Русский Журнал / Политика /
www.russ.ru/politics/20040406-prof.html

Где профсоюзы?
Сергей Голиков

Дата публикации:  6 Апреля 2004

В России существует жесточайшая необходимость в организациях, защищающих права наемных работников. Рабочим мало платят, предоставляют унизительные "привилегии" (как у раба на плантации - крыша над головой, похлебка в миске), лишают перспектив (поощрение текучки, отсутствие пенсионного фонда), навязывают кабальные условия труда. Что говорить, если сегодня, в XXI веке, приходится снова, как во времена революции 1905 года, бороться за 8-часовой рабочий день.

Но кто борется? Рабочий, оставленный один на один с хозяином, способен бороться только "ногами": перейти на другое место работы, заняться мелким бизнесом, уехать за границу, повеситься. Ему всегда найдется замена: под боком у России 12 нищих республик, чье население с радостью примет любые условия, лишь бы вырваться из бесправия и безнадежности.

В результате "реформ" российский народ превратился в "общность, которую нет смысла эксплуатировать". Мы экономически неэффективны по разным причинам, среди которых упоминают климат, отсутствие инфраструктуры, даже... ментальность! Но экономическая эффективность не падает с неба. Наемному рабочему нужно каждый день доказывать свою эффективность. Вопреки распространенному мнению, будто нанимающая сторона заботится о лучшем работнике и таким образом отбирает самых успешных, самых производительных, это лишь миф. Для хозяина ЛЮБОЙ рабочий по умолчанию экономически неэффективен. Оптимальная цена, которую хозяин готов платить нанимаемому, - 0 долларов, 0 центов. Это верно для любой страны, для любого общества. Как бы усердно ни трудился наемный работник, его эффективность видна только ему, и никому другому. На практике эффективность высчитывается простейшим образом: хозяин ставится перед перспективой ухода рабочего (или полного/частичного прекращения работы на время) и вынужден идти на максимальные уступки, чтобы удержать его или исправить положение.

В сегодняшней России такая тактика обречена на провал. Она блокируется уже на ментальном уровне: массы считают, что "в этой стране все плохо" и "все русские - сволочи". На закономерный, в общем-то, вопрос о повышении зарплаты, хозяин, который гребет 200-процентную прибыль, всегда найдет что ответить: "У нас тут не Америка".

Во-вторых, борьба рабочих за свои права невозможна по причинам социального характера. Русский народ - общность, которую нет смысла эксплуатировать. Раз нет эксплуатации, против чего бороться? А ведь под боком - на Украине, в Молдове, в Казахстане - общности, которые вообще нет смысла эксплуатировать!

Перейдем, однако, от слов к делу. Что значит "нет смысла эксплуатировать"? На деле это ведет к жесточайшей эксплуатации, при которой "обычная" эксплуатация на Западе (то есть извлечение прибавочной стоимости из рабочих, торгующих собой как живой силой) кажется благодеянием, пределом мечтаний цивилизованного человечества. В такой ситуации (в условиях "сверхэксплуатации") становится реальностью анекдот: "Зарплату не плачу, а они все ходят". - "Попробуй брать деньги за вход". Подобное закабаление наслаивается на тяжелое наследие советского периода, когда рабочий класс, официально признанный гегемоном, терял свою классовую сущность. Про него можно было бы сказать словами Шульгина: "Был класс, да съездился". К пьянству, несознательности, зомбированности сегодня прибавились национальная разобщенность (огромная часть рабочих живет и трудится на чужой территории, что невероятно осложняет борьбу за свои права), атомизация, подкрепленная невероятной текучкой (в России наемный рабочий меняет место работы чуть ли не каждый год; прибавьте к этому традицию "шабашки"); наконец, подавленность и пришибленность под кнутом всевозможных надсмотрщиков и погонял. Все это препятствует солидарности рабочего класса. Тем не менее потенциал для такой - классовой - солидарности остается: она возможна, поскольку есть класс. А в существовании рабочего класса в сегодняшней России (и в бывших республиках) сомневаться не приходится. Во всяком случае, трудовая миграция имеет безусловно классовую природу: именно классовая принадлежность заставила массу переселенцев сняться с места и снова, как в XIX веке, отправиться "в Москву на заработки".

Исторический фактор, препятствующий созданию рабочих организаций в сегодняшней России, довольно прозрачен: деградация "классических" профсоюзов в СССР еще в 20-е годы, когда профсоюзная деятельность стала ассоциироваться с троцкизмом. Тогда на место профсоюзов как рабочих организаций пришли профсоюзы как отдел "социалки". Сегодняшним атавизмом тех лжепрофсоюзов можно считать ФНПР.

Чисто экономические факторы, мешающие рабочему движению, не менее важны, чем социальные. Россия сегодня ввергнута в дикий капитализм с анархией производства: множеством мелких и средних частных предприятий, которые не нуждаются в рабочей силе или нуждаются в ней, но не в экономических целях. В стране живет и крепнет лозунг "каждый сам за себя". В продвижении этой идеи в массы и закреплении ее в умах повинен и русский максимализм. Прагматичный "западоид", никогда не перестававший жить "сам за себя", понял еще 150 лет назад, что бороться за права отдельной личности лучше вместе, бок о бок. Это создало условия для солидаризации рабочего класса на Западе при полном сохранении индивидуализма. В России рабочий считает, что если "каждый сам за себя", то солидарность бессмысленна и все проблемы можно решать с помощью берданки (что привело в начале 90-х к поистине легендарному разгулу рэкета - мелкие банды тогда фактически выполняли роль "профсоюзов" на службе частного бизнеса).

Наконец, упомянем идеологический фактор. Россия, в которой всегда были сильны позиции государства, а многие сферы жизни граждан (в том числе производственная) находились под полицейским контролем, и сегодня "блуждает в потемках", извращает либерализм, подавляет свободомыслие как справа, так и слева.
Между тем наемному работнику, чтобы осознать потенциал своей эффективности, нужна самая настоящая революция сознания, необходим "поворот в мозгах". Мало того, важно этой революцией "поделиться", превратить идею в оружие. Без широкого общественного согласия никакие организации в защиту рабочего класса невозможны. Да, они существуют в России, но охватывают всего 2-3% наемных работников и не пользуются доверием. Если ситуация не изменится, эти "профсоюзы по западному типу" окончательно выродятся в лицедействующие клубы, призванные продемонстрировать "дядюшке Соросу", что в России есть гражданское общество.

Хотелось бы предостеречь и от возможности появления в России другого рода профсоюзов: этакой "опричнины" на службе рабочего класса. Ее возникновение станет возможным, если заработная плата в целом по коллективу увеличится, но не настолько, чтобы удовлетворять потребностям отдельных рабочих. Почему бы тогда, скинувшись, не нанять "отморозков" для оказания давления на директора предприятия или его родственников?

Такая опричнина, если даже она станет реальностью, никогда не примет форму полноценных рабочих организаций. Да, на Западе имела место и подобная мутация, но Россия - не Запад. Местные "хунты" не имеют перспективы. Они сделают свое дело - вслепую, а затем уйдут с исторической сцены. И когда они уйдут, рабочий останется лицом к лицу с еще большим порабощением - порабощением самодержавного властителя или даже иностранной державы.

Сегодня в России растет тенденция к усилению государства, набирает вес государственническая идеология. Абстрагируясь от голого идеологического аспекта, предположим, что государство действительно усилилось. Получат ли профсоюзы шанс развития при сильном государстве, ведь при слабом, в условиях "дикого капитализма", они сформироваться не смогли?

Попробуем пофантазировать. Бессилие профсоюзов при слабом государстве обосновывалось указанными выше пятью причинами (исторической, экономической, идеологической, ментальной и социальной). Обе модели профсоюзов - советская и западная - не имели шансов в ельцинскую эпоху. При этом так называемые старые профсоюзы были чрезмерно политизированы. А "новые", наоборот, призывали отойти от политики. Сегодня же "старые" профсоюзы официально поддерживают Путина, что предсказывает их дальнейшую и полную дискредитацию в условиях сильного государства. С другой стороны, "новые" профсоюзы по-прежнему проявляют себя не столько в конкретной борьбе, сколько в сутяжничестве и бесплодном взаимодействии с западными "антиглобалистами". Между тем подобный сомнительный союз говорит лишь о дальнейшей их дезориентации. Это значит, что "новые" профсоюзы упорствуют в отходе от собственных корней, пестуют стыдливое отношение к наследию СССР, не способны понять историческую реальность, существуют вне контекста.

Для создания действенных профсоюзов, работающих прежде всего на то, чтобы повысить эффективность наемного работника, необходимо "поставить их в контекст". В контекст классовой борьбы. И тут не должно быть места никакому релятивизму и соглашательству, как бы привлекательно ни смотрелись из нашего далека западные профсоюзы, давно достигшие согласия со своими заклятыми врагами и проповедующие "социальный мир". Перспективный профсоюз сегодня должен обладать обличительным пафосом, силой воздействия, четким голосом, внушающим доверие. При забвении классовой борьбы это невозможно. С другой стороны, существует опасность замены профсоюзов "боевыми дружинами", которые будут бороться за права рабочих вне политики и вне идеологии. Отсюда вывод: для создания базы будущих профсоюзов необходимо оправдать и реабилитировать в общественном сознании идею классовой борьбы. И не просто оправдать, а сделать ее частью политического контекста.