Покушение на миф

Может показаться, что я не договариваю. Ведь, в самом деле, еcли писать о социальных неврозах, так уж обо всех.

Верно - не договариваю. Нет времени. На них.

Смена президентов обещает смену (пусть не обязательную, но обещает, обещает...) политических парадигм. Кто шепчет, а кто - шумит: пора действовать. И быстро. Политическая тусовка спешит переопределить модели поведения в своих отношениях с властью. Эксперты камуфлируют словесами претензию на продвижение поближе к местам, где решают. За плотной завесой мельтешни политиков и домыслов СМИ власть готовит решения.

Тем временем, обществу вдруг напоминают, что в стране имеется "молодежь". Считается, что общество перед ней в долгу. Наркотики... Преступность... Безработица... Что там еще? Молодежная мифология, в очередной раз вброшенная в медиа-мир, призвана c одной стороны - пробудить комплекс вины перед теми, кому положено отдавать все лучшее (помните, "все лучшее - детям"?), а с другой - показать: вот он - мощный ресурс, с которым - доказано! - никто не умеет работать. Но никто не сказал, что - не сумеет.

Россиянское сознание так устроено. Ему, что "веселый ребячий народец", что "молодежь", что "новое поколение" - все склеено. Между тем, это отнюдь не одно и то же. Бог с ним, с "народцем". Как, впрочем, и с "молодежью". Все рассказы о ее организациях - легенды о немногих героях-карьеристах. Само же ее присутствие на социальном поле - миф, сага о девушке, которую можно научить хорошо делать минометные фейерверки подвигов, но которая слишком занята учебой, работой, пивом, спортом и рок-н-роллом. С ней, конечно, можно устраивать показные мероприятия, осваивая дядин бюджет, но толку будет... Впрочем, к чему говорить о том, что всем известно?

А вот о том, что команда зрелых и успешных мужчин, которых молодежью не назовешь, создала закрытую деловую/профессиональную корпорацию-клуб плюс политическую организацию "Движение нового поколения", о которых не известно почти никому, - наверное, стоит.

Справка: Клуб "Сургальт" создан в 1999 году группой основателей движения "Сургутская альтернатива", учрежденного некогда сторонниками обновления ВЛКСМ. Клуб объединяет региональных предпринимателей и правых депутатов Думы.

Среди членов √ бывший гендиректор завода-монополиста "Трансформатор", депутат Николай Брусникин, гендиректор объединения "Орбита" Валерий Прохоров, президент управляющей компании "Русский цемент" Максим Сотников, директор ЧОП "Баярд" Николай Краюшенко, гендиректор ОАО "Корпорация ФНДС" Павел Романов. Эти люди - не только управленцы высшего звена, но - в той или иной мере - собственники указанных предприятий.

Задачи клуба (насколько можно судить по имеющимся данным): в политической области - содействие партнерству власти и "нового класса", плюс развитию политических организаций последнего; в концептуальной сфере - трансляция новой государственной идеологии; в плане практическом - создание "корпуса соорганизованных и работающих в единой идеологической рамке кадров", превращение их в "кадры Путина" и обеспечение "новому классу" места во власти.

Результаты деятельности (известные мне): создано "Движение нового поколения", тесно связанное с Союзом правых сил (на уровне общего КС, под председательством Сергея Кириенко); во фракции СПС "продавлено" решение Кириенко о поддержке Путина; развернут проект "Президентская повестка дня".

Известно - разговоры о "стремлении неких сил "приватизировать Путина" стали общим местом. Однако действительно, слишком многие стремятся оказаться как можно ближе к президенту или казаться таковыми. Бой за подступы к Кремлю обостряется.

Отступление за бугор

Тридцать семь лет назад в США был учрежден "Семинар PR" - строго засекреченный консультационный клуб 120 руководителей ведущих американских агентств по связям с общественностью. В их число входят члены советов директоров и топ-менеджеры таких компаний, как Burson-Marsteller (Young & Rubicam), Shandwick, Omnicon Group, Edelman PR World Wide и других. Что же касается национальных и региональных клубов-корпораций, объединяющих генералов и маршалов транспортного, сырьевого, строительного, страхового, информационного бизнеса, то они существуют в США очень давно. Равно как и ряд межотраслевых консультационных групп. Ряд из них начал оформляться в первые годы существования и становления республики.

И не в том дело, что Мэдисон и Гамильтон, обеспокоенные вероятностью "принесения интересов Союза в жертву власти" отдельных групп, уже тогда писали о них как о возможных источниках угрозы американскому федерализму. Если ему в свое время и досталось, то скорее от слабости этих институтов и связей между ними. Фактом является их колоссальное влияние на государственную политику США.

Независимо от того, что думают о демократии как механизме и демократии как идеале либералы (все равно - американской ли традиции, европейской ли), в ситуации представительного правления группы интересов будут стремиться к политической власти всегда.

Во Франции уже к тридцатым годам так называемые "200 семейств" просто-напросто пронизали весь политический и экономический организм, располагая министерскими постами, местами в Палате и в Сенате, плюс одновременно - контролируя более тысячи важных управленческих постов в крупнейших банках и компаниях. Ну а в сегодняшних США политическое представительство специальных интересов осуществляется, главным образом, через три канала: финансирование избирательных кампаний, лоббирование и кадровую ротацию.

Хороший пример сопряжения всех трех подходов - вторая избирательная кампания Франклина Рузвельта. Тогда частные деньги привозились в штаб демократов просто в больших кожаных чемоданах. Среди интересов-доноров были и американские профсоюзы. Сколько составил их взнос - не известно. Однако спустя несколько лет, тогдашний лидер КПП Джон Люис утверждал, что в любом случае - не менее миллиона долларов. Зачем же "организованному труду" понадобилось финансировать кампанию Рузвельта? Ничего сложного: профбоссы рассчитывали, что президент-демократ, наконец, учредит министерство труда. То есть, в администрации возникнет бюрократический институт, который можно будет лоббировать напрямую. И в котором не обойдется без их выдвиженцев.

Само собой, не случайно в течение первых же недель после принятия законодательства, ограничивающего денежный взнос частного лица в чей-либо избирательный фонд 1000 (одной тысячей!) долларов, началось формирование PACs (political action committees - комитетов политического действия) - структур корпоративного типа, задачей которых стала организация опосредованной финансовой поддержки своих кандидатов на выборные должности.

Таких организаций - сборщиц средств - может быть несколько в одном штате, и любое частное лицо имеет право жертвовать деньги не непосредственно в партийный избирательный фонд, но каждой из них. Таким образом, сумма его (этого частного лица) пожертвований может многократно превышать 1000 долларов...

По данным "Фонда Кеттеринга", например, American Financial Corp. - крупная мультиотраслевая компания, работающая в таких областях как банковское дело, страхование и торговля недвижимостью, - тратит на финансирование различных республиканских PACs до $1 000 000 в год.

В то время как, скажем, National Education Association традиционно дает демократам более 300 000...

Однако комитеты политического действия - самый простой и известный из примеров деятельности корпоративных клубов, чьи возможности простираются далеко за пределы сбора денег на политику. Многие подобные объединения, о прямых связях которых с партийными машинами порой вообще ничего не известно, влияют на все уровни формирования государственной политики через продвижение в бюрократические структуры своих кадров - управленческих и концептуальных.

Отбор ведется в высшей степени жесткий. Неквалифицированные бездельники и болтуны остаются за бортом. Персонал Конгресса, департаментов администрации и Белого дома проходит не только через государственное квалификационное сито, но предварительно - через (порой негласный) отбор корпоративных клубов, в которых, кстати, большое значение имеет мнение академической профессуры.

Что же касается институтов и людей, работающих над политическими стратегиями, их карьерный рост, место в процессе и мера влияния (а, стало быть, и мера власти) в значительной степени зависят от поддержки клубов, с которыми они связаны. Для иллюстрации достаточно имен Генри Киссенджера, Айры Магазинера, Гарри Бойта, плюс названий - Гарвардская Школа правительства им. Кеннеди, Институт политических исследований университета Джонса Хопкинса, Институт им. Хьюберта Хемфри или, скажем, Фонд "Наследие"...

Кстати, о наследии... Известный поколенческий кризис 1965-75 годов, в ходе которого элиты Соединенных Штатов, преодолев страх, помогли новому поколению профессионалов преодолеть эдипов комплекс, завершился тем, что организм власти получил мощный приток свежей крови. И, как выяснилось, новые элитарии оказались куда как способней жить в мире с исторической американской мифологией Великой мечты, Свободы и права на счастье!..

Наступление на элиты?

Дело не в том, что резонно полагать, что в России работают те же схемы, что и в Штатах, а в том, что так уж сложилось, что здесь интересующихся политикой куда меньше волнует проблема "преступления", чем задача "наказания".

С подачи тех, кто контролирует СМИ, обществу предложено обсуждать: кого и как надо призвать к ответу. "Олигархов"? "Семью"? "Мафию"? "Элиты"? "Генералов, виновных в жертвах в Чечне"? Кто они - никогда и никем не было внятно рассказано. И значит - неизвестно, в чем их вина. Набор знаковых штампов служит другой цели - провоцирует стандартные реакции, парализует и переключает массовое сознание. И больше того - сознание тех, кто стремится занять прочные позиции в элитах, позволяющие осуществлять устойчивое влияние на власть.

Такая задача - сверхжесткий вызов. И адекватно ответить на него намерено не так уж мало различных групп и деятелей политики и бизнеса.

У этой ситуации несколько измерений. Группы интересов, стремящиеся влиять на политику лидера, весьма несхожи. И если рассматривать Путина в контексте реализации в стране модернизационного проекта, то в элитной среде обозначаются два противоположных подхода к нему: одним важно либо помешать Путину осуществить такой проект, либо взять на него подряд. Задача же других - напротив, как можно более энергично ему содействовать, ибо только осуществление такого проекта даст им необходимый ресурс развития. В этой группе - "капитаны производства" и представители гуманитарно-технологической отрасли. Люди "Сургальта".

Когда имеешь дело с вызовами - максимально эффективны асимметричные ответы. И одна из версий такого ответа прозвучала из кругов, близких к правым и ДНП, - в содокладах Петра Щедровицкого и Ефима Островского на одном из немногих открытых совещаний корпорации в Ярославле. Тема выступлений - "Государство и общество в эпоху гуманитарных технологий. Дилемма президента". Этот текст, видимо, можно считать черновым вариантом долгосрочной стратегической разработки, подготовленным стратегами "Сургальта".

Он действительно асимметричен. Содокладчики полагают, что российское государство может быть реформировано в рамках стратегии создания некой инновационной "постнациональной" и "постиндустриальной" системы. Но при этом утверждают, что гарантии осуществления реформации отсутствуют. По мнению идейных гуру "нового поколения", приход во власть его представителей повысит вероятность успеха подобного проекта. Как и реализация имперского сценария, ибо, по их мнению, имперская формула доказала свою состоятельность в роли "инкубатора... работоспособных моделей государственного устройства".

Однако их представление об империи весьма нестандартно: ее границы простираются не в геополитическом, но в культурно-политическом пространстве. Она возникает в виде "Русского Мира в Мире миров".

Обнародование этого текста похоже на интеллектуальную провокацию. Нешаблонный постподход авторов, который я не хотел бы комментировать, чтобы не быть обвиненным в рекламе их интеллектуального продукта, разрушает стереотипный образ империи как территории и утверждает ее как систему, имеющую, возможно, нулевую географическую площадь, но простирающуюся в мир как поле массово разделенных идей, взглядов, образов жизни и поведения.

Иными словами, предлагается новая - по сути своей экспериментальная - концепция. Она сверхпровокативна, поскольку содержит лишь весьма общее описание крайне (и, видимо, намеренно) ограниченного числа опор и ресурсов, необходимых для ее реализации, - это "профессиональные и трансперсональные школы и сети, традиции инновационного мышления и деятельности, сформированные в инженерных и социально-гуманитарных сферах".

Текст не содержит указаний на способы их использования. Любой, кто стал слушателем и читателем лекции, оказался перед лицом простой задачи: понять, что нужно сделать, чтобы, во-первых, превратить черновик концепции в стратегию, а во-вторых, просчитать средства ее осуществления.

Достаточно даже весьма поверхностного взгляда, чтобы понять: не будучи фрагментом государственной стратегии, она неосуществима.

И значит, желаемая перспектива клуба "Сургальт" и ДНП - стать ресурсами, обслуживающими исполнение их лидерами изрядной задачи - вхождения во власть в качестве "новых кадров Путина" вместе со своей командой. Командой, объединенной общей идеологией и мощно мотивированной стремлением к обретению собственного места там, где принимаются решения.

Иными словами, идет атака на позиции старых кадров и старых элит, обеспеченная, по-видимому, немалыми материальными и информационными ресурсами. Ведь, думается, неслучайно в политтехнологических кругах ходит легенда о том, как на банкете по случаю успеха СПС на думских выборах Владимир Путин, как со старым знакомым, здоровался с одним из идеологов ДНП и советником Кириенко - Ефимом Островским.

Не будучи знаком с Путиным, но зная Островского, могу утверждать, легенда запущена в тусовку неслучайно. "Сургальт" и ДНП готовят операцию по захвату плацдарма в элите.

Это не заговор. Но, возможно, это - договор. Вопрос в том, будет ли он ратифицирован реальностью.