Русский Журнал / Политика /
www.russ.ru/politics/articles/19991214_madison.html

Monday - Monday (7.12 - 13.12.1999)
Обзор российских еженедельников (и не только)

Андрей Мадисон

Дата публикации:  14 Декабря 1999

Элекшенз.Ру

Идея выбирает только топорище,
человек волен топор доделать - и применить.
В.Набоков

Но сначала несколько цитат из памятки избирателю Арнольда Розенберга, которая сначала называлась "Мифом ХХ века", а потом стала его реальностью: а) "Теперь пробуждается новая вера: миф крови, вера вместе с кровью вообще защищает и божественное существо человека. Вера, воплощенная в яснейшее знание, что северная кровь представляет собою то таинство, которое заменило и преодолело древние таинства"; б) "Германская Европа озарила мир светоносным идеалом человечности, учением о ценности характера как основы всех нравов, высшей песнью о ценностях; о высших ценностях северной сущности, идеей свободы совести и чести"; в) "Это знание есть основа нового мировоззрения... миф нового чувства жизни"; г) "Старая вера церквей : какова вера, таков и человек; северно-европейское же сознание: каков человек, такова и вера".

Таков вкратце и путь от топорища к топору. Равно как и путь орла в небе, змеи по скале, женщины к сердцу мужчины и кандидата к тому месту, которым выбирает избиратель. Все выборные технологии, с христианской точки зрения, построены на человекобожестве (для своих) и экзорцизме (для чужих). И потому выборы - это не только выражение демократии в концентрированном виде, но и среда, в которой вновь и вновь воспроизводится конфликт между много- и единобожием. Россия оттого и президентская республика, что архетипическим для разрешения этого конфликта является в ней низвержение князем Владимиром языческих идолов в Днепр, неоднократно впоследствии дублированное (в уходящем веке это, например, и разгон Госдумы Николаем II, и роспуск по домам матросом Железняком членов "Учредилки", и расстрел Ельциным Верховного Совета).

Имея в загашнике такой стойкий, абсолютно не зависящий от характера власти архетип, выборы в представительные органы представляют в России только одно: степень слабости центральной власти, ее неспособность брать на себя полную ответственность за принимаемые решения (в первую очередь, репрессивного характера). Эта "слабость" применительно к настоящей России корреспондирует с отсутствием у нее государственной религии (идеологии), которая в общем случае позволяет путем одной лишь апелляции к ней - как высшей ценности - сводить до неизбежного минимума траты времени и средств на интерпретативную казуистику и бодрящую стимуляцию в масштабах общества.

В этом смысле выборы советского времени, обычно поносимые за их безальтернативность, имели строго сакральный характер: это были коллективные, в масштабе целой страны, молитвы богу государственной идеологии, где обсуждение состава небесного воинства - что естественно - не входило в компетенцию радеющей паствы.

То, что мы, однако, имеем ныне, в основном описывается второй частью последнего (которое под буквой "г") из высказываний Розенберга. Поскольку критические способности рядовых представителей электората с советских времен не могли претерпеть существенных изменений, не следует ожидать и того, что сильно расширились и их вмещающие (в смысле симультанного плюрализма) возможности. Каковое положение вполне адекватно рисует один из апологетов информационных войн вообще и специально приемов С.Доренко Дмитрий Быков: "Если вы с такой истинно танковой мощью и наглостью внедряли себя в мозги обалдевшего обывателя - будьте готовы к встречной волне раздражения и пресыщенности. Вас уже перебор, и не думайте, что кто-то будет церемониться в ответ ("Огонек", # 37).

Кое-кто, конечно, будет. Хотя бы тот субъект, который объявил о замене быковского "око за око, зуб за зуб" на какую-то другую идеологему. В чем, однако, Быков безусловно прав, - так это в том, что негоже разводить истерику вокруг (дез)информационного шума, порождаемого Доренко, Леонтьевым и Сванидзе. Поскольку сам я телевизор не смотрю и личных впечатлений от их вербальной активности не имею, то, исходя из печатных откликов, могу, однако, предположить, что она определенным образом перекликается с одним важным эпизодом в старой повести Войновича (если не ошибаюсь, "Два товарища").

Сюжет же эпизода был таков. Шли означенные два товарища как-то поздним вечером по улице. И натолкнулись вдруг на какую-то кодлу скучающих бездельников. Те, после ритуального словесного разогрева, собрались уже было разгонять скуку путем избиения этих двух товарищей, но потом решили, что простая драка будет слишком банальным мероприятием, и передоверили совершение экзекуции тому из товарищей, который во время словесной перепалки продемонстрировал компромиссную слабину. Он и измордовал своего оказавшегося чересчур строптивым друга, а после, когда тот вышел из больницы, ничтоже сумняшеся объяснил ему, что если бы бил не он, дело обернулось бы куда хуже. "Это уже была философия", - помнится, подумал в повести избитый герой. Но это в повести. На языке пиара то же самое зовется "ангажированностью", а слово "философия" в этом языке, очевидно, помечено как "устар.".

Чтобы не быть голословным, приведу высказывание самого Доренко: "Мне, например, давно уже не очень нравятся Сэлленджер (так в тексте! - А.М.) и Ремарк... Это верный признак того, что я достиг зрелого возраста" ("Огонек", #37). А чуть выше поясняет, что это значит: "Я самореализуюсь и самопроявляюсь. Результат - успех. Но это меня уже не касается. <...> Реакция на меня - достояние реагирующих".

То есть Лужков и впрямь недалекого ума человек, если судится с таким зрелым во всех отношениях мужчиной. На явления аутизма стоило бы все-таки реагировать иначе. Ну, хотя бы так, как это делает в "Известиях" (от 11.12.99) один из наемных агитаторов за Павла Бородина. Для начала он ссылается на результаты интернетовских опросов, которые не шибко благосклонны к его заказчику, потом роняет мимоходом, что "Интернетом пользуются, как правило, люди высокообразованные, но мало связанные с реальной жизнью", а в итоге заключает: "Люди, собирающиеся голосовать за Павла Бородина, к любителям Интернета не относятся". То бишь, всяк сверчок знай свой шесток, а на всех разом не усидишь. Осознание чего и является одним из признаков настоящей зрелости и взрослости.

Однако главным ее признаком (понятно, для настоящих мужчин) издавна служили военная форма на теле и военная терминология на устах. Тут достаточно будет вспомнить хотя бы знаменитый френч Керенского, который скабрезники-большевики совершенно справедливо перетолковали для истории в женское платье. И потому, когда редактор "Независимой газеты" Виталий Третьяков (в номере от 11.12.99) описывает предвыборный расклад, как диспозицию перед битвой, - "Первый московский фронт", "Второй Московский фронт", "Петроградский фронт" и т.д., - это значит, что мы просто обязаны отнестись к навязываемой им картине как к маркированной претензии на то, чем она на самом деле не является (это даже не френч Керенского, а шинель Грушницкого).

Ибо ассоциативно ближайшее к "фронту" слово "линия" к происходящему с выборами и вокруг них имеет (если вообще имеет) крайне отдаленное отношение. Как интерферируют и просвечивают одно сквозь другое электоральные поля, точно так же интерферируют и просвечивают друг сквозь друга все партии, блоки и движения.

В связи с чем Екатерина Деготь задается недоуменным вопросом - "возможно ли узнаваемо левым шрифтом выражать правые идеи"? ("Власть", # 48) - искусствовед имеет в виду то обстоятельство, что логотип газеты СПС "Отечество не выбирают" набран конструктивистским шрифтом, который ассоциируется, по ее словам, с "героическим бессребреничеством", а никак не с призывом "выбирать собственность", который представлен тем же шрифтом (апропо, хотя и некстати: "бессребреники" тоже могли бы сыграть на поле "собственников", переиначив их "Ты прав!" в куда более внушительное "Ты лев!").

Странно, что это ее удивляет. Особенно после всех тех метаморфоз, которые происходили с политическими людьми России в последние 10-12 лет. Но дело даже не в них. Ибо есть классический предшественник эспээсовского логотипа - знамя национал-социалистической партии, красный цвет которого был намеренно позаимствован нацистами у немецких коммунистов, чтобы таким образом дезориентировать электорат и перетянуть хотя бы часть его на свою сторону.

В России, как подметил еще Пушкин, революции совершаются в основном сверху. Естественным образом оттуда же идут и куда более прозаические преобразования. И если прав "Эксперт" ("в отличие от Сергея Кириенко, Путин - действительно технократ") и, соответственно, власть в России намерена формироваться по признаку технократичности, то в ней должны сойтись не только такие люди, как Путин и Чубайс, но и такие, как Селезнев и Зюганов (впрочем, альянс коммунистов и Кремля не является уже секретом даже для провинциальных изданий - см. "Золотое кольцо", Ярославль, от 26.11.99).

Мирабо: если женщины не вмешиваются в дело, то из этого ничего не выйдетИ потому зря так напрягается директор Института США и Канады РАН Сергей Рогов - во-первых, именуя "хулиганской выходкой" акцию молодых ребят, забравшихся на Мавзолей с транспарантом "Против всех!", и во-вторых - когда, исходя из пресловутого абстрактного гуманизма, настаивает на том, что надо "кончать войну всех против всех" ("Независимая газета" от 11.12.99). Нет такой войны. Если же кому-то угодно называть так прыжки с гандикапом и гонку с выбыванием, то это его личное дело.

И последнее (оно же первое по рангу). Еще покойный Мирабо говорил, что "если женщины не вмешиваются в дело, то из этого ничего не выйдет". Отрадно, что женщины России (не только закавыченные) вмешались в выборный процесс. И крайне желательно, чтобы все они были избраны. Ибо Государственная Дума должна быть женского рода, правительство - среднего (то бишь смешанное), а президент - соответственно, мужеского рода. Как минимум, такая структура власти приведет к реальному повышению уровня джентльменства на Руси. Провозглашение же здравиц за матриархат я из тактических соображений отложу до следующих выборов.