Публикация письма Ходорковского по понятным причинам не вызвала бурной дискуссии по предложенному в письме тезису о "кризисе либерализма в России". Зато письмо всем напомнило, кто почему-то забыл, что такая тема и так все время обсуждается, хотя и достаточно вяло. А главное - вперемежку с двух совершенно разных личных позиций.

Если человек считает себя либералом, но склонен думать, что люди и группы, олицетворявшие и возглавлявшие практический либерализм 90-х, слишком нехороши, у него может быть для этого много резонов и он может сделать разные выводы. Что касается резонов, то можно ссылаться на их (людей и групп) коррумпированность, или леность, или недостаток последовательности в либерализме, или чрезмерную сервильность по отношению к власти, или просто слабость как политических бойцов. Такой либеральный гражданин вполне может видеть объективные трудности "построения либерализма в России" (ну да, при определенном разбросе мнений о том, что это такое), но не унывает и готов, в принципе, работать на достижение этой отдаленной цели. Для такого гражданина "кризис либерализма", в сущности, кадровый кризис. Из него можно сделать только один вывод - требуется заменить вождей (всех или часть), выдвинуть новых людей, создать новые движения и/или реорганизовать старые, короче говоря, надо действовать, а не придумывать нечто качественно новое.

Совсем другое дело, если человек пришел к выводу, что либерализм как таковой находится в кризисе. Или - хотя бы - что он зашел в тупик именно в современной России. Подчеркну: речь здесь идет о человеке, который именно пришел к такому выводу (не вчера, конечно), а не изначально стоял на неких антилиберальных позициях; если человек исповедовал идеи коммунизма, социал-демократии, национал-социализма, просто имперского национализма или даже смутного державничества в стиле генерала Руцкого (список, конечно, не закрыт), для него либерализм, собственно, не являлся и не является проблемой, какой-то "кризис" в нем он может разве что злорадно и вчуже констатировать, как, например, идейно-политические трудности у иранских аятолл. И соответственно, такой коммунист (православный фундаменталист и т.д.) нас в данном случае не интересует.

Нас интересуют люди, и таковых немало, которые в той или иной степени, часто просто в силу совпадения по возрасту (причем отнюдь не обязательно в пору пылкой юности) ощущали этот наступающий либерализм конца 80-х и начала 90-х (времени декларируемого и всепроникающего наступления либерализма в России), как "свое", пусть частично (мало кто бывает эдаким стопроцентным либералом), но все-таки как свое, а потом - наступил "кризис". В разные годы, в разных формах... Эти люди выходили и выходят из своего индивидуального "кризиса либерализма" по-разному.

Кто-то, и таких было немало, пошел по пути радикального отвержения, "назло", "поперек". Благо, для этого было уже подготовлено, хорошо распахано интеллектуальное поле. (Один Дугин чего стоит.) На этом поле можно было вырастить свой личный радикальный антилиберальный цветок, и тот мог получиться таким красивым, что с ним до сих пор вполне можно прийти почти в любой приличный дом. Но в данном случае речь не о радикалах.

Речь о тех, кто признал ценность свободы, кто воспринимает определенный уровень общественной свободы как естественный факт российской жизни. Таким людям нужна новая идеология, в названии которой останется корень "либерал". Вряд ли "либеральный социализм" (социал-демократия): социализм в любом его виде выглядит плохо для большинства людей, проживших середину 80-х - начало 90-х. Значит, "либеральный консерватизм", что бы это ни значило.

Над такими консерваторами часто смеются: что, мол, собираетесь "консервировать", когда в прошлом либо либеральные реформы, либо более или менее жесткое, а то и вовсе людоедское авторитарное правление... Но смеются зря. Никто ничего в буквальном смысле - в смысле каких-то политических институтов, например, - и не собирается сохранять. Собираются идти "третьим путем". Просто в отличие от "новых радикалов" (назовем их так, чтобы не путать со старыми, не прошедшими через либерализм) "новые консерваторы" апеллируют не к ценностям и эстетике фашизма, а... к разным, конечно, но в диапазоне от "старой доброй Англии" до сознательно идеализируемой (т.е. используемой скорее на уровне идеальных образов и идеальных проектов) "России, которую мы потеряли". Совсем не так плохо, в сущности.

Позиция "новых консерваторов", точнее, позиции, ибо плюрализм им присущ в полной мере, выражаются в постоянно повторяемой формуле - "сочетать идею свободы и идею России". Но что это значит? Нигде нельзя найти внятного объяснения. А почему?

Можно предположить, что эти две идеи не так просто сочетать, раз об этом приходится говорить снова и снова. Они не сосуществуют мирно в перпендикулярных плоскостях. Так было бы как раз у последовательного либерала: свобода прежде всего, а остальное, включая любые идеи, связанные с Россией, - частное или групповое дело, которое может реализовываться как угодно, лишь бы не покушалось на либеральные устои. У "нового консерватора" "свобода" и "Россия" должны как-то сочетаться, как-то дополнять друг друга и одновременно - ограничивать, поскольку сочетания без ограничения не бывает). Значит, нужно разобраться, в чем эти две идеи ограничивают друг друга в социальной практике, а в чем полностью совпадают.

Но даже при столь общей постановке вопроса невозможно дождаться ответа! В чем именно и в каких случаях должна ограничиваться свобода? и ради чего? Из общих принципиальных посылок не вытекают общие практические выводы. Это можно было бы проиллюстрировать на множестве примеров расхождений "новых консерваторов" по самым разнообразным существенным вопросам, текущим и программным, но в этой статье, как можно заметить, сознательно не называются имена, чтобы не увязнуть в частностях, связанных с более или менее колоритными персонами "новых консерваторов".

В целом, как кажется, консерватизм должен проявляться в ограничении свободы в пользу социально признанных моральных ценностей, причем не только в смысле личного самоограничения, но и в смысле ограничения конвенционального и даже юридического. Но нет таких общих ценностей, хотя есть представление о том, где их надлежит искать. Недавно это было наглядно продемонстрировано в не слишком удачном диалоге светских и православных "новых консерваторов".

Возможно, дело в неопределенном виде и статусе "идеи России". Эта идея - дополнение к "идее свободы" или что-то равноценное ей? И в чем - хоть примерно - она заключается? По разным текстам можно предположить, что у "новых консерваторов" есть два главных и взаимосвязанных мотива - этатизм и стремление к национальному государству. Но этатизм, несмотря на высокую потенциальную "рационализуемость" этого образа мыслей, остается непрописанным. А национальное государство понимается весьма различно: от серьезных - и, подчеркнем, скорее невольных - уклонений в этнонационализм до возвышенных концепций в духе Соловьева и от изоляционизма до империализма. "Идея России" понимается как замена и развитие "русской идеи" в бердяевском смысле, но развитие пока получается не очень, а честно вернуться на сто лет назад все-таки невозможно.

"Новым консерваторам" можно было бы не слишком беспокоиться из-за всех этих неясностей: в конце концов, формирование коллективного мировоззрения - дело всегда не быстрое. Но это мировоззрение хочется - и объективно требуется - приложить к сегодняшней политической реальности, а приложение несложившегося мировоззрения к динамичным переменам - процесс, не всегда идущий на пользу формированию мировоззрения. Во всяком случае, трудно приличному человеку культивировать этатизм на фоне путинского построения "вертикали власти".

Поток реальных событий размывает едва формирующееся единство "новых консерваторов", норовит разнести их по привычным берегам, которые в 90-е обозначали, с одной стороны, порыв к свободе, с другой - совковую или русско-имперскую ретроградность, не дает "новым консерваторам" спокойно пережить до конца свой "кризис либерализма".