1.0. Поскольку данная статья заказным образом соприкасается с фактом сборника "Вехи", то оный используется в качестве источника основных цитат и для сверки положений.

2.0. На что обращаешь внимание в первую очередь при чтении "Вех"? Разумеется, именно на то, что заставляет возвращаться к этому своду интеллигентского контента. Сама сохранность его - удивительна, причем осознается она не столько рассудочно, сколько физиологически. Конечно, после очевидного узнавания следует этап рассудочного анализа, который немедленно усиливает интуитивно осознанное физиологическое ощущение.

В самом деле: "Россия пережила революцию. Эта революция не дала того, что от нее ожидали. Положительные приобретения освободительного движения все еще остаются, по мнению многих, и по сие время по меньшей мере проблематичными. Русское общество, истощенное предыдущим напряжением и неудачами, находится в каком-то оцепенении, апатии, духовном разброде, унынии. Русская государственность не обнаруживает пока признаков обновления и укрепления, которые для нее так необходимы и как будто бы в сонном царстве. Все опять в ней застыло неодолимой дремой. Русская гражданственность, омрачаемая необычайным ростом преступности и общим огрублением нравов, пошла положительно назад. Русская литература залита мутной волной порнографии и сенсационных изданий. Есть отчего прийти в уныние и впасть в глубокое сомнение относительно дальнейшего будущего России" (Сергий Булгаков).

Св. Антонию (впоследствии, то есть после изложенной ниже истории, - Великому) Господь в ответ на подобные же сетования сказал однажды: "Антоний! О себе радей!" Полагаю, что в этом расхождении кроется нечто существенное.

2.1. Впрочем, что до сетований отца Сергия в нынешнем контексте. Их очевидная не просто применимость, а натуральная свежесть свидетельствует о том факте, что, несмотря на прошедшие 90 лет, продолжает существовать все тот же тип сознания. Вот именно тот, который употребляет для описания окружающей действительности весьма неопределенную - именно настолько неопределенную, чтобы быть вечно истинной - оценку. Не сказать, что тип этот - сознание бытовое, бытовое хотя бы отчасти допускает конструктивность. Вневременность же употребленных позиций и система скорбей, уместных всегда, заставляют понять, что ни о прагматике, ни о здравом смысле речь тут не идет.

2.2. Св. Антоний упомянут тут не столько в качестве примера для русской интеллигенции, сколько в качестве представителя логики, весьма соответствующей национальному образу мысли. В нашей культуре есть штука, страшной силы: православная апофатика. Не о наличии этой вещи в нынешнем церковном обиходе речь - тот сейчас слишком теплый, чтобы постоянно помнить об этой вещи. Но апофатика, ушедшая примерно в лимфатическую систему души, и подсвечивает, верно, все бытовые варианты: становясь косвенным и жестоким методом точной оценки меры неправды, содержащейся в любом месседже или явлении. Конечно, всё и все тут всегда будут под подозрением: вот именно поэтому. Не человеческое потому что это дело - объяснять. Откуда, соответственно, и возникает подозрительное и непочтительное отношение к любой форме позитивного высказывания.

2.2.1. Откуда следует, что все, что не руководствуется апофатическим отношением к жизни в России, всегда тяготеет к сектантству. Это понятно: степень обольщения своей прагматической правдой - пусть даже в мистическом варианте - неминуемо требует болезненного самозабвения и субъективного обольщения.

2.2.2. Из того, что секты предполагают некоторый мистический прорыв, немедленно следует, что все они обыкновенно локальны во времени - поскольку даже легкая сменяемость коллектива способна оказаться мощным препятствием мистическому прорыву во взыскуемое.

2.2.3. Таким образом, несмотря на внешнее сходство с сектантством, понятно, что - по причине исторически длительного существования в полностью сформировавшемся состоянии - к сектантству как к таковому интеллигенция отношения не имеет. При этом она и в самом деле схожа с этим распространенным опытом наличием некоей постоянной иррациональной программы, чаще всегда употребляющей эпитеты эмоциональные, связанные с болью, стыдом, негодованием. Очевидно, что все они применительно к интеллигентскому пути существования имеют чувственный характер и вовсе не требуют активного прагматического действия. Например, интеллигентский поэт Некрасов, "рыцарь на час": "Не рыдай так безумно над ним: хорошо умереть молодым! Беспощадная пошлость ни тени Положить не успела на нем!"

2.3. Из соотнесения двух этих зон становится ясным, что интеллигенция, являясь в самом деле внутренне позитивной по настрою (у нее, несомненно, наличествует некая идеальная программа), в то же время свободна от мистического фактора, что и позволяет ей продолжать попытки реализовать идеал на протяжении столетия. Что это может быть? Ответ, пожалуй, единственный - интеллигенция является художественным проектом. Учитывая его долговременный характер - традиционной художественной институцией России, носящей ярко выраженные национальные черты (хотя бы в силу той же традиционной борьбы русского духовного склада со всеми попытками неапофатического поведения).

2.3.1. Приняв эту точку зрения, легко перевести привычные данной группе населения обыкновения в ранг жанровых приемов: монологи, отсылки к заведомо не отвечающим объектам и употребление понятий, не имеющих смысла вне данных монологов - заря свободы какая-нибудь, Конституция, страдающий народ. Очевидно, что совокупность данных приемов определяет романтико-героический жанр, который вне представления об интеллигенции как о художественном проекте кажется стыдным и абсурдным - если вообще производимым на трезвую голову: "Подъем героизма в действительности доступен лишь избранным натурам и притом в исключительные моменты истории, между тем жизнь складывается из повседневности, а интеллигенция состоит не из одних только героических натур", - уловил все тот же Сергий Булгаков. Но - это же искусство, а не Аркольский мост. Здесь очевидно отсутствует необходимость результата.

2.3.3. Если попытаться здесь найти аналогию этой художественной институции чисто фактурно, то, пожалуй, результат очевиден - это просто-напросто Императорский балет, а канонический текст любого отдельно взятого интеллигента - балет "Лебединое озеро". Видимо, сказывается и либретто - являющееся вполне адекватным кодом интеллигентского самосознания, что уж говорить об истории с путчем 1991 года, равно как и о традициях просмотра "Лебединого озера" представителями власти: легко понятный и вполне естественный российский - вполне апофатический - парадокс.

2.4. Чтобы доказать ошибочность приведенного выше мнения, обратим внимание на шаблоны-противопоставления, обыкновенно помогающие интеллигенции оформиться в качестве очередного художественного акта. Шаблоны эти мировоззренческого характера: западники - славянофилы, вера - материализм, интеллигенция - народ. Шаблоны эти, легко увидеть, практически не изменились за сто лет - но даже "Лебединое озеро" за это время изменилось настолько, что возникает речь о восстановлении первой постановки. Скорее, мы имеем дело с российской разновидностью театра кабуки.

2.5. Маски, повторяемость сюжетов, слов, жестов и сценических положений, которым всегда соответствует любой номер года за стенами театра. И склонность публики воспринимать представление всякий раз как премьеру. Психофизика лишний раз доказывает свое энергетическое преимущество над внешними формами телесной деятельности. Интеллигенция как художественный проект оказывается в непосредственной близости к русской тантре, кабы та существовала, то есть - в силу ее отсутствия - ее замещает (ряд идиоматических выражений эту версию подтверждает). Разумеется, любая предлагаемая - особенно в художественной форме - сублимация всегда является обслуживанием власти, получающей возможность косвенно контролировать чувства части подданных.

2,5,1 Так что, возможно, она все же "Лебединое озеро". Особенно - адажио из оного.