Политическое пространство устроено так, что в нем иногда стреляют.

Не секрет, что соперники в борьбе за власть порой склонны использовать друг против друга наемных убийц, тротил, а то и танки. Примеры известны.

И хотя неявное, но реальное соглашение российских политических элит (как "левых", так и "правых") по вопросам "необратимости рыночных реформ", "свободы печати" и "представительной демократии", на протяжении нескольких лет избавляло страну от танковых потрясений, подспудный страх перед политическим насилием продолжает жить в обществе.

Он вновь пробудился после убийства Галины Старовойтовой, он многократно прорывался в горячечных речах думских оппозиционеров, предупреждавших об угрозе переворота и срыва выборов, он был здесь, с нами, в телевизоре, когда Жириновский доставал клоунский пистолетик во время дебатов с Немцовым, он дрожит сегодня в предостережениях СМИ по поводу "опасного усиления генералитета"... И что, как не этот страх (хотя и не только он) водит пером журналистов, упорно акцентирующих авторитарные амбиции Путина?

Он угнездился в массовом сознании. Он долго и постоянно подпитывался мемуарами, статьями и репортажами об ужасах гражданской войны, сталинских репрессиях и кровавых конфликтах последнего времени. И, как выяснилось, нет от него спасения ни в успокоительных тирадах политологов, ни в гарантиях, декларируемых властью.

Очевидно, что избавление от него будет долгим, ибо до сих пор не найдена универсальная целительная панацея. Но кто бы и сколько бы ни предлагал снадобий, одно из них нам известно. Хотя о нем и привыкли думать и писать как бы с сомнением, с неуверенностью как бы.

Чем они рождены? Цинизмом ли? Усталостью ли общества от нереализованных ожиданий? Неверием ли стандартному политическому языку? Другими ли причинами... Не это важно. Важно, что снадобье есть и что у него есть название: демократический политический процесс.

Тот самый, на одну из ведущих ролей в котором претендует сообщество, именуемое политтехнологическим. Но обоснованны ли его претензии?

Пожалуй, кроме "семьи" и "олигархов", в последние время никого так не ругали "грязными" и "бесчестными", как людей, чья профессия - стратегическое и технологическое обеспечение работы политиков. Иное дело, что, участвуя в борьбе за власть, порой в роли "лейтенантов в окопах борьбы", порой - в качестве "кузнецов победы", они вызывали и вызывают на себя беспощадный огонь проигрывающих конкурентов. Но как бы то ни было, именно политические консультанты, и никто иной, разрабатывают и превращают в действия те методы разрешения конфликтов элит, которые позволяли и позволяют обходиться без побоищ. А порой и обеспечивают геостратегические успехи там, где нервозная речь политиков заходит о войсках, флотах и угрозах.

И не их вина, когда политики отказываются принимать к рассмотрению их предложения по выходу из кризиса в октябре 1993 года. Не их вина, если, как это было после успешных выборов пророссийского мэра в Севастополе, успех "партизан холодной войны" сводится на нет пассивностью Москвы и в городе развязывается бомбистский террор.

Но это их победа, когда в стране, пораженной ужасом перед всевластием силы, выборы - проходят, смена президента осуществляется цивилизованно, войны между сверхкорпорациями остаются "информационными", а не становятся просто войнами, а формирование полноценных партий обещает превратиться в альтернативу всесилию чиновников. Да ведь и то самое соглашение элит, о котором уже упоминалось, есть не что иное, как результат трудной работы тех из них, кто видит свою задачу в предотвращении "горячей", именно что кровавой стрельбы.

Они лечат общество от кошмара. А между тем считается, что их главное дело - обустраивать выборы... Полноте. Так ли?

Как-то Ефим Островский сказал: за что бы ни ругали технологов, лучше уж технологи, чем снайперы. Сдается мне, он знал, о чем говорил.