Несмотря на наличие "стратегической команды" на казенном коште в Александр-Хаусе под водительством Германа Грефа и многочисленных избирательных штабов во главе с центральным кандидат в президенты России Владимир Путин нисколько не потрафил своим будущим избирателям и так и не предъявил им развернутой предвыборной платформы. Как говаривал в аналогичных случаях Александр Пушкин, "и никого во всей компанье // благословить он не хотел". Не справилась ли с поручением команда претендента или таков был его собственный остроумный ход, - гадать не буду. Фактом является то, что Путин с известным пренебрежением отозвался об "объемистых документах", которые "редко дочитываются до конца", имея в виду "политические платформы кандидатов". Далее, он вообще отказался не только от проведения специальных "вербовочных" мероприятий с электоратом, но и от теледебатов с другими кандидатами в президенты. При этом он сослался на крайнюю занятость по основной работе. Что, вероятно, является чистой правдой. И.о. президента России ограничился "Открытым письмом к российским избирателям", богатом как политическими афоризмами, иногда несколько загадочного свойства ("Чем сильнее государство, тем свободнее личность"; "мы богатая страна бедных людей" и т.п.), так и волевыми дескрипциями и посылами ("Наша первая и самая главная проблема - ослабление воли"; "демократия - это диктатура закона" и т.д.), но начисто лишенном всякой конкретики. А ведь в политике, как и в изящной литературе, бог - это подробности. Если воспользоваться профессиональным языком деловых людей, то "Открытое письмо" - это не проект договора, который 26 марта будет скреплен подписями электората и Путина, а протокол о намерениях. Впрочем, намерениях благих и высоконравственных.

Правда, хорошо известно, куда именно ведет дорога, вымощенная благими намерениями. Что, разумеется, никоим образом не умаляет их выдающейся самостоятельной ценности. И наблюдателям, коль скоро они действительно наблюдатели, а не, скажем, подсматриватели, не стоит пенять на "чрезмерную закрытость" Путина, который ну никак не желает "выложить карты на стол". Согласно Галилео Галилею, книга природы написана математическими знаками. Чем-то наподобие этого, хотя, наверное, не математическим, написана и книга истории. А раз это так, то при соответствующих усилиях и умственно-языковых способностях ее, видимо, можно и прочесть. Не исключаю: мы лишь тогда уразумеем, что примерно станет делать Путин после 26 марта, когда возьмем в толк, из каких исторических альтернатив ему, его команде и вслед за ними всему госаппарату придется делать выбор, за какие задачи им предстоит взяться в первую голову, какую логику событий приведет в действие свершившийся выбор. Дело еще и в том, что российская история, как всякая почтенная и уважающая себя история, обладает определенной внутренней цикличностью. Причем такая цикличность присуща не только экономическому развитию, что блистательно показал гениальный Николай Кондратьев, но и развитию политическому. Уяснив, в какой цикл вступает или может вступить (сорваться?) российское общество, сопоставив этот цикл с аналогичными циклами в прошлом, мы сумеем достаточно четко очертить пространство исторически возможного сегодня, наметить главные проблемы и развилки современности. Вполне понятно, что именно с ними придется вплотную работать Владимиру Путину, если (когда?) он будет избран президентом.

Интеллектуальной разновидностью "русской рулетки" стало умствование пишущей и говорящей братии о том, чему аналогичен переживаемый Россией исторический этап, какая аналогия шибче вышибет мозги - вероятнее всего, у читателей, а не у автора: аналогия со Смутным временем, с 1917 годом или вовсе с Веймарской республикой 20-х - начала 30-х гг. ХХ в. в Германии. Не буду входить здесь в рассмотрение корректности и оценивать продуктивность подобных аналогий: думаю, что сделаю это специально и в другом месте. Но по гамбургскому счету замечу, что намного более плодотворным, чем вышеуказанные аналогии, мне представляется сопоставление нынешней пореформенной России и пореформенной России конца 70-х - самого начала 80-х гг. XIX в. При наличии некоторого политического воображения можно представить себе Бориса Ельцина как российского правителя, который в своей политической эволюции прошел этап Александра II - Освободителя, затем чуть было не вступил в этап Александра III, но в итоге исполнил несбыточную мечту Александра II и досрочно сложил свои полномочия главы государства, передав их Владимиру Путину. Путин же начинал свою большую политическую карьеру как своего рода реинкарнация графа Михаила Лорис-Меликова. Того самого, кто впервые ввел в России "диктатуру сердца" (или, точнее, "диктатуру сердца и мысли"), столь любезную сердцу ревнителей авторитарной политической педагогики и прочих хитрых режимных вещей. Сейчас весь вопрос в том, подчинится ли он или нет логике политического цикла и совершит ли дрейф от Александра II к Александру III, от реформаторства - к радикальному консерватизму, не отличимому от политической реакции, если употребить этот ныне табуированный термин.

Эпоха Александра II, как известно, трагически оборвалась 1 марта 1881 года на довольно длинной, но финишной прямой, на которую вышла царская Россия в своем движении к началам конституционной монархии. Вернее, была оборвана бомбой народовольца Игнатия Гриневицкого, брошенной им под ноги царю. С уходом из жизни Александра Освободителя и восшествием на трон Александра III оборвались реформы, рассеялись "конституционные мечтания", а "Победоносцев над Россией // простер совиные крыла". Новый царь начертал своей рукой на одобренном Александром II проекте либеральных государственных реформ, подготовленном графом Лорис-Меликовым, убийственную резолюцию: "Слава Богу, этот преступный и спешный шаг к конституции не был сделан". И 29 апреля 1881 года был обнародован манифест Александра III о незыблемости самодержавного начала российской государственности. Годы правления Александра III были потеряны для модернизации государственного строя России. Императивом государственной политики стали знаменитые слова Победоносцева: "Россию надо подморозить, чтобы не гнила". Николай II продолжал гнуть линию отца на сохранение любой ценой абсолютной монархии. На вопрос в анкете всероссийской переписи населения в конце 90-х годов о профессии, роде занятий он не обинуясь ответил: "Хозяин земли русской". Кончилось все это отречением Николая II от престола, революционным шквалом, екатеринбургской трагедией царской семьи, гражданской войной и сталинщиной.

Роль пускового устройства во внутреннем механизме российской катастрофы сыграл терроризм, взятый на вооружение "Народной волей" и спровоцировавший проведение ретроградной внутренней политики Александром III и Николаем II. Политики, изъяны и пороки которой не смогли компенсировать ни Витте, ни Столыпин. Как ни странно, террористы первого призыва сыграли на руку российским консерваторам, чтобы те подготовили почву для террористов второго и третьего призывов - эсеровских боевиков и большевистских организаторов "красного террора". Такой была дьявольская диалектика российской истории в конце XIX - начале ХХ вв. Значение террора как политического фактора состоит не в числе жертв террористических актов, как ни цинично это звучит, и не в массовой панике и истерии: значение террора заключается прежде всего в том, что он наглядно и жестоко вскрывает неготовность власти к рациональному противотеррору и тем самым вызывает ее на неадекватные реакции, на проведение контрпродуктивной политики, что ведет к деформации государственной системы и гипертрофии властных институтов.

35 террористов-народовольцев повернули развитие России в другое русло, уничтожили великий шанс "революции сверху", которая увенчалась бы самой стабильной и, вероятно, самой органичной для России государственной формой - конституционной монархией. Оселком, на котором перед президентскими выборами проверялась государственная дееспособность Путина, также стал терроризм, вернее - антитеррористическая операция в Чечне. Эта проверка еще отнюдь не закончена. Несмотря на заявления военных о том, что она близка к завершению, очевидно (и это признает сам Путин): терроризм в форме крупных бандформирований сейчас мутирует и превращается в терроризм в виде мелких "ватаг" и киллеров-одиночек, в бандитскую горную партизанщину.

Теперь о теме, вынесенной в заголовок статьи: так что же общего между графом Лорис-Меликовым и исполняющим обязанности президента Путиным? Это общее носит не личностный и тем более не физиономический, а исторический характер: эти российские государственные деятели были поставлены перед необходимостью выполнить сходную политическую миссию - справиться с вызовом терроризма государственной стабильности и безопасности и сохранить реформаторский вектор в эволюции России, не только опираясь на силовые институты, но мобилизуя поддержку легитимной власти гражданским обществом.

Боевой генерал Михаил Тариелович Лорис-Меликов пришел в большую политику 20 апреля 1879 года, когда был назначен царем Александром II генерал-губернатором в Харькове, который считался "гнездом террористов": за месяц с небольшим до этого народоволец Гольденберг убил генерал-губернатора Кропоткина, двоюродного брата революционера-анархиста Петра Кропоткина. Владимир Владимирович Путин вышел из аппаратной тени на свет государственной деятельности 25 июля 1998 года, когда указом Президента РФ он был назначен директором Федеральной службы безопасности, а затем 29 марта 1999 года - секретарем Совета Безопасности РФ с сохранением поста в ФСБ. Первое, что сделал граф Лорис-Меликов в своей генерал-губернаторской должности, - он увеличил штат правоохранительных органов и добился от МВД улучшения их финансирования. Первое, что сделал Путин на посту директора ФСБ, - он реорганизовал спецслужбу, упразднив два старых и создав шесть новых управлений, повысил зарплату сотрудникам ФСБ, уравняв их с СВР и ФАПСИ, добился регулярного финансирования ФСБ.

Граф Лорис-Меликов лучше большинства тогдашних генерал-губернаторов, кстати, сплошь военных генералов, справился с возложенными на него царем задачами и распорядился предоставленными для их решения возможностями. А возможности были немалые. Как отмечает современный историограф эпохи Александра II, генерал-губернаторы несли персональную ответственность за обеспечение общественного спокойствия на вверенных им территориях и за решительное искоренение "преступных террористических организаций". Генерал-губернаторы получали право подвергать административному аресту и высылке любое неблагонадежное и подозрительное лицо. Они могли по своему усмотрению закрывать или приостанавливать периодические издания. Для обеспечения безопасности император предоставил им самые широкие полномочия, вплоть до объявления военного положения на вверенных им территориях. С этой же целью была запрещена свободная продажа оружия. Усиливался паспортный режим. Резко сокращалась выдача видов на жительство в столице и в других крупных городах страны. Устанавливалось круглосуточное дежурство дворников, которые обязаны были немедленно доносить в полицейский участок обо всех подозрительных гостях и поступках жильцов (см. В.Ковалев. Заложники заблуждения. - М., 1995). В дополнение к этой программе мер борьбы с терроризмом граф Лорис-Меликов еще и провел ревизию тюрем, а также обеспечил арест Гольденберга. Хотя генерал-губернаторов в нынешней России еще нет, но предложения об их введении звучат постоянно. А в остальном все очень похоже на то, что делалось и делается при Путине, вплоть до посещения тюрьмы ("Кресты" в Санкт-Петербурге) и высочайшего попечения об осведомителях.

5 февраля 1880 года прогремел взрыв в Зимнем дворце, подготовленный Степаном Халтуриным. Разрывной снаряд большой силы взорвал караульное помещение, находившееся как раз под столовой царской семьи, и обломками было убито 19 и ранено 48 солдат Гвардейского Финляндского полка. Александр II чудом остался жив. Три дня спустя он счел своим долгом присутствовать на похоронах солдат, погибших от взрыва бомбы. В Санкт-Петербурге им был установлен памятник, уничтоженный после Октябрьской революции 1917 года (см. Г.Даниелян. Генерал граф Лорис-Меликов. √ Ереван, 1997). В современной России взрывчатка террористов сработала во Владикавказе, в Буйнакске, Москве и Волгодонске. Ельцин на похороны жертв не явился, и памятник им не установлен.

Главный редактор "Московских ведомостей" Михаил Катков в статье, опубликованной через день после террористического акта в Зимнем, 7 февраля 1880 года, провозгласил, что "для борьбы со злом необходимо установить диктатуру". Нынче к тому же призвал кандидат в президенты России Владимир Жириновский. 8 февраля Александр II собрал высочайшее совещание с участием великих князей, на котором престолонаследник с подачи Каткова предложил учредить Верховную следственную комиссию с неограниченными полномочиями. А на следующий день на таком же совещании Александр II сказал приглашенному на него графу Лорис-Меликову: "Ты будешь этим человеком", - и закрыл дебаты. 9 августа 1999 года президент Ельцин заявил в своем обращении: "Сейчас я решил назвать человека, который, по моему мнению, способен консолидировать общество. Опираясь на самые широкие политические силы, обеспечит продолжение реформ в России". В декабре, после спектакулярной отставки Ельцина, Путин стал и.о. президента, а на исходе текущего марта он является безусловным фаворитом в президентской гонке претендентов.

Мандат, полученный графом Лорис-Меликовым от Александра II, был весьма весомым. Граф Лорис-Меликов впоследствии, в отставке, говорил об этих днях Анатолию Кони: "Я имел полномочия объявлять по личному усмотрению высочайшие повеления. Ни один временщик - ни Меншиков, ни Бирон, ни Аракчеев - никогда не имели такой всеобъемлющей власти". В "Правительственном вестнике" 15 февраля 1880 года было предано гласности "Воззвание" графа "К жителям столицы", адресованное фактически всей России. (Путин, как указывалось выше, также предпочел форму "Открытого письма" всему прочему.) В нем подтверждалось непреклонное намерение власти принять самые жесткие антитеррористические меры, оградить интересы "благонамеренного общества", обеспечить поддержку власти общественными силами, добиться "возобновления правильного течения государственной жизни". Либеральная газета "Голос" 16 февраля забилась в верноподданнической истерике: в России установилась "диктатура сердца и мысли". Что до мандата и.о. президента Путина, он, по-видимому, сконцентрировал в своих руках больше власти, чем до него Ельцин в последний год своего президентства, Черномырдин, Кириенко, Примаков и Степашин, вместе взятые. Правда, в "Открытом письме" он заявил: "Те, кто пугают, будто этот шанс (построить Россию, которую не стыдно будет передать детям - С.З.) мы используем для диктатуры, шарахаются от собственной тени". Это, конечно, верно, но вот только ли от собственной?

Одним из первых шагов диктатора Лорис-Меликова, как и Путина еще на посту премьера, был созыв на беседу главных редакторов столичных периодических изданий для разъяснения позиций власти. В качестве следующих шагов были предусмотрены налоговая (податная) реформа, пересмотр паспортной системы, ревизия и преобразование губернских административных учреждений, регулирование отношений работодателей с наемными работниками, руководство периодической печатью, совершенствование политического сыска и, наконец, - привлечение к обсуждению и решению экономических финансовых вопросов "наиболее сведущих и благонамеренных лиц", выбранных от земских учреждений и городского самоуправления. (Сходные меры обсуждаются в Александр-Хаусе командой Путина, а в Госдуме - его симпатизантами.) Даже ярый гонитель либералов, тем более - либералов у власти, Владимир Ленин признавал: "Осуществление лорис-меликовского проекта могло бы при известных условиях быть шагом к конституции". Стало быть, к политическому увенчанию реформ Александра II. Всему этому не суждено было сбыться. Вскоре после убийства Александра II новый царь удовлетворил прошение графа Лорис-Меликова об отставке, назначил ему не очень щедрое содержание и безоговорочно зачислил в разряд оппозиционеров. Князь Отто фон Бисмарк, между тем, сказал о Лорис-Меликове следующее: он "вел ту политику, какую в России и следовало вести умному человеку". Правда, он добавил к этому, что отставка графа была только на руку Германии. Одним из политических заветов отставленного графа Лорис-Меликова был и следующий: "Особенно мне жаль Кавказа, если он отпадет".

Примерно такие же, как у Бисмарка, оценки, но уже Путина, прозвучали из уст Тони Блэра и Билла Клинтона. Будет ли Владимир Путин, коль скоро он останется на высшем государственном посту в России, проводить политику, подобающую умному человеку, очень скоро покажет время. И тут уместно в заключение вспомнить Сенеку: судьбы ведут того, кто хочет, и тащат того, кто не хочет.