Настоящий материал подготовлен с использованием данных аналитической записки К.И.Якимца, сделанной по частному заказу. Исходная версия записки будет опубликована в журнале "Со-общение" в ноябре 1999 года. Автор приносит извинения за несвоевременную ссылку на источник.

Мировое медиа-сообщество √ это вам не дикари косматые, которым только и подавай, что скандалезные выходки членов "семьи", жизнь каковой уже давно превращена нашими и западными СМИ в подобие сериала из мексикано-бразильской жизни.

Мировому медиа-сообществу интересно многое другое.

Например: а правда ли, что московского мэра - Юрия Лужкова можно рассматривать как вероятного президента России? А верно ли, что в таком случае поступки и планы господина Лужкова важны и актуальны? А точно ли, что Лужков √ это как бы Ельцин сегодня?

Ну и вообще: размышление о настоящем и будущем России √ это ли не прибыльное и поныне на Западе ремесло?

Но что, собственно, знают на Западе о Лужкове?

Знают, что это мэр Москвы-златоглавой. Знают, что как бы "агрессивный националист", "популист" и "авторитарий" √ выступал против договора с Украиной, возводил храмы, посещал гулянья, плавает в проруби, любит учет, контроль и вообще. Что - деятель, активность которого теперь полярна активности команды Ельцина. И уверены, что хочет занять его место.

Тем и любопытен.

И потому понятно, отчего деятельность Юрия Лужкова оценивается англоязычными изданиями в зависимости от того, насколько реальными видятся их аналитикам его перспективы на выборах-2000 и насколько мощным - нынешнее влияние.

Чем серьезней выглядят перспективы и сильнее - влияние, тем больше "национализма", "популизма" и "авторитарности" ему прощается. В моменты же спада √ прощения нет. Имидж Лужкова на Западе строится вокруг принципа "сильный - прав". Каковой, в свою очередь, основан на презумпции необходимости для России сильной руки сурового демократа, который бы подготовил-таки ее к вступлению в синклит цивилизованных народов. Тамошние журналисты и политологи вообще очень уважают strong-manов у власти в странах, относительно цивилизованности которых у них имеются сомнения. Ну, вроде Гаити или там Индонезии. А с другой стороны - искренне желают им успеха реформ и преобразований.

Кстати, еще в начале прошлой зимы западная пресса Юрия Михалыча не особенно жаловала. Критиковала за позицию по Севастополю. Поругивала за критику Ельцина. Но чем ближе к весне, тем теплее становился тон западных СМИ, все внимательнее и цепче взгляд авторов. Например, если прежде противостояние Лужкова президенту трактовалось как опасная блажь неуправляемого московского босса, то теперь оно использовалось только в позитивном по отношению к Лужкову ключе. Если прежде его "сила" и "властность" рассматривались как сигналы опасности, то теперь они трактовались вопросительно: дескать, если нужна России крепкая рука, то, быть может, это рука Лужкова?

Впрочем, согласно опросам, высший рейтинг довольно долго держал Евгений Примаков, что и делало отношение к его теперешнему союзнику по блоку не таким уж однозначно позитивным. Однако Примаков и Лужков уже тогда противопоставлялись крайне редко. Разве что New York Times укажет, что Лужкову, поднимающему "громкий шум" вокруг болезни президента, "противоположен Примаков (тогда - премьер), который делает свое дело". В той же статье Целестин Болен - "Премьер России вдохновенно пытается заполнить вакуум в верхах" - Лужкова упрекают в "бестактности" по отношению к Ельцину.

В феврале техасская Нouston Chronicle публикует статью Михаила Горбачева "Западу пора увидеть новую Россию", где автор утверждает, что победа коммунистов на грядущих выборах крайне сомнительна, однако при этом лишены непопулярности и демократы-радикалы. "Должно возникнуть нечто новое, √ пишет Горбачев. - И это возможно, ибо политика правительства Евгения Примакова совпадает с программой, предлагаемой Юрием Лужковым╩.

Как известно, мнение Горбачева в вопросах, связанных с Россией, все еще весомо в среде западных аналитиков и журналистов. Эта статья стала своего рода знаком поворота в отношении западных СМИ к Лужкову, активность которого, как деятеля международного класса, отныне интерпретировалась ими в основном в позитивном ключе. В частности, борьба Лужкова против ратификации соглашения с Украиной подавалась тоном подчеркнуто нейтральным. Изменение отношения к нему стало особенно заметно после его встречи с министром иностранных дел Великобритании Куком и визита в Париж. И хотя последний пришелся на время войны в Югославии, Associated Press и France Press освещали выступления Лужкова по поводу войны крайне сдержанно.

Вообще-то (если предположить, что поток безоценочных, но содержащих объективно-положительную информацию о Лужкове материалов организован), именно агентство Associated Press выглядит как главный канал трансляции такого рода информационных продуктов.

Например, среди материалов AP резкой позитивностью выделяется один - сообщение Билла Уайтэйкера, посвященное летчице Никки Митчелл, совершившей летом 1998 г. полет из Москвы в Сибирь.

-

С Лужковым у меня есть надежда... √ заявила отважная путешественница, -
он┘ хочет повысить моральный уровень русского народа.

Основная ошибка (если считать публикацию заказной, основанием для чего является прежде всего совершенно не характерная для служб типа AP однозначная позитивность) - избрание в качестве информационного повода события, произошедшего за полгода до публикации. А ремарки типа: Лужкова "многие считают следующим президентом страны", противостоящим "бандитам" и "бюрократам", привязанные к сообщению о спонсировании проекта мэрией, явно выпадают из контекста данной информации.

Это не единственная попытка оттенить светлый образ мэра засильем темных сил. В материале "Гордая Россия на коленях" U.S. News and World Report представляет "популярного и энергичного мэра" на фоне "катастрофы". Его главные противники √ с одной стороны, эта самая "катастрофа", а с другой - "паразиты" ("рэкетиры" и "олигархи").

Между тем Dallas Morning News утверждает: "Московский мэр заявляет о себе в национальном масштабе", и противопоставляет Лужкова уже всем прочим российским политикам ≈ "ворам" и "негодяям". "Авторитарность" же московского градоначальника объясняется так: жесткие контролирующие действия полезны для Москвы, где, несмотря на его обещания, растет "могущественная оргпреступность", а "финансовые резервы... уменьшились". При этом цитируется Александр Бовин, заявивший, что Лужков пока "не уяснил, куда хочет привести Россию", и некий москвич, считающий, что мэр "помогает своему собственному городу, но вовсе не помогает нам".

Майкл Гордон из New York Times в статье "Жесткий честолюбивый мэр работает над своим имиджем" использует в отношении Лужкова отнюдь не самые позитивные эпитеты ("задиристый мэр", "босс со стальными кулаками"), но пишет о правильной позиции "новой команды" мэра, советующей ему сменить представление о себе на Западе с "имперского" на "миловидное". Начатая Лужковым, по мнению автора, избирательная кампания сравнивается с кампанией Джоржа Буша, а "национализм" (американизированный √ "патриотизм") объявляется частью имиджа, нужной просто для повышения популярности за пределами Москвы.

Вскоре Cristian Science Monitor публикует интервью под заголовком "Российский лидер об овсянке, царях и реальном положении вещей", где отвечающий на заданные с максимальной благожелательностью вопросы Лужков показан большим рыночником, чем Гайдар и Чубайс. Его расположенность к американцам подчеркивается любовью к традиционному блюду пуритан - porridge - "пшенной каше".

Однако при внимательном взгляде выясняется, что западная пресса далеко не едина в доброжелательности к "кандидату Лужкову".

Еще зимой Boston Globe утверждает, что Лужков торопится начать президентскую кампанию, поскольку его сегодняшнее влияние прямо связано с процветанием Москвы, которое, в связи с кризисом, кончается. Он же заинтересован в досрочных выборах.

Также и Элис Лэгнэдо пишет в Тimes, что неизбежное, хоть и внешне пока не явное ухудшение экономического положения в Москве обязательно повредит репутации Лужкова как эффективного руководителя. "Лужков борется с временем, - пишет Times, - и отчаянно нуждается в том, чтобы выборы были проведены как можно скорее". Любопытно, что появившийся вскоре и подписанный Джоном Торнхиллом текст в Financial Times совпадает с предыдущим не просто по содержанию, но и дословно, причем публикуется без ссылки. А с этими двумя совпадает материал в Hovard News Service (автор не указан).

Содержательное совпадение всех четырех текстов и текстуальное совпадение последних трех при отсутствии ссылок и различных именах авторов позволяют предположить практически со стопроцентной вероятностью их заказной характер.

При этом гадать о заказчике тем занятнее, чем чаще встречаются материалы, где Лужков превращается в своего рода щит, из-за которого ведется огонь по Кремлю. Но кем? Уж не союзником ли?

Эта серия фактически открывается материалом в Independent, где Лужков, "кажущийся довольно сильным, чтобы бороться за президентство", противопоставляется "большинству других возможных претендентов на Кремль, которые ≈ несмотря на весь свой визг ≈ не кажутся готовыми к схватке". В то время как Примаков (тогда - премьер) предстает "фактическим правителем" страны. В свою очередь, New York Times тогда же прямо и иронично противопоставляет "драчливого мэра" и главу правительства, реально управляющего страной. Попытки же Лужкова выпячивать свое здоровье и энергию подаются с явным сарказмом.

"Премьер-министр хочет, чтобы Ельцин дослужил до конца срока; Примаков говорит, что до выборов необходимо достичь стабильности", - пишет в Washington Post Дэвид Хоффман, указывая, что премьер не принял идеи досрочной отставки президента и предложения "возглавить коалицию, включающую другого кандидата в президенты, московского мэра Юрия Лужкова".

Но √ внимание! √ это зимние публикации.

В марте Moscow Times открыто рисует Лужкова возможным орудием Кремля в борьбе против "набирающего силу" Примакова (статья Натальи Шуляковской "Тема Косово в кремлевских интригах"). Утверждается, что тема Косово поднята российскими политиками (включая Лужкова) из cугубо корыстных соображений, связанных прежде всего с борьбой за власть, а встреча Ельцина с Лужковым перед визитом последнего в Париж "скорее всего... была нацелена не столько на НАТО, сколько на Примакова".

Как известно, карта российского политического пространства с тех пор сильно изменилась. Вместе с нею изменились отношения, планы и стратегии многих претендентов на его хозяйственное освоение. Соответственно, претерпели существенные изменения их образы.

Юрий Лужков, которого, к примеру, журнал Forbes представлял публике как "62-летнего диктатора городского уровня с теннисной ракеткой и в пурпурной бандане, окруженного охраной, профсоюзными боссами и банкирами", и Евгений Примаков, о котором Newsweek писал как об "утратившем национальную идентичность урожденном Ионе Финкельштейне - старом враге Запада и друге Саддама", выглядят теперь на страницах англоязычной прессы совсем иначе.

Если накануне так и не состоявшегося визита в США на вопрос того же Newsweek о его отношениях с Ельциным Примаков отвечал: "это очень хорошие отношения", а на вопрос: "Вы намерены избираться президентом?" √ восклицал троекратное "Нет, нет, нет┘", то теперь мы знаем и узнаем другое.

В частности √ от англоязычных коллег по цеху. О том, что именно, зачем и кому это нужно √ в следующем обзоре.