Хлеб - продукт особенный. Это так уже потому, что всем известно, что это - так. И когда президент на министерском совещании 2 февраля заводит разговор о ценах на хлеб, следует думать, что это означает не столько начало предвыборной кампании (о чем написали все газеты так, как будто не понимают, что ее итог уже предрешен!), сколько еще один признак "конца прекрасной эпохи" отречения власти от ответственности "за рынок" - попросту говоря, за страну, превращаемую в рынок и ничего сверх того.

Хлеб, между тем, - продукт стратегический, почти как бомбардировщики и крылатые ракеты. Страна, имеющая проблемы с продовольствием, может быть легко поставлена "на колени" - и ей будут продиктованы "внешние условия" вне зависимости от того, какой у нее имеется потенциал устрашения. Именно поэтому в тех же США существовала и продолжает существовать система строгого и вместе с тем гибкого государственного регулирования сельскохозяйственного производства, называемая F.A.R.M. Act (Farm Agriculture Recovery and Maintenance Act). Эта система время от времени (но не постоянно, как законы в некоторых государствах "развитой бюрократии") пересматривается, и специалисты признают, что ее эффективность является одним из основных факторов стабилизации цен на сельскохозяйственную продукцию.

В России, несмотря на неплохой урожай 2003 года, цены на хлеб не только нельзя назвать стабильными, но они, наоборот, растут опережающими темпами по сравнению со стоимостью ценовых компонентов хлеба (зерна, электроэнергии и т.д.). После того как на прошлой неделе пожаловались Путину на быстрое удорожание российского хлеба, этот вопрос был поставлен президентом в фокус внимания на совещании с членами правительства.

На этом совещании заместитель председателя правительства РФ Алексей Гордеев заметил, что цены на хлеб чрезвычайно трудно предсказуемы. По его данным, в Санкт-Петербурге хлеб дороже, чем в Москве, на 40%. А в Кемерово хлеб дешевле, чем в Санкт-Петербурге, в 2,5 раза - притом что в этом регионе зерна производят мало. "Анализ показывает, что трудно уловить экономические тенденции роста цен на зерно", - пытался оправдаться Гордеев (Коммерсант, 3 февраля 2004).

- Помилуйте, отчего ж "трудно уловить тенденции"?! "Экономическая тенденция" может быть, и трудноуловима. Зато политическая - ой как очевидна! Позволю предположить на основании приведенных данных, что уровень цен на зерно коррелирует с решимостью местной власти решать другие проблемы, то есть, попросту говоря, с ее авторитетом. Там, где спекулянты понимают, что "получат по шее", они изначально не пытаются "забираться на лестницу слишком высоко". В этом случае их неизменное желание забраться в карман покупателя в соответствии с постулатом о "максимизации ожидаемой полезности" ограничивается лишь желанием минимизировать вредность подобной бизнес-стратегии.

Так вот, почти очевидно, что торговец будет ожидать более резкой реакции на раскрутку цен скорее со стороны губернатора Кемеровской области, чем со стороны администрации Питера. По крайней мере, логика отечественной политической жизни ему подсказывает именно такой вариант развития событий. Если такое наше предположение верно, ситуация с ценами на хлеб выглядит более благоприятной, чем можно подумать, слушая Гордеева. Ведь в этом случае ситуация с ценами на хлеб является более управляемой, чем если бы рост цен имел жесткую привязку к неизменным и вечным экономическим законам. Авторитетная решимость власти - все-таки более управляемая вещь, чем экономический закон.

Стоит также немного прояснить условия конкуренции на этом весьма специфическом рынке - рынке хлеба, поскольку именно на нее многие возлагали надежды, как на основной фактор сдерживания роста цен. Конкуренция на рынке товаров первой необходимости - а хлеб относится именно к ним - идет не столько в виде соревнования между производителями более качественного и менее качественного продукта, сколько в форме гонки амбиций продавцов и посредников между собой: кто понаглее и способен без опасения установить ценники повыше - тот и победил. Представьте, если бы продавался воздух: задыхающийся человек стал бы искать цену пониже или все-таки купил бы у продавца, который поближе, хотя и подороже?

На темпах роста хлебных цен сказываются и общие экономические успехи страны - значительное в ушедшем году повышение благосостояния. По этой причине среднестатистический (не самый бедный) покупатель теперь уже с большей, чем три года назад, легкостью расстается с лишним рублем, если для того, чтобы сэкономить, ему придется пройти лишний километр. От последствий (в виде повышения цен) этой растущей "лености" среднего класса и его готовность мириться с более высокой ценой страдают в первую очередь бедные слои.

Стоит также отметить, что экономическая предсказуемость цены на сельскохозяйственную продукцию, по мнению некоторых, - свойство скорее малых и так называемых "эффективных" рынков, где каждый участник обладает примерно одинаковой информацией о том, что происходит на рынке. В России в зависимости от региона участник рынка может быть не только по-разному информирован, но и по-разному оценивать возможные последствия одной и той же информации. В результате поведение частей рынка больше напоминает случайное блуждание или "походку пьяного", чем результат действия "закона единой цены".

В результате региональный разброс цен на хлеб объясняется политической гетерогенностью государства в большей степени, чем гетерогенностью производства зерна. Положение с большим "разбросом" цен усугубляется качеством самого продукта: хлеб, в отличие от зерна, продукт скоропортящийся, что нарушает рыночный механизм наказания торговых спекулянтов. Не так-то просто удовлетворить спрос на хлеб региона с высокой ценой за счет привоза хлебной продукции из регионов с более низкой ценой и, таким образом, выровнять цены. Поэтому сравнительно большая мобильность зернового рынка не гарантирует сама по себе стабильных цен на хлеб. Так 17 января вступило в действие принятое правительством в декабре решение об ограничении экспорта продовольственного зерна - как пшеницы, так и ржи, после чего экспорт на эти группы зерна практически прекратился. Тем не менее, цены на хлеб продолжают расти.

Что касается цены на зерно, то она составляет в России всего 20% от цены на хлеб. Однако движение цен на зерно (в меньшей степени реальное движение, а в большей степени - ожидаемое) продолжает влиять на цену конечного продукта, - хлеба. В этом смысле заявления политиков, касающиеся урожая зерновых и содержащие предположения о цене на хлеб, могут влиять на эту цену в большей степени, чем сам урожай.

Так, во время аналогичного российскому скачка цен на хлеб на Украине в начале лета прошлого года, несмотря на относительный неурожай зерновых, заметного движения цен на хлеб не отмечалось до того момента, пока сразу в нескольких областях - возможно, скоординировано, - руководители местной власти не выступили с заявлениями о якобы неизбежности будущей нехватки хлеба. В качестве примера: харьковский мэр в своем выступлении заявил, что урожай зерновых "практически погиб", а на засев яровых недостаточно зерна и что области грозит "страшный неурожай" и чуть ли не голод. Примерно такие же голоса в то же самое время начали раздаваться и в целом ряде других областей Украины. В результате цены на хлеб поднялись на следующий день на десятки процентов, что заставило центральную украинскую власть в приказном порядке ограничить цену на хлеб. Хлебозаводам было предписано продавать свою продукцию по волюнтаристски установленным ценам, кое-где - ниже себестоимости. На самом высшем уровне Украины заговорил о том, что "кое-кто намеренно раздувает панику", хотя этим "кое-кто" - было назначенное из центра местное руководство.

В этом смысле осенние разговоры министра сельского хозяйства РФ о том, что "хлеб дорожал и будет дорожать", - это не просто "откровенность". Такие заявления, как и заявления о том, что, якобы, бороться со спекулянтами бесполезно и надо сосредоточиться на программах продовольственной помощи самым бедным, можно также отнести к разряду своего рода "интервенций на рынке". В этой же связи несколько странно выглядит и осеннее предложение экономического советника президента не вмешиваться в зерновой рынок "на высоте спроса и цены" (о нем напомнил "Коммерсант" 3 февраля 2004) - административное вмешательство уже произведено в виде намеков власти, воспринятых торговцами не иначе, как "зеленый свет" повышению цен. Наблюдаемой "высоты спроса", может быть, и вовсе не было бы, если представители власти и экономические советники не вмешивалась бы с самого начала, если бы они просто "держали язык за зубами".

На Украине, как известно, цена зерновой составляющей хлеба на четверть выше, чем в России. Соответственно - меньше, чем в России, маржа розничных торговцев в цене хлеба. В итоге в украинском случае ограничение повышения цен (30 процентами) было сделано за счет интересов хлебозаводов, которым было предписано продавать продукцию по фиксированной цене, даже если она убыточна, а не за счет торговцев (хотя сыграли немаловажную роль в стабилизации цен на украинском рынке и оперативные поставки зерна из России). Как и на Украине, российской власти придется решить, чьи интересы следует признать "раздутыми", и за счет их "приведения к реальности" ограничить скорость роста цены. При наценках на хлеб розничной торговли 30-40% ответ на вопрос, чей именно интерес следует считать "раздутыми амбициями", почти очевиден.