- Ну, как же будем, граждане, - произнес активист в вещество народа, находившееся перед ним, - Вы что ж - опять капитализм сеять собираетесь иль опомнились?..

Андрей Платонов "Котлован"

Слово к "веществу народа" - это такой же привычный жанр риторики КПРФ, как приклеенная улыбка или ласковое обращение к безнадежно неисправимому. По законам соцреализма известно, что только чрезвычайная ситуация исправит негодного члена: мужик перекрестится и грудью закроет амбразуру, но партия все успехи припишет себе. Возможна ли в нынешней предвыборной рутине революционная смена образа партии, устами своего лидера заявившей, что лимит на революции исчерпан? Партии, уже самим названием закрепляющей морок "эрэфии" и тем самым легитимизирующей "проклятый антинародный режим"? Тут не спасет плакатный Ленин в рокерских очках и братаны Карл и Фред в банданах. ("Газета" #154(499) от 25.08.03) Это "электоральное привлекалово" навевает один вопрос: "Возьмут ли байкеры государственную власть?". При внешней крутизне, всей брутальности кожи и обилии заклепок этот вид агрессии не опасен для власти, как и всякая субкультура, претендующая на представление частного. Горький привкус деполитизации остается в опавшей пене выпитого пива.

Вот сегодня на Западе вошла в моду "умная толпа". Ранее незнакомые люди, собравшись, начинают внезапно идти вместе или бешено аплодировать. А потом расходятся, выплеснув свою энергию в никуда. Но такая толпа известна нам с детства. Это никакая не "умная толпа", скажете вы, а партийное собрание или первомайская демонстрация. Сменив декорации, вожди избавили себя от стояния на холодных трибунах Октября и Мая, но осталась привычка "праздновать революцию". Потребность пройти мимо власти, как мимо трибуны, и пожаловаться хором: "Никто не даст нам!..". Сегодня вместо реализации действия мы наблюдаем его безопасную имитацию. Это такая же упорная и бесплодная борьба, как протестное хождение вокруг памятника против часовой стрелки или грозное демонстративное поедание бананов.

А что остается коммунистам, отлученным от телеиглы? - спросите вы. Разумеется, власть скорее допустит к эфиру в качестве диктора Березовского, чем партийца КПРФ. Но даже в "красных" поясах региональные телекомпании "пиарили" не родную партию, а личность конкретного "красного" губернатора. А как же давно рекламируемые проекты "народного телевидения" или "красной Аль-Джазиры", в духе прохановской техноутопии?

Когда на собранные народные деньги выкупают уже разделываемый на иголки флагманский корабль космической связи "Юрий Гагарин" и перегоняют его в вольный город Севастополь или офшорный Гибралтар. Союзники партии из интеллигенции, все эти державные ученые и патриотические инженеры в своих нетопленых лабораториях, закрытых от разрухи институтах внеурочно делают спутник связи, похожий на рогатую мину, а государственники-военные запускают его попутным грузом на орбиту. - Бип-бип-бип! - рапортует спутник съезду. - Радиоволны всех диапазонов, распространяйтесь! Тут же радиолюбители всей страны паяют на коленках, в гаражах, подвалах и раздают почти бесплатно приемные комплекты. И вот уже на фасаде каждого дома вместо зеленой потребительской тарелки висит красный агитационный радиорупор. Алеет фасад...

Не став электронным, КПРФ не стала и бумажным тигром. Нет комбината партийной печати, из Финляндии сегодня везут не подрывную "Искру", а миллионные тиражи газет бесплатных объявлений. Весь печатный агитпроп держится на энтузиазме того же Проханова, чьи огненные передовицы читаются на всех этажах власти. Эта пятиминутка гнева стала необходимой частью нашего политсериала. "Лихо врезал Проханыч этим гадам, - скажет аналитик из администрации. - Поделом им, поделом!".

Дело в том, что в современном обществе есть две глобальных мета-коммуникации: это СМИ и выборы (Бодрийяр, Реквием по СМИ). Они-то и создают ситуацию принципиального неответа, порождая неснимаемое отчуждение. Задолго до Бодрийяра это заметил Андрей Платонов, недаром труженик котлована кричит, не стерпев "шума сознания, льющегося из рупора": "Остановите этот звук! Дайте мне ответить на него!" . Все действия в рамках этой мета-коммуникации не опасны для власти. Согласившись участвовать в выборах по предложенным правилам, КПРФ уже проиграла все. Ее сторонникам остается лишь наблюдать, как теряется надежда на победу в узкий зазор между зависанием сервера ЦИКа и телеграммой лидера оппозиции, спешно признающего свое поражение. Победа опять отложена, забудьте!

Но КПРФ играет важную роль в сложившихся коммуникационных джунглях. Во-первых, это санитар леса. Ведь они охватывают слабых и убогих в тех гиблых краях и областях, где распространение сигнала нерентабельно. В глубинке, где давно сломан телевизор и не ловится радио, иногда читают районку, где начальником сидит местный коммунист или слушают местного пропагандиста. Если организовывать такую подачу с нуля, то потребуется много времени и затрат. Тут не помогут ни предвыборные набеги на село, ни агитпоезда, бьющие по своим. Все эти пиарные бабушки, которых публично стригут, или наспех зашитый электрик, скручивающий сгнившие провода. Весь этот бросок Чевенгура на задичавшее село - немедленно бросьте свою отсталость и начните культурку!

Платоновский "Котлован" интересен не только тем, что там демонстрируется поражающее действие радиорупора. В нем есть потрясающий момент, когда рупор внезапно ломается. Тогда партийный активист, "заметив пассивное молчание, стал действовать вместо радио". Вот это и есть КПРФ сегодня! Обеспечивая распространение сигнала власти, "вечный оппозиционер" гарантирует спокойствие не охваченных радиорупором масс, являясь одной из "системообразующих партий нашей политической системы". Но цены, заламываемые власти этим коммуникационным монополистом, уже оказываются неприемлемыми.

Как же питается эта замечательная схема? Тут надо сказать о тех, кто решает все, то есть о кадрах. Кто эти районные партсекретари - чудики в старых обтерханных пальто или динозавры в серых румынских костюмах? Нет, на вид это вполне успешные бизнесмены среднего звена, какими они и являются на самом деле. В начале ельцинского "запрета на профессию" не у дел осталась только часть партработников, но на местах номенклатура на восемьдесят процентов осталась прежней. Социологические исследование динамики местных элит были посвящены одной теме - кто пришел на смену этой "двадцатке": демократы, интеллектуалы или авторитеты. Меньше всего социологов интересовала участь "отверженных". А разве они ушли в подполье, уехали на Кубу или "завязали" с политикой? Ими было найдено место в новом посредническом секторе. В тех лихих предпринимательских схемах, которыми связаны местные монополии и распиловка бюджета. Они играли роль "известных людей". Тех гарантов коммуникации, которыми служила на первых этапах бизнеса местная профессура, известная всем местным с детства. Потом их потеснили чиновники с гоголевскими сватьями и пассионарные любители шансона, но роль посредника партийцы не утратили.

Поскольку в "красный пояс" входили депрессивные аграрные районы, то наши секретари райкомов стали поставщиками запчастей и ГСМ. Так сказать, партия подставила гибнущему селу свое бартерное плечо. В непрозрачных бартерных схемах легко помещается и откат своим, и домик на тещу, и партийные нужды. Капитализм в очередной раз породил своего "могильщика". Но эти могильщики не кричат по-хрущевски: "Мы вас похороним!", а деловито торгуют участками. Эта схема уже сложилась к выборам-96, а дефолт-98 только укрепил партийные позиции: от пушеров левого чеченского бензина "санитары коммуникации" перешли в ранг солидных трейдеров нефтекомпаний. А кто еще прогарантирует поставки ГСМ в глубь страны и сделает ненужными продотряды сырьевых компаний? От регионального нефтетрейдера всего один шаг до политотдела в крупной энергетической компании, корпорации более амбициозной, чем лидеры их партии.

Что ж, Ленин тоже начинал как вульгарный марксист, а закончил коммуникационным гуру. Сперва он статистически измерял неравномерность развития капитализма поуездно, чуть ли не поподъездно - играл в "слабое звено". Но позже, когда к нему пришли Парвус и Троцкий с предложением создать параллельный центр власти - Совет рабочих, солдатских и каких-то депутатов, он сразу оценил идею. Там, где окажутся представлены различные слои с различными интересами, договориться будет невозможно, но это деструктивное давление на власть парализует страну. Более чем знакомая нам схема съезда народных депутатов, посмотреть и послушать который отключалась вся страна.

Ленин гениально дополнил схему тем, что после прихода к власти все эти депутаты будут членами партии. Они будут исполнять партийную волю и образуют единое политическое целое. Октябрьский переворот предвосхитил как изобретение нервно-паралитического газа, так и современную тактику американской армии. Не надо воевать с населением страны, достаточно заблокировать ее экономический и политический нерв, захватить болевые точки: мост-банк-телеграф. Оказалось, что сегодня не надо уже брать банк силой - достаточно взять телеграф и оттуда слать фальшивые авизо. Например, чтобы создать перевес малыми силами в болевой точке столицы, Ампилов со своими боевыми старушками мог бы блокировать станции пересадки метрополитена в час пик. Но этого не происходит...

Повсюду в метро мы видим только маленькие красные наклеечки с надписью КПРФ, напоминающие цветом и формой этикетки Кока-Колы. Та же форма, тот же цвет, - идет раскрут брэнда КПРФ. Потому так неэффективны все карауловские атаки лично на лидера партии, как на некий "красный ген" ("Завтра" #35(510) Интервью с Зюгановым). Вождь - ничто, брэнд - все! О, привычный брэнд КПРФ!.. Ты, такой же спокойный и безопасный, как диетическая кола, не раздражающая сытый желудок, но насыщающая голодного нулевыми калориями. Оттого и множится мартиролог ренегатов всех мастей от Тулеева и Подберезкина до Селезнева и Глазьева. Эти суетливые новаторы мешают стабильности брэнда, дающего ощущение устойчивости в смутное неустойчивое время. (Ведь КПРФ - это наше навсегда... Как поговаривают в партийных кулуарах, на наш век стариков и дураков хватит.) Вот почему так остро был воспринят внезапный удар от брэнда "Единства", появившегося по законам маркетологии на ровном месте. Теперь мы ждем передела политического рынка от новых патриотических брэндов, обещающих чистоту рядов без уже привычного кипячения... "Вы еще чистите свои ряды? - Тогда мы идем к вам!"

Когда лимит на революцию идей исчерпан, остается только революция брэндов...