Все углубляющиеся расхождения между руководством КПРФ и С.Глазьевым уже достаточно давно находятся в центре внимания российского политического бомонда. Кульминацией этого кризиса может считаться публичный обмен мнениями между самим Глазьевым и генеральным директором Совета по национальной стратегии С.Белковским, произошедший на страницах предпоследнего выпуска газеты "Завтра". Поскольку все заинтересованные лица имели возможность ознакомиться с данными материалами, нет смысла их детально пересказывать. Наибольший интерес при этом привлекает диаметрально противоположная логика обоих авторов. Так, по версии Белковского, условный "патриотический блок" Глазьева, в который он намерен собрать широкий спектр политиков (от Гордеева до Селезнева), целиком и полностью является креатурой администрации президента и преследует своей целью отобрать часть голосов у КПРФ в "патриотическом" сегменте электората и посеять смуту среди партийных активистов, не до конца лояльных ЦК Компартии и лично Г.Зюганову. Все это, согласно автору, должно неизбежно закончиться последующей политической смертью и самого блока (которому не позволят по-настоящему развернуться и пройти в Думу), и главного его фигуранта (ему Белковский обещает "место в кремлевской стене").

В то же время сам Глазьев объясняет свое намерение создать "вторую патриотическую колонну" (коалицию КПРФ-НПСР) либо целый конгломерат дружественных коммунистам избирательных блоков, которые бы помогли Компартии расширить свой электорат за счет "нетрадиционных групп избирателей", приверженных патриотическим ценностям либо протестным настроениям. По мнению видного политика и экономиста, избиратели заинтересованы в объединении всех патриотических сил с целью отбора у "партии власти" большинства в Думе и проведения в жизнь давно разработанной "мозговым штабом" оппозиции программы. Как он полагает, создание такого объединения "коммунистов и беспартийных" лишает смысла политическую игру Кремля, направленную на жесткое противопоставление "коммунистов и реформаторов" в предшествующей выборам информационной войне. В качестве аргумента полезности подобного широкого союза Глазьев ссылается на сравнительно успешные результаты губернаторских выборов в Нижнем Новгороде, Чувашии, Иркутской области, Краснодарском и Красноярском краях, где связка КПРФ-НПСР была прочной и функциональной (хотя ни в одной из этих компаний коммунистам и их союзникам победить не удалось).

Тактика самих коммунистов в отношении Глазьева и его инициатив остается пока выжидательной, хотя его инициативы по созданию "второй колонны" явно не приветствуются. Так, передовая статья Проханова-Чикина, одновременно опубликованная в том же номере "Завтра" и в "Советской России", заявляет о готовности коммунистов вести с Глазьевым дальнейшие переговоры, и одновременно - содержит предостережения от раскольнической деятельности со ссылками на печальную судьбу "другого известного патриота С.Бабурина". Выжидает и сам "инициатор полемики", предпочитающий общаться со своими сторонниками через сообщения на сайте "Товарищ" (зачастую анонимные). Не преуспел пока Глазьев и в создании собственного лево-патриотического блока: в качестве партнеров по коалиции согласилась выступить лишь возглавляемая А.Дугиным партия "Евразия", и предполагается участие в ней Росийского аграрного движения под руководством вице-премьера правительства А.Гордеева - что делает предполагаемый блок изначально "непроходным". От альянса с откровенно бутафорской "Народной партией" Глазьев сам ранее отказался.

Поскольку основные позиции заявлены, есть повод рассмотреть конфликтную ситуацию вокруг НПСР и КПРФ более фундаментально. Рассуждения Белковского, при всей эпатажности изложения, не лишены логики и имеют под собой определенную почву. Действительно, фигура Глазьева могла бы стать ключевым элементом в строительстве лояльного Кремлю "патриотического блока". Во-первых, в связи с тем, что способность мобилизовать "левопатриотический электорат" у лояльных новообразований наподобие "Партии возрождения России" Г.Селезнева и Народной партии Г.Райкова весьма спорна, ибо протестный избиратель не идентифицирует их в качестве оппозиционной силы. Во-вторых, в его распоряжении не осталось политиков с патриотической харизмой, которые бы не были ангажированы "Единой Россией" либо другим сегментом "партии власти" (Глазьев как раз и является таким лидером - в отличие от Д.Рогозина, А.Тулеева и др.). В-третьих, переход (пусть даже не ярко "засвеченный") С.Глазьева на сторону правящей элиты способен диффамировать его в глазах оппозиционного электората и привязать к Кремлю как к единственному гаранту его политических перспектив и, кроме этого, надолго дискредитировать саму идею альянса коммунистов и некоммунистов в рамках НПСР. Один из наиболее перспективных российских политиков, безусловно, не может не просчитывать эту схему - однако упорно настаивает на своем, акцентируя иные грани сложившейся ситуации. И его позиция также не лишена оснований.

Действительно, коммунистам сегодня не удается привлечь на свою сторону, помимо своего твердого электората, избирателей, ориентированных на иные ценности - либеральные или патриотические (в разной версии). Не помогают ни корректировка программы, ни включение в списки КПРФ политиков иной идеологической ориентации (что отчасти сработало в 1995 г.). Прав Глазьев и в том, что коммунисты показали ограниченность своих возможностей расширять свою электоральную базу и мобилизовывать дополнительный электорат непосредственно в ходе избирательных кампаний, проиграв вчистую информационную войну сконструированному специально под выборы проекту "партии власти" ("Единство" образца 1999 г.). Причем последнее поражение оказалось наиболее болезненным, поскольку не имеющее ясной идеологии "Единство" смогло отобрать у коммунистов немалую часть "протестного электората". В современной же ситуации "Единая Россия", опирающаяся на весь комплекс политических ресурсов действующей власти (административный, финансовый, информационный), активно мобилизует не только традиционных сторонников "партии власти", но также слабо политизированные и патерналистски настроенные группы. В этой связи борьба КПРФ за абсолютное доминирование в "протестном" сегменте электората является уже не вопросом тактики, а вопросом политического выживания партии. Ибо очевидно, что неудача на грядущих выборах (вкупе с фактическим проигрышем парламентских выборов 1999 г. и неудачей в двух президентских компаниях) может привести к окончательному развалу НПСР и лишить Компартию политической перспективы, отвлекая от нее многих реальных и потенциальных сторонников.

Однако эти аргументы еще не свидетельствуют об абсолютной правоте Глазьева - но скорее подчеркивает драму "объединенной оппозиции" девяностых-двухтысячных годов. Достаточно вспомнить судьбу Фронта национального спасения 1992-1993 г., Координационного совета народно-патриотических сил того же периода, а также не состоявшегося в 1999 г. избирательного блока "За Победу!", чтобы понять, что длительное и равноправное существование коммунистов и патриотов в рамках единой политической структуры или блока весьма проблематично. Ибо такое равноправное существование коммунистов с патриотами разного толка размывало партийный брэнд (пожалуй, главный ресурс КПРФ) и шло вразрез с традициями партии, еще на Х съезде ВКП(б) в 1921 г. запретившей, по настоянию Ленина, фракционную деятельность. В то же время статус "сателлитов КПРФ" явно не мог долго устраивать левоцентристских и патриотических лидеров, боявшихся утратить политическую перспективу и в итоге начинавших собственную политическую игру (так было с А.Подберезкиным, А.Тулеевым, С.Говорухиным, Г.Семигиным и др.). Кроме этого, как показал опыт прошедшего десятилетия, и сами российские избиратели не проявляют склонности голосовать за "чистых патриотов" - традиционно отождествляя патриотизм либо с "партией власти" (особенно, если этому активно способствует официальная пропаганда), либо непосредственно с самой КПРФ (как выразителя традиций "советской державности"). Попытки же играть в "чистый патриотизм" в современной России означают не что иное, как стойкое намерение "сесть между двух стульев" (что подтверждается судьбой КРО и избирательных блоков В.Полеванова и А.Коржакова). Тем более сегодня, когда государственный патриотизм стал официальным брэндом "партии власти".

Таким образом, самостоятельная игра на патриотическом поле Глазьеву скорее всего не удастся. Как не удастся и игра в "третью силу" - с чем, судя по всему, связано его выдвижение в руководители целой группы "малых политических и гражданских объединений" - Конгресса русских общин, Партии российских регионов и Союза православных граждан. Сам проект "Третья сила" показал свою ограниченность еще на президентских выборах 1996 г. (несмотря на третье место А.Лебедя), ибо в рамках "дуалистической" и поляризованной политической культуры России многие избиратели не понимают, что это такое. Такая сила (или маскирующаяся под нее политическая структура) может преуспеть лишь временно, в условиях политического перелома и массовых политических ожиданий, - так было на думских выборах 1993 г. с ЛДПР (реакция общества, потрясенного "черным октябрем") и думских выборах 1999 г. с не менее харизматическим "Единством" (шок "дагестанской войны" и отзвуки дефолта 1998 г.). Сегодня ситуация относительно стабильна, а политические ожидания монополизированы одним политиком - действующим президентом, что делает рождение "третьей силы" в ближайшее время невозможным. И в этом, по видимому, и заключается драма Глазьева как яркого и самобытного политика, который для реализации своих конструктивных предложений вынужден был поочередно вступать в альянсы с "партией власти" (в качестве экономического советника А.Лебедя в Совете Безопасности) и левой оппозиции (в качестве сопредседателя Координационного совета НПСР).

Видимо, руководствуясь всем вышеизложенным, и формулируют свою позицию по "случаю Глазьева" руководители КПРФ. С одной стороны, они отдают себе отчет в том, что его потеря будет означать для них утрату молодого перспективного лидера и важнейшего интеллектуального ресурса, а с другой - понимают, что сохранение партийного брэнда и организационного ресурса ("единства рядов") для выживания партии все же важнее. Это и побуждает партийных чиновников использовать хорошо известную тактику "кнута и пряника": предлагая Глазьеву подумать и обещая ему "почетное место" в избирательном списке, они одновременно готовы подвергнуть его жесточайшему остракизму (возможно, что публикация статьи Белковского в "Завтра" - своего рода предупреждение "фигуранту" в случае продолжения им "раскольнической деятельности"). Однако очевидно, что подобное развитие событий будет весьма болезненным не только для перспективного политика, но и для самой КПРФ: ибо Компартия в этом случае окончательно превратится в полузакрытую авторитарную структуру и практически потеряет шанс стать хотя бы в относительной степени открытой гражданской партией. В этом случае наиболее вероятный вариант ее будущего - дальнейшее превращение в "закрытую политическую корпорацию" и сближение с олигархическим капиталом, признаки которого проглядываются уже сегодня в связи с "особой позицией" Зюганова по делу ЮКОСа.

Однако все это - модель не полноценной политической жизни, но "политического выживания". Для сохранения более широкой перспективы коммунистам необходимо сохранить Глазьева с одновременным избежанием раскола в руководстве партии. Вместе с тем, на место выдохшегося НПСР должно придти более масштабное политическое соглашение с партиями, хотя бы отчасти близкими КПРФ в социально-экономической области и, вместе с тем, имеющими устойчивый имидж выразителя "общегражданских ценностей". На роль такого партнера КПРФ более всего подходят не абстрактные либералы (или не имеющая юридического статуса "Либеральная Россия" Б.Березовского), а имеющая достаточно устойчивые позиции партия "Яблоко". Само же соглашение должно представлять собой по форме не коалицию и не блок, а координационный совет, транслирующий их мнение по сходно толкуемым политическим вопросам (реформы в социальной сфере, соблюдение прав и свобод граждан, обеспечение честных выборов, переход к политическому урегулированию в Чечне и др.); к данному соглашению ("предпарламенту") могут быть приглашены и другие неангажированные партии, принимающие обозначенные выше политические цели, - как входившие ранее в НПСР, так и не связанные с ним. Последнее - очевидно лучше, чем переписывание предвыборной программы Компартии с вкраплением либеральных лозунгов, наблюдаемое сегодня на сайте КПРФ. Представляется, что именно такой подход сможет обеспечить сегодня хотя бы частичный приток к КПРФ голосов ранее не отождествлявших себя с ней групп избирателей, даст свободу маневра и возможность противостоять антикоммунистической информационной компании. Все это вместе, безусловно, повысит шансы Компартии на предстоящих выборах.