В отличие от профессионального суда, который вершит правосудие, может, и не всегда справедливо, зато профессионально и основательно (с упором на толстые фолианты свода законов), суд присяжных - птичка Божья, парящая в небесах настроений, мнений и чувств. Обвинения в адрес присяжных стандартны. Народные избранники некомпетентны и малообразованны как в вопросах права, так и вообще в фундаментальных дисциплинах. Поэтому они руководствуются "житейским опытом" - больше просто нечем. Учитывая, что большинство их подопечных попадают на скамью подсудимых, "руководство" это оставляет желать лучшего. Многие присяжные движимы подспудным комплексом неудачника и желанием на ком-нибудь за все отыграться. (Человек, занятый собственным делом и имеющий в нем успех, пожелает ли пойти в присяжные?) Ну и наконец, в отличие от судебного чиновника, вынужденного все-таки контролировать эмоции и держаться в некоторых рамках, присяжный волен судить, полагаясь только на себя, принимая решение зачастую в прямой зависимости от того, мучается ли он животом или завел новый роман. И все же все эти доводы меркнут на фоне главного: в России суд присяжных способен продуцировать не только локальные ошибки, ломающие судьбы отдельных людей, но и катастрофические ситуации в общегосударственном масштабе, в которых на кону оказывается жизнь и благосостояние тысяч и миллионов.

Хрестоматийный пример оправдания террористки Засулич в зависимости от политической ориентации можно рассматривать как триумф справедливости или досадный промах. Однако никакие оценки не могут завуалировать очевиднейший факт: для дела революции эти двенадцать простых присяжных, чьи имена мы даже не помним, сделали больше, чем все революционеры XIX века вместе взятые. Всяческие декабристы и народовольцы, Герцен и Саша Ульянов оказались лишь мелкими винтиками исторического процесса в сравнении с титанами революции, своим приговором взметнувшими Россию на новую ступень общественного развития, когда "все позволено": убивать или калечить государевых слуг можно и за "это ничего не будет". Вольно или невольно эта дюжина случайных людей начала Русскую Революцию. И произошло это не в 17-м или 5-м году, а в спокойном и мирном 1878-м. 31 марта - запомним этот день. По справедливости, именно в этот день должны были случаться демонстрации трудящихся с дефиле мимо мавзолея, а не куцего 7 ноября (25 октября), когда толпа голодранцев с молодецким гиканьем захватила почти не охранявшийся Зимний.

Закроем глаза на "мелкие шалости" присяжных. Кто станет вспоминать, что в начале ХХ века в разгар моды среди петербургских барышень на расправу с соперницей при помощи выплескиваемой ей в лицо кислоты суды присяжных всех обвиняемых по такого рода делам всегда оправдывали? (А вот единственного мужчину, посмевшего действовать подобным образом, засудили. Мужчине нельзя-с.) Припомним лучше несомненные удачи вроде "дела Бейлиса", финал которого, обычно выдаваемый за торжество народного правосудия, в действительности далеко не так однозначен. Киевский еврей Бейлис обвинялся в ритуальном убийстве малолетнего Андрюши Ющинского с целью получения "христианской крови", якобы используемой иудеями при совершении неких религиозных действ. Голоса присяжных - шестерых крестьян, двоих мещан, двоих почтовых служащих, мелкого чиновника и извозчика - разделились поровну, что, учитывая гуманные законы Российской империи, трактовавшие подобную ситуацию в пользу обвиняемого, привело к вынесению оправдательного приговора. Дело решил долго колебавшийся извозчик, в итоге (со словами "нет, не могу взять грех на душу") проголосовавший в пользу Бейлиса. Задумаемся: а что случилось бы, окажись совестливый работник гужевого транспорта не столь щепетилен? Последствия просчитать совсем не сложно. Без сомнения, обвинительный приговор Бейлису спровоцировал бы волну крупных погромов, по масштабу сопоставимых с кишиневским. Жертвы исчислялись бы десятками убитых и сотнями раненых, ущерб составил бы огромные суммы, в том числе и для казны (тогдашние евреи, в отличие от современных олигархов, уклонением от налогов не занимались - себе дороже было - и платили много и исправно). Престижу власти как внутри страны, так и за рубежом был бы нанесен колоссальный урон. (За кишиневский погром, когда старик губернатор и немногочисленные силы правопорядка просто не смогли совладать с разгулявшейся стихией народных волнений, Россию клянут до сих пор.)

И все это из-за голоса одного присяжного. Может, мы хотим, чтобы за подобными массовыми акциями непременно стоял какой-нибудь извозчик? Ему ведь достаточно всего лишь "подать голос". Или домохозяйка? Сказано ведь: "Каждая кухарка сможет управлять государством". Кухарки уже давно проявляют склонность к властным полномочиям - оправдаем ли мы их ожидания? Кстати, бейлисовским присяжным все-таки удалось подпортить праздник борцам с антисемитизмом: вдогонку к основному приговору они вынесли специальное заключение суда, в котором говорилось, что, по их мнению, несмотря на оправдание основного фигуранта, само убийство, без всякого сомнения, было ритуальным. Что, естественно, никоим образом не способствовало нормализации обстановки.

Присяжные могут оказаться продажными, и тогда они торгуют правосудием (что самое обидное - задешево). Встречаются трусливые - эти отдают голоса даром. Тому, кто сильнее прижмет. И все же главная беда - прямо противоположная. В большинстве случаев суд присяжных полностью неподконтролен - не только правым и виноватым, закону и "понятиям", но и государству и обществу. И, стало быть, совершенно непредсказуем. Ни государственная система, ни общественные институты не могут заранее выработать стратегию поведения по отношению к выкрутасам присяжных. Это своего рода русская рулетка - то ли просто щелкнет в пустоту, то ли башку снесет. Даже если поначалу везет, всегда так продолжаться не может, рано или поздно гром грянет.

При этом особую опасность представляет расширительное толкование едва ли не каждого приговора суда присяжных. Профессиональный суд в данном случае куда безобиднее. С его решениями можно не соглашаться, их можно обжаловать или просто считать несправедливыми. По прошествии многих лет дело может быть пересмотрено, подсудимый реабилитирован, хотя бы и посмертно. Не таков суд присяжных. Этот "глас народа", "глас Божий" - истина в последней инстанции, не подлежащая сомнению. Его результаты принимают значение демонстративного акта и обычно трактуются наблюдателями как срез настроений всего общества. В сущности, заседание двенадцати присяжных принимает на себя роль "всенародного волеизъявления". Его ближайший аналог - выборы. (Потому жалобы либералов на последние приговоры столь напоминают незабвенное "Россия, ты одурела!".) Только это "очень маленькие" выборы, не сглаженные законом больших чисел.

Лоббируя "второе пришествие" суда присяжных в Россию, современные либералы рассчитывали получить мощный инструмент давления на государственную систему - "независимый суд", противостоящий властной вертикали. Казалось, манипулировать им при помощи дорогих адвокатов, услужливой прессы, а в случае необходимости и некоторой "подкормки" будет легко и приятно. Дополнительно предполагалось проводить разъяснительную работу на тему "врожденной доброты и милосердия русского народа к падшим". (Не секрет ведь, что суд присяжных затевался для "отпускных", а не для "посадочных" процессов.) Результат разочаровал: народ-богоносец в очередной раз злобно надругался над своими радетелями. Оправдав для разминки нескольких заведомых убийц, присяжные начали входить во вкус приговоров обвинительных. Вместо торжественного освобождения из-под стражи современные террористы и шпионы неожиданно стали получать максимальные сроки. Возмущенный вой оскорбленных в лучших чувствах демократов зазвучал совсем по-зощенковски - "ложь взад!". Не доросли еще до цивилизованных народов! Отвечать на это мольеровским: "Ты сам этого хотел, Жорж Данден!" - не конструктивно. Скорее, стоит использовать временное единодушие во мнениях между либералами и консерваторами о нежелательности применения суда присяжных в непростых российских условиях и потихоньку прикрыть этот судебный драмтеатр дилетантов.