Русский Журнал / Политика /
www.russ.ru/politics/articles/20000111.html

Monday - Monday: oбзор российских еженедельников (и не только) 03.01.2000 - 10.01.2000
Андрей Мадисон

Дата публикации:  11 Января 2000

Пришествие мертвого сезона

Мир и благоволение в человецех! Российский демос, как известно, крепко уставший от политики, может, наконец, отдохнуть. Я бы даже сказал: упокоиться. Все за него решено, все избрано и все сбалансировано. Осталось только предаться на полную катушку стабильности, а тем, кому по нраву великие потрясения, так пусть они исходят злобой в иссохшийся кулачок. Против исторической закономерности нет приема - кроме, разве что, исторического рока, объяснять которым происходящее на Руси считается хорошим тоном, но, как правило, уже на следующем относительно любого предыдущего витке ее непонятного развития.

Впрочем, даже навязанный телеологизм не способен посягнуть на возможность заняться любовными играми с собственной историей. Тем более, что если всю российскую историю воспринимать только всерьез, то можно запросто ума лишиться. Поэтому, вместо определения с места в карьер исторического смысла перехода власти от Ельцина к Путину, я начну с одного личностного воспоминания.

Итак, дело было лет восемнадцать назад в городе тогда еще Ленинграде. Зимой, в выстуженной холодом и застоем окружающей среде. Я приехал к своему другу Андрюше Васильеву, который снимал тогда комнату на Обводном, а вскорости оказался обвинен в осквернении кумачового символа советской власти (чего не было) и посажен. На самом деле - за чтение и распространение не тех, что надо, книжек, а также за неверное понимание прочитанного. По ленинградскому телевидению время спустя даже показали о нем соответствующий фильм с толково придуманным зачином: река, в ней единодушное течение воды, и только один неумный мужик в лодке пытается выгребать против течения, но его все время сносит, сносит и сносит...

Однако в момент моего приезда ничем таким еще не пахло, и на следующий после момента день мы с Андрюшей преспокойно отправились праздновать день рождения к молодому диссиденту и книжнику Саше Итоеву. Итоев трудился в Эрмитаже то ли уборщиком, то ли вахтером - точно не помню. И был уже вовсю на примете у органов. Тем не менее, дома у него на самом видном месте вызывающе красовалась фотография Солженицына. Когда органы явились к нему как-то домой и, дотошно все обшманав, поинтересовались, что это за тип изображен на снимке, Итоев честно сказал, что это его дедушка. И ему поверили.

На день рождения к нему явились, естественно, тоже одни книжники и диссиденты. Отчего говорилось между ними либо о редких изданиях Сведенборга и Эккартсхаузена, либо о советской власти. О первых - с деловитой любовью, о власти - с легко объяснимой составом общества недоброжелательностью. Водки при этом на столах стояло немерено, с музыкой же, напротив, вышел напряг. То есть имелась жесткая альтернатива: или единственная пластинка Окуджавы, или богатства европейской классики. После третьей рюмки я решил ее для себя в пользу классики - сковырнул с проигрывателя Окуджаву и водрузил на него вагнеровского "Тангейзера". Мне хотелось - танцевать.

Ни до, ни после этого Вагнера на днях рождения я не слышал. Присутствовавшие, видимо, тоже. Возможно, это и вызвало у них чувство некоторого дискомфорта. Но я его как бы не хотел ощущать, помня завет Верлена: "Музыка прежде всего".

Тут-то и явился к нам в компанию запоздалый гость. Поначалу он привлек мое внимание единственно тем, что был меньше всех ростом. Однако не прошло и четверти часа, как он сказочно вырос в моих глазах. Дело в том, что он достал из пакета заранее принесенную пластинку и предложил заменить ею Вагнера. Увидев, чем именно, я с энтузиазмом его поддержал. Пластинка называлась - Rainbow, "Stargazer".

Уже через минуту диссиденты зашипели: "Потише, потише", - и лишь я один сопротивлялся - мол, "погромче, погромче", но не преуспел: антисоветчики задавили чисто по-советски - количеством. И музыки не стало вовсе.

Общее и общество

Читаю в прессе: "Ситуация такова, что нет смысла бороться против Путина" (губернатор-новгородец Михаил Прусак); "Саратовский губернатор Дмитрий Аяцков также полагает, что у оппозиции нет реальных шансов противостоять..."; "Теперь все политические партии должны искать согласия с новым политическим лидером" (губернатор Алтайского края Александр Суриков), - это только на одной странице одной газеты ("Российская газета" от 06.01.00). Желающие могут легко приумножить число свидетельств этого редкостного единодушия - вплоть до чубайсовского: "полностью" отметаю возможность появления у Путина реального соперника ("Известия" от 05.01.00).

Причем в интервью Чубайса "Известиям" озвучена и модель, по которой строится (и, видимо, предлагается строить отстающим) это единодушие. Интервьюерша спрашивает Анатолия Борисовича, имея в виду Путина:

- А как насчет демократии? Свобод личности? Прав человека?

- Думаю, что и в этом наши позиции схожи.

- Но Вам не приходилось на эти темы с ним говорить?

- На эту тему - нет.

Иными словами, "мы так Вам верили товарищ Сталин, как, может быть, не верили себе". Именно этого сорта супраморальная схема предлагается обществу - и ему же Чубайс (не без справедливой издевки) предлагает стать гарантом того, что права личности нарушаться не будут. Тем самым, утверждая необходимость консолидации власти, Чубайс фактически предлагает сделать обществу то же самое. Вопрос лишь в том - дистанцируясь от власти или сливаясь с нею в экстазе?

Ясно, что последнее в наших условиях вероятнее. Хотя кое-кто из доселе безоговорочных пропутинцев затрубили не то чтобы отбой, но легкую тревогу. "Единственное, что нельзя делать, - это складывать культ Путина", - так итожит свои соображения на сей счет Виталий Третьяков ("Независимая газета" от 06.01.00). Между тем, элементы культа (если судить по классическим образцам) уже налицо. К чему, например, "Парламентская газета" (от 06.01.00) тиражирует на первой странице мнение заместителя председателя Приморской краевой думы Сергея Жекова, вся содержательная часть которого сводится к словам: "Путин тот человек, которому действительно можно доверить Россию и не опасаться за ее будущее. Я в этом искренне убежден".

Поскольку ответ очевиден (страхуется газета, страхуется Жеков), есть резон перейти к некоторым примечательным частностям, каковые, собственно, и составляют одинокий интерес настоящей ситуации (ибо совершенно непредвзяты).

Частное и частные лица

Уже помянутый редактор "Независимой" и нынешний апологет Путина В.Третьяков, еще недавно, по его признанию, голосовавший за Явлинского, теперь именует "Яблоко" не иначе как "пятой колонной" (НГ от 06.01.00). Евгений Крутиков в "Известиях" (от 05.01.00) пишет: "С каждым днем нового года постепенно проходит шок от отставки Бориса Ельцина - первого и неповторимого президента России". На следующий день в "Парламентской газете" Андрей Папушин заявляет: "Между тем, самое удивительное в том, что неожиданной (или "шокирующей") ее могут считать лишь западные аналитики, которые, как и следовало предполагать, не смыслят в российской политике ровным счетом ничего".

В другом номере "Парламентской газеты" (от 05.01.00) приводятся слова Бориса Березовского, согласно которым Россия объявляется немафиозным и некоррумпированным государством, а все, кто считает иначе, именуются неправыми. По мнению же Анатолия Чубайса ("Известия" от 05.01.00), в России имеет место "глобальная (?), тотальная коррупция государственного аппарата снизу доверху и всех ветвей власти". Апофеозис этому милому разнобойчику наступает в "Вечерней Москве" (от 06.01.00), где приводятся ответы частных лиц на животрепещущий вопрос - считают ли они возможным сохранить за Б.Н. Ельциным все привилегии, которые он имел, или нет? Вот два из них, аккурат соседствующих друг с другом: 1) женщина - работник химпромышленности: "Конечно, надо ему все оставить. Он ведь столько всего сделал"; 2) мужчина-разнорабочий: "Нельзя Ельцину ничего давать, его вообще повесить надо за такие дела".

Такие дела. У Воннегута в одном из прозаических произведений постоянно всплывала эта присказка - как моральный вывод из не сводимых в одномерную сентенцию житейских ситуаций. Антиномичность - естественное состояние российского общества. Теперь возникла идея привести его к единому знаменателю. Для России существует только один способ ее реализации - подмена общества государством.

Все девяностые (и даже часть восьмидесятых) мы жили скорее в первом, чем в последнем. Отсюда все те свободы (слова, печати, собраний etc.), которыми так гордятся либералы. И к которым, если не впадать в ложный стыд, следует присовокупить свободы разборок, интерпретации законов, сливов компромата и т.п.

Отныне эксперимент по социализации через общество принято считать в основном законченным. Начинается переориентировка на социализацию через государство (в формулировке Чубайса: в случае неисполнения приказа - увольнять). Способы и методы ее будут сильно зависеть от хода и итогов войны в Чечне. Пока же, на промежуточном этапе, мы имеем: виновники терактов в Буйнакске, Москве и Волгодонске до сих пор не найдены, главные террористы - Басаев и Хаттаб - не пойманы, информация о войне поступает хоть и фильтрованная, но все равно противоречивая, да и сама война очевидным образом затягивается (если только ее не начнут форсировать, невзирая ни на что). Пока для тех, кто не является непосредственным участником пресловутой "операции", это всего лишь информация к размышлению. Впрочем, судя по всему, большинство уже сделало из нее правильные выводы.