Выборы президента Чеченской республики откроют выборный цикл 2003/2004 годов. Данный тезис ни в коем случае не является смешением понятий, как может показаться на первый взгляд. Очевидно, что чеченская электоральная история не может быть рассмотрена исключительно как региональная избирательная кампания. Успех или неудача Кремля в "замирении" мятежной республики, равно как и эффективность (или отсутствие оной) в деле "чеченизации" управления самым проблемным российским субъектом станут основой для политических лозунгов кандидатов в народные избранники РФ. Чеченский "фронт" будет одним из самых тяжелых и для президента России, чье избрание в 2000 году было в немалой степени детерминировано успехами на этом самом "фронте".

Сегодня политики и политологи оценивают электоральные возможности кандидатов в главы Чечни. Кадыров и Аслаханов, Хасбулатов и Сайдулаев... Кто в большей степени устраивает Кремль и может консолидировать чеченский социум вокруг идеи российского гражданства? Кадыров кажется слишком хитрым и самостоятельным, Хасбулатов чересчур амбициозным, Аслаханов недостаточно обеспеченным административным и иными ресурсами. Традиционные в таком случае социологические опросы, замеры общественного мнения, прогнозы... И все бы ничего, но в отличие от подсчетов политических профитов от успеха того или иного "человека Кремля" в Башкирии, Татарстане, Санкт-Петербурге или даже столице нашей Родины городе-герое Москве, компаративистский анализ чеченской "политии" сопровождается террористическими актами, нападениями на части российской армии и внутренних войск, ежедневными сводками о гибели как солдат, так и мирных жителей. Отсюда вывод вроде бы очевидный и никем не оспариваемый. Электоральная история Чечни будет весьма отличаться от кампаний в других российских республиках, краях и областях. Однако за этим выводом наши эксперты почему то не делают следующее вполне логичное заключение. Чечня - особый российский регион, в котором не работают модели, принятые везде как аксиома. А значит вместо споров о том, получит Кадыров кремлевский ресурс или нет, а также вместо ведения политической бухгалтерии по учету профитов от победы того или иного кандидата куда продуктивнее рассматривать правильность избранной Кремлем методологии управления мятежной республикой. А для такого рода анализа ответ на вопрос, годятся ли выборные технологии и демократические процедуры для замирения самого проблемного российского субъекта, вовсе не кажется праздным. Тем паче, что подобный опыт, что бы ни говорили правозащитники у нас и в Европе, у Чечни уже был, и дал отнюдь не блестящие результаты.

Сегодня российское руководство, осуществляя разрешение "чеченского вопроса", стоит перед необходимостью адекватно отвечать на такие вызовы, как

-сепаратизм,

-терроризм,

-непотизм и приватизация власти теми или иными чеченскими тейпами, оформление узкокорпоративных (тейповых) интересов посредством государственных решений и узаконений,

-межтейповая борьба,

-коррупция и расхищение государственных финансовых средств,

-правовой партикуляризм, господство обычного права над государственным (подмена первого последним),

-неинтегрированность чеченского социума в общероссийское политико-правовое и социокультурное пространство.

В этой связи закономерны вопросы: "Способна ли инициатива Кремля по внедрению демократических выборных процедур в Чечне (проведение конституционного референдума, принятие Основного закона Республики, всенародное избрание президента, парламента республики) хоть в незначительной мере если не разрешить обозначенные выше проблемы, то оптимизировать их разрешение? Способно ли придание легитимности чеченской элите, аттестующей себя как пророссийскую, если не остановить, то минимизировать волну терроризма, интегрировать чеченский социум вокруг идеи широкой автономии в составе России?"

В 1991 году чеченский народ высказался за суверенитет. Форма, избранная для этого, предусматривала среди прочего и избирательную процедуру. Исследователь чеченского сепаратизма Г.В.Заурбекова описывает этот процесс следующим образом: "Еще больше людей без определенных занятий, но жаждавших хлеба и зрелищ, разноликий, пестрый, непредсказуемый народ, по несколько раз в день менявший политические пристрастия, ошалевший от того, что негде было заработать на жизнь. В конце концов эти броуновские блуждания по площадям, улицам, сельским майданам привели к мысли, что раз власть ничего для них не делает - ее просто не существует и можно превратить в шабашку саму республику..." 27 октября 1991 года были проведены выборы президента республики (только на 70 из 360 избирательных участках). В этих эрзац-выборах по разным оценкам приняло участие лишь 10-12 процентов от общего числа избирателей. Но ведь это выборы под эгидой сепаратистов-дудаевцев! - воскликнет оппонент. Все верно. Но кто вам сказал, что за 12 лет с печальной памяти 1991 года чеченский социум намного ближе продвинулся к ценностям демократии и стал более толерантным? Напротив, за 12 лет чеченский социум находился в стадии перманентной войны всех против всех. Дудаев против Москвы, Дудаев против "своего" ичкерийского Верховного Совета, Автурханов и Лабазанов против Дудаева, Москва против сепаратистов, Масхадов против тейпов-соперников, и вновь Москва против сепаратистов. Что теперь в Европе и среди наших общечеловеков война считается лучшим способом формирования демократической культуры и гражданской ответственности?

После Хасавюрта народ Чечни вновь получил свободу и право выбора. В январе 1997 года на выборах в фактически независимой Ичкерии Аслан Масхадов получил 60% голосов, а его главные конкуренты Шамиль Басаев и Зелимхан Яндарбиев - соответственно 20% и 10% голосов. Насколько избранный в ходе народного волеизъявления президент оказался успешным главой Чечни, а сама Ичкерия состоялось как государство, могут свидетельствовать следующие факты. На вопрос журналистов о том, как президент независимой Ичкерии собирается бороться с похитителями людей и убийцами, Масхадов заявил, что погибшие британцы и новозеландец (сотрудники компании "Чечентелеком") находились на территории не его тейпа. 20 октября 1998 г. масхадовское Министерство шариатской безопасности объявило ультиматум похитителям людей. По истечении ультиматума (трое суток) ни один человек не был отпущен. Более того, 25 октября 1998 г. в результате террористического акта был убит начальник отдела по борьбе с похищениями вышеназванного Министерства. О том, насколько Масхадов "контролировал" ситуацию в подведомственной республике красноречиво свидетельствует нынешний глава Чечни, а в 1997-1998 гг. - соратник второго ичкерийского президента - Ахмад Кадыров: "Урус-Мартановский район полностью стал контролироваться бандитами. Там были тюрьмы, где террористы содержали и пытали похищенных людей. Дошло дело до того, что сам президент боялся проехать по трассе, проходящей возле Урус-Мартана. В 1998 г., когда мы вместе с Масхадовым ехали в сопровождении президентского эскорта в Слепцовск (территория соседней республики Ингушетия - С.М.), нам пришлось следовать окольными путями. Разве это дело?" И наконец, в 2002 г. печальные итоги ичкерийского государственного эксперимента подвел и сам Масхадов: "Если бы мы отодвинули создание штабов, фронтов, Шуры, съездов, то построили бы свое государство... Вместо того, чтобы объединить усилия с законной властью Ичкерии (А.Масхадов имеет в виду собственную власть - С.М.), Удугов сидит за морем и заявляет, что только он воюет".

Добавим сюда также, что "всенародное избрание" Доку Завгаева в 1995 году не спасло Россию от Хасавюртовской капитуляции и не уберегло республику от вторичной "суверенизации".

Кавказские социумы - традиционалистские по своей природе. Такова реальность. И кровнородственные связи, и мотивы этнической и родовой мести будут сопровождать и "дополнять" любые попытки демократизировать их по абстрактным западным схемам. Выборы сами по себе ровным счетом ничего не значат без учета этнопсихологических и во многом иррациональных и не поддающихся четкому определению факторов. Выборы в отрыве от этих самых факторов не минимизируют терроризм и не дадут ответа на "вызовы", тезисно нами обозначенные в начале статьи. Не видеть этого, пребывая в плену электоральной бухгалтерии, значит проявлять политическую слепоту.

С нашей точки зрения, проблема сегодняшней Чечни не в отсутствии "законно избранного" президента, а в раздробленности власти, распыленности ее между администрацией Кадырова, силовиками, конкурирующими друг с другом, министерством по делам Чечни. Не будем забывать и о власти неформальной (боевики, теневые экономические группировки). России сегодня необходимо консолидировать свою государственную власть, поскольку ключ к решению чеченской проблемы - в умении разрешать ее комплексно, сочетая военные и социально-экономические подходы, но разрешать из одного, а не из многих центров, не устающих соперничать друг с другом.

На наш взгляд, если избрать приоритетом не следование абстрактным либеральным схемам, а создание эффективной системы власти в Чечне, то представляется очевидным, что сегодня возглавлять Чечню не может этнический чеченец. Будучи членом своего тейпа, он неизбежно окажется проводником узкородственных интересов и, в качестве представителя российской власти, вольно или невольно будет настраивать против нее другие тейпы. Отсюда и юридическая сомнительность установления в Чечне режима президентской республики во главе с этническим чеченцем. Во главе мятежной республики не может стоять и представитель силовых структур. Не может хотя бы потому, что главной задачей этих структур является не управление, а подавление терроризма и вооруженного сепаратизма. По этой причине человек в погонах будет (не в силу собственной испорченности, а по объективным психологическим и политическим обстоятельствам) склонен к упрощенным и однозначным решениям. Силовик - не лучшая кандидатура еще и потому, что сегодня налицо конкуренция между МВД, ФСБ и Минобороны. Оценка данного явления - отдельная серьезная тема. Конкуренция эта серьезно мешает делу урегулирования "чеченской проблемы". Очевидно, что ее следует минимизировать. Но в сегодняшних условиях это объективная реальность, а следовательно, думая об оптимизации управления Чечней, нельзя допускать одностороннее "засилье" во власти и управлении выходцев из той или иной спецслужбы. Во главе Чечни должен стоять ответственный политик, облеченный реальным доверием президента и государственных структур и наделенный реальными полномочиями, контролирующий и финансовые потоки, поступающие на восстановление республики, координирующий действия силовых структур и занятый организацией эффективного местного самоуправления и привлечением к нему чеченского населения. Этот политик может иметь статус как президентского спецпредставителя, так и российского вице-премьера. Вопрос о статусе - вторичен. По сути, этот политик должен играть роль наместника федерального центра в мятежной республике. Чечня, действительно особый регион России, а, следовательно, и модели управления им будут отличаться от общепринятых в других республиках, краях и областях. Но конечная цель всех особых методов и приемов управления Чечней не в том, чтобы законсервировать ее особый статус, а в том, чтобы привести ее наконец, в рамки российского государственного права. Как справедливо отмечал в начале XX столетия российский наместник на Кавказе князь И.И.Воронцов-Дашков, "Общественная жизнь [на Кавказе] имеет своеобразные черты и не может не создавать совершенно особых задач по управлению, отличающихся от общих норм управления Империею. Эти местные особенности жизни нельзя игнорировать, насильно подгоняя их под общеимперские рамки, но необходимо их использовать, организуя в направлении, отвечающем целям единства государства". Именно единства государства, а не создания очередной синекуры за счет государства... Вот об этом, а не о псевдодемократизации в мятежной республике надо думать сегодня в Кремле...

Но, скажут нам, поезд уже ушел, а предлагать какие-либо варианты по изменению сложившегося "status quo" опасно. С данным тезисом можно было бы согласиться, если бы не несколько принципиальных замечаний. Уже стало трюизмом обвинять Кремль в безволии и политической слабости. А может быть, надо поискать другие причины? Захотели, так смогли же "задвинуть" Наздратенко и Кондратенко, снять Руцкого. Так может быть, использовать административный опыт в "мирных целях" в Чечне куда продуктивнее, чем в Курской области или Краснодарском крае? А что там с соответствием Конституции Чечни российскому законодательству? Было бы желание, а воля найдется...

Так почему же Кремль так не хочет введения поста наместника и принципиального изменения методологии управления Чечней? Думаю, причиной здесь не истерики европейских левых интеллектуалов и наших общечеловеков. Ответ, что называется, лежит на поверхности. Сильный и самостоятельный политик, успешно решивший проблемы Чечни, становится автоматически кандидатом номер один на пост российского президента. Так не создавать же своими руками себе конкурентов. Лучше, видимо, своими руками выращивать новых "дудаевых", отдавая им реальную власть в республике и помогая административным ресурсом. Впрочем, нам ли привыкать наступать на одни и те же грабли?..