России может запросто достучаться до верховной власти. До 18 декабря можно было просто позвонить по телефону 8-800-200-40-40 и задать свой вопрос Президенту. Как бы ни рассуждали либеральные аналитики о "дутом" путинском рейтинге или об извечной вере России в "доброго царя", сухие цифры говорят сами за себя. В "Центр связи с Президентом" позвонило почти полтора миллиона человек, причем многие из позвонивших - жители самых малых городов и глухих деревень.

Понятно, что из полутора миллионов волнующих страну вопросов (от будущего страны до дежурного хита о щенках собачки Кони) Президент сможет ответить лишь на полусотню. Здесь количество не важно - люди звонят, чтобы убедиться: "Путин есть!" Разумеется, он не всеблаг и всеведущ, но важно, что есть сама такая возможность - правильно набрать номер, соединиться, задать вопрос и получить ответ. "Население" воспринимает Путина как единственного человека, способного решать проблемы и отвечать за них перед страной. Такая активность особенно впечатляет своим контрастом с итогами недавних выборов: с не самой высокой явкой избирателей и очевидным провалом партий, не связанных с Президентом.

Выборы продемонстрировали не только кризис на правом и левом флангах политических партий. Вся старая политическая система, основанная на почти "настоящих" партиях, по-видимому, оказалась исчерпана. Сегодня партия, как хрупкая античная клиентелла, возникает в предвыборный период как временное объединение вокруг отдельного лица или "амбициозной корпорации". Объединение, создаваемое с единственной целью - для поддержки этого лица или корпорации. Причем с каждым разом становится все труднее найти партийного лидера даже для представительских целей, например, нашим богатеньким "правым". Недаром политологи сетуют: "Должны прийти люди с иными моральными принципами. С каждым выборным циклом видна идейная и моральная деградация лидеров партий".

Философ Юм разделял все политические партии на две части: партии на почве общего интереса и партии по привязанности к тому или иному лидеру. Он и напророчил нам новое явление в политике - формирование партий по принципам. Считалось, что эти партии, опирающиеся на идеологии, и станут "настоящими" партиями, способными совершить почти невозможное. Однако за десять лет в России не сложилось партии - выразителя крупных социальных интересов, существующей вне бюрократической "вертикали". С другой стороны, в обществе не сформировалось реальной политической силы, способной создать массовую политическую партию. Если таковыми не считать аборигенов КПРФ, уже доедающих свой скелет кита - останки КПСС.

Здесь не помог и закон "О политических партиях", даже формирование по партийным спискам половины депутатского корпуса себя не оправдало. Похоже, что окончательно произошла замена партий как "нашей надежды и силы" на рекламно-пиаровскую имитацию. И только Президент в глазах народа является новым "сплотителем" наших народов в братский, единый союз трудовой. Отсюда сразу стала понятна главная проблема политических партий. Она заключается в том, что партий просто не существует в природе.

По высказанному сегодня мнению Президента, в стране появилась уникальная возможность построить заново многопартийную систему. Тут все будет зависеть от того, воспользуются ли партии этим чистым разграфленным листом. Станет ли Единая Россия социальным и кадровым лифтом для нашей бюрократии. Появятся ли у право- и левоцентристских партий каналы политической коммуникации вне СМИ. Смогут ли они стать источником пополнения политической и кадровой элиты? Это зависит от того, как они будут работать с держателями национального капитала (производственного и социального). Смогут ли привлечь к себе всех региональных ЛОМов (Лидеров Общественного Мнения), которые являются у себя в городке гарантами коммуникации.

Иначе говоря, для реальной массовой партии необходима разветвленная партийная инфраструктура, а в случае медиа-партии (или партии-фантома) можно обойтись и подручными средствами массовой информации. Через масс-медиа виртуальные лидеры доносят до телезрителей свою виртуальную позицию. Это показал и пример КПРФ, впервые в своей истории превратившейся в медиа-партию. По свидетельству руководителя информационно-технологического отдела КПРФ Ильи Пономарева, на этих выборах было невозможно заставить свои районные отделения на местах работать так, как раньше. Это очень серьезный симптом.

А есть ли нужда в еще одном воспроизводстве таких "псевдопартий" в эпоху масс-медиа? Как приходилось уже писать, "старые" массовые партии были созданы не просто до телевизионной эры, а в индустриальную эпоху при появлении массовых профессий. Тогда партии служили трансляторами мнений в социально однородной массовой среде. Серьезное изменение в коммуникациях приводит к радикальным изменениям в технологии воспроизводства власти. Сегодня политтехнологами обсуждается использование на будущих выборах СМС-сообщений, как важного средства коммуникации. С точки зрения способности транслировать мнения и охвата аудитории партии безнадежно проигрывают конкуренцию СМИ. Сегодня обнаруживается, что не только СМИ, но даже телефон является общественным институтом в большей мере, чем политические партии.

Историк Ключевский характеризовал присущую России тягу к сильной и твердой власти, как обоюдное стремление власти и массы к "демократическому самодержавию". В модели "народной монархии" партии оказываются даже вредны, как стена между властью и народом. Иван Солоневич пишет об этом более чем современно: "Государственные думы всех четырех составов были только одним из вариантов этого средостения: они отражали мнения партий, но не отражали мнения Земли ".

Все выглядит довольно просто. Либо мы возвращаемся к аксаковской формуле: "Народу - сила мнения, Царю - сила власти", либо продолжаем безнадежное дело партстроительства в эпоху проигранной конкуренции со СМИ. Тут надо ставить вопрос не о том, каковы потребности "новых" партий или каких "новых правых" цыплят надо выращивать в политинкубаторе. Скорее о том, какие новые структуры могут возникнуть вместо партий для выполнения функции связи между властью и народом. Может быть, постоянно действующий телефонный центр заменит весь этот пестрый партийный карнавал? А высокооплачиваемых шоуменов сменят скромные телефонистки на бюджетном окладе.

Финансовых затрат, выброшенных на провальную предвыборную кампанию "правых", вполне бы хватило на многолетнюю работу колл-центра. Однако такое телефонное "общение царя с народом" не может превращаться в ежедневное бюро жалоб. Назначение телеконференции такого масштаба сродни царскому выходу на Красное медиа-крыльцо. Недаром такое мероприятие проводится только дважды в год: в декабре для народа и в мае для журналистов (этих реальных партфункционеров в медиа-среде). Назначение этой важной процедуры - воспроизводство доверия к гаранту политической коммуникации.

Ключевая роль политических теледебатов и прямых диалогов с народом для общества не подлежит сомнению. Блестящие экспромты - ответы на "спонтанные" вопросы глобального интервью не только создают доверие к докладчику и увеличивают персональную легитимность. Они формируют повестку дня, то есть перечень проблем, которые обсуждаются и которым дано право существовать в общественном сознании.

Даже само существование государства как единого политического образования сегодня невозможно без ежедневных новостей федерального канала и таких регулярных глобальных интервью. В связи с этим интересно следующее замечание. (Schelsky H. Der Mensch in der Wissenschaftlichen Zeitalter.) "Суверенитет государства проявляется теперь не в одном только факте, что оно монополизирует применение насилия (Макс Вебер) или устанавливает чрезвычайное положение (Карл Шмитт), но прежде всего в том, что государство определяет меру эффективности всех существующих в нем технических средств, что оно отбирает для себя те средства, чья эффективность наиболее велика и по отношению к которым оно может практически размещаться вне поля их применения, обязательного для других".

Итоги думских выборов показали, что из всех видов коммуникации для нас важнейшими являются масс-медиа и бюрократическая вертикаль. Именно эти "средства, чья эффективность наиболее велика", были выбраны государством для воспроизводства власти. Тем самым ельцинская "конституционная монархия" трансформируется в путинскую "коммуникативную монархию". Здесь важно не перейти ту последнюю грань, за которой символ "удерживающего", или катехеона, необратимо трансформируется в виртуальный образ "православного Интернет-царя".