In memoriam: иносказание

Первая карта России называлась ╚Большой чертеж╩. Широким кругам вряд ли известно мнение узких кругов о том, что профессия обычного чертежника √ почетная профессия. На слуху куда как чаще большие чертежники, которые сами не чертят, но весь почет со славой вместе достаются им. Когда государя Николая Павловича спросили, как он относится к крепостному праву, император ответил почище не только своей, но и всякой бабушки: ╚Нет сомнения, что крепостное право в нынешнем положении у нас есть зло для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к нему теперь было бы делом еще более гибельным╩.

Так мог сказать только большой чертежник. Вернее, только чертежник с большой буквы. А их, больших букв, в титулатуре Николая Павловича было предостаточно. Правда, их все-таки не хватило для того, чтобы он стал называться Николаем Великим. А императору страсть как хотелось в этом отношении сравняться с Петром, и понятно, что отнюдь не со Вторым или Третьим.

За победу над декабристами не сподобился. Войны с Турцией или Персией √ вообще не тот случай, чтобы стать поводом. Не говоря уже о Кавказе. Вся надежда была на Крымскую кампанию. Увы, и тут его ждал конфуз. Англичане с французами никак не хотели выстраиваться в очередь так, чтобы их можно было по всем правилам забить одного за другим шпицрутенами. Даже идейный вдохновитель славянофилов Алексей Степанович Хомяков, глядя на такое безобразие, возопил:
В судах черна неправдой черной
И игом рабства клеймена,
Безбожной лести, лжи тлетворной
И лени мертвой и позорной,
И всякой мерзости полна.
Были, конечно, и другие мнения о России. Однако история складывается не из мнений. У нее, как считал Тимофей Николаевич Грановский, есть и смысл, и содержание, каковые он усматривал в углублении в себя и даже в постепенном развитии различных сторон человеческого духа. Короче, наивный был человек.

В эпоху же Николая если что и развивалось, так только вопреки его мертвящим усилиям. Потому что даже тогда находились живчики, которые позволяли себе нахально эксплицировать свою витальность. Таков, к примеру, был Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский, славный не только тем, что в кружок к нему захаживал младой фурьерист Достоевский, но также изданием карбонарского словаря иностранных слов, в котором обвел вокруг пальца тогдашних цербероватых цензоров.

Мог он выкидывать и откровенные канканные коленца, вроде тех, что живописует известный наш географ Семенов Тянь-Шанский. Пришел раз Петрашевский, вспоминает Семенов, в Казанский собор переодетый в женское платье, ╚стал между дамами и притворился чинно молящимся, но его несколько разбойничья физиономия и черная борода, которую он не особенно тщательно скрыл, обратили на него внимание соседей. И когда наконец подошел к нему квартальный надзиратель со словами: ╚Милостивая государыня, вы, кажется, переодетый мужчина╩, он ответил ему: ╚Милостивый государь, а мне кажется, что вы переодетая женщина╩. Квартальный смутился, а Петрашевский воспользовался этим, чтобы исчезнуть в толпе и уехал домой.

Столь вызывающему поведению, бесспорно, не было никакого оправдания, и когда о нем прознал Николай I, он тут же упек Петрашевского в Сибирь, где тот благополучно и скончался. Но даже этот героический поступок не принес Николаю вожделенную добавку к имени √ Великий.

Путин и толпа

Будучи от природы ленив, но вместе с тем и любопытен, я не удержался от того, чтобы в полночь с 1999 года на 2000-й оказаться на Красной площади. Дополнительный интерес мероприятию, естественно, придавала эффектно приуроченная к смене цифровых вех последняя ельцинская ╚рокировочка╩, т.е. не сама она, многажды предуказанная, а реакция на нее людей, этноса, потенциального электората. Ибо мне так и не довелось еще встретить живого человека, который бы, как стало принято выражаться, ╚безоговорочно╩ угорал от Путина, ложась дровиной в пирамиду его рейтинга, а тут был шанс: час торжества настал, и все желающие могли, наконец, обнажить свои эмоции.

Но вот чему я стал свидетелем. На площади, по-ходынски тесно, но без угрожающей истерики, заполненной веселящимся людом, были воздвигнуты четыре огромных экрана с внушительными динамиками по бокам. Они транслировали ОРТ, включая выступления Ельцина и сменившего его Путина, ну и далее √ согласно программе. Все это время переливавшаяся из пустого в порожнее толпа занималась своим делом √ орала, пускала петарды, разливала и выпивала спиртное, поздравляла друг друга с новыми годом, столетием и тысячелетием. Появление на экранах глав государства вызвало оба раза мимолетное оживление, но слушать (точнее сказать: слышать) их никто не стал, все надсадно предавались одинокому коллективному наслаждению, и если можно сделать из этого какие-то выводы, то один напрашивается сам √ серьезно смену в верхах праздничные люди не восприняли.

То есть ╚рокировочка╩ была совершена в буквальном смысле слова ╚под шумок╩, иначе говоря √ грамотно, шумок же в свою очередь показал: о спонтанной всенародной любви к Путину речь вести еще рановато, и не факт, что победа (все еще проблематичная, не говоря уж о все растущей ее цене) в чеченской войне будет здесь поводом для существенной подвижки. Периферийная, хотя и принципиально важная война скорее лишь раззадорит ожидания, и настоящий спрос начнется только после нее. Причем, судя по намекам, спрос этот будет взаимным.

Information is not knowledge

Поскольку до нас доходят лишь лоскуты информации о Чечне, да и те нарезаны в разных кружках кройки и шитья, то даже подобия цельной картины происходящего в ней составить невозможно. Ясно, что вся сообщительность о тамошних событиях имеет сугубо партийный характер, что, собственно, не только не камуфлируетсмя, но даже безо всяких затей и церемоний выпячивается: ╚Кстати, отличительной особенностью событий этого года стала безупречная информационная поддержка силовых действий и создание соответствующего пропагандистского фона╩ √ это для одной стороны, и ╚Удугов стал грубо фальсифицировать факты╩ √ соответственно, для другой (╚Независимая газета╩ от 31.12.99). Отчего типовая подача конкретики выглядит так и только так: ╚В результате 20 бандитов были уничтожены. К сожалению, и с нашей стороны были потери √ один военнослужащий получил ранение╩ (генерал-полковник Виктор Казанцев в НГ от 30.12.99).

Предполагается, что одержанная означенным образом победа в информационной войне обеспечит в конечном счете и победу в войне настоящей. И это, при соблюдении некоторых условий, верно: так, Борхес оправдывал убийство американцами трех миллионов вьетнамцев тем, что оно было совершено в рамках священной войны с коммунизмом. Чеченской кампании сделана попытка придать приблизительно тот же статус (только место коммунизма занял терроризм), но в ней есть и осложняющий изначальную простоту замысла момент: одновременно отношение к ней служит и мерилом лояльности к Путину. Что просто обязывает его выигрывать, а в случае неудачи (кстати, и удачи тоже), мгновенно указать и наказать виновников таковой (чеченцы, собственно, и были незамедлительно подставлены под ╚сильную руку╩ Путина, чтобы продемонстрировать демосу то, какая она сильная). Но это, конечно, если он сам является аргументом воли к власти, а не функцией от чьей-то чужой воли.

Декабрьские тезисы

Опубликованная сначала в Интернете , а затем и в офф-лайне (см., например, НГ от 30.12.99 и ╚Российскую газету╩ от 31.12.99) программная статья В.В.Путина ╚Россия на рубеже тысячелетий╩ мало что проясняет в этом смысле и вообще оставляет странноватое впечатление.

Странным является уже зачин статьи, что, мол, современный мир живет под знаком двух ╚глобальных╩ событий √ миллениума и 2000-летия христианства, и что за этими событиями кроется какой-то глубинный смысл. То бишь, две вполне условные даты, имеющие относительное значение менее чем для половины человечества, абсолютизируются и чуть ли не мистифицируются √ зачем? Как явствует из дальнейшего, затем, чтобы перейти к перечислению общеизвестных характеристик эпохи, вроде постиндустриализма, а также указания на то, что он несет с собою не одни блага, но еще и проблемы с опасностями. И что это √ в свете совпадения с миллениумом √ не случайно.

За этим причинно-следственным открытием идет еще ряд банальностей (вроде того, что и в экономически развитых странах есть преступность или что не все страны богатые, а есть и бедные), после чего Путин переходит уже непосредственно к России. И вкратце перечисляет то, что из года в год является обычным содержанием коммуно-патриотических изданий: катастрофическое падение объема ВВП, низкую производительность труда, более чем скромную его оплату и т.д. Но из этих, сугубо ╚левых╩ посылок он делает столь же несомненно ╚правый╩ вывод √ что это ╚плата за наследие в виде экономики советского типа╩. Который тут же смягчается более чем справедливой констатацией: ╚Ведь никакой другой экономики к началу реформ у нас не было╩. И т.д. и т.п.

Банальность и компромиссность (своего рода ╚примаковщина╩) программной путинской статьи как раз и не позволяют отнестись к ней как к программной, в лучшем случае √ это тактический продукт, в худшем √ просто еще один текст, в котором содержательными представляются следующие три фрагмента: 1) ╚восстановить докризисный уровень жизни населения в текущем году не удастся╩, 2) ╚страна нуждается в долгосрочной общенациональной стратегии развития┘ правительство развернуло работу над ее подготовкой╩, 3) ╚итоги недавних выборов в Государственную Думу вселяют большой оптимизм╩.

Последнее, как и первое, не вызывает никаких сомнений. Жаль только будет, если изменение состава Госдумы скажется и на облике ее органа √ ╚Парламентской газеты╩. Ибо нет ничего отраднее, чем в минуту жизни трудную прочесть что-нибудь вроде этакого: ╚В Ростове-на-Дону заложен первый камень в основание будущего храма иконы Пречистой Казанской Божьей Матери╩, ибо именно ╚на этом месте в наше время, как рассказывают верующие, им пришло видение Богородицы╩. Итак, вот что теперь ходит вместо призрака коммунизма. Радуйтесь, православные!

Иносказание. Post scriptum

Б.Н.Ельцин, конечно, мало похож на Николая I и еще меньше на Буташевича-Петрашевского. С последним у него общего вообще только то, что оба посещали храм каждый по своей надобности. Теперь же Ельцин и вовсе отправляется в Иерусалим на празднование православного Рождества, хотя ╚Независимая газета╩ о цели его визита сообщает нечто совершенно иное: ╚Для Ельцина это будет очередным знаковым событием, которое ни в коем случае нельзя пропустить. Это будет своего рода звездный час Бориса Николаевича на международной арене╩ (НГ от 31.12.99).

Автор этих строк в административном восторге не замечает, как впадает в кощунство, употребляя ╚звездную╩ метафору в обидном для христиан контексте. (Кстати, российские императоры, включая Николая Павловича, не устраивали себе рекламных поездок в Святую землю, хотя имели на это куда больше оснований). И, увы для ретивого автора, но событие, им воспеваемое, никак не станет знаковым. Ибо знак есть диалектическое единство означающего и означаемого. А в данном случае последнее явственно отсутствует: верующим, как женщиной, не переоденешься.