Эльга Голубовская

У М.Гершензона есть такая книга: "Россия молодая" (о людях 1840-х годов). Как археолог, по осколкам, незначимым мелочам, уцелевшим запискам, приметам он попытался собрать портрет поколения.

Гершензонам и эккерманам разбираться с теми, кому пришлось в юности пережить 22 июня, будет несложно, по крайней мере со столичной частью.

У всех - общая биография и топография: Москва, центр, переулки, школа, планы.

Моя школа, теперь довольно известная английская, была на ул.Чайковского, буквально на задворках американского посольства. По поведению, повадкам дипклерков мы учились определять политическую погоду. В те выходные служащих держали на посольских дачах, а мы после выпускного вечера долго бродили по летнему городу. Я собиралась поступать в медицинский.

Мы жили тогда в Проточном переулке, недалеко от Смоленской площади, в маленькой, сырой двухкомнатной квартире. Непостижимость моей тогдашней жизни состояла во многом, но прежде всего в том, что квартирка эта была отдельной (редкость по тем временам), восьмиметровой (две крошечные темные влажные комнаты, с высокими потолками, как бы вытянутыми не вширь, а вверх, разделенные метровой кухонькой и сортиром). Мы умудрялись размещаться с родителями, братом, собакой и тремя кошками, которых позже каждый раз брали с собой прятаться от бомбежек, теряя и находя в общей панике обезумевших от страха и грохота зверей.

Окна квартирки выходили на улицу, низко над землей в "бельэтаже" - не подвал, но чуть выше. От Смоленской площади люди часто шли Проточным, мимо нашего дома в соседние переулки и к Москва-реке. Шаги и голоса с улицы часто перекрывали разговоры в комнате.

В то воскресное утро жизнь неторопливо, по-летнему наполнялась звуками. У соседей включили радио. А дальше в полдень - страшное выступление Молотова. Помню, как везде - внутри и снаружи - вдруг наступила такая глухая тишина, будто город вымер, а потом все взорвалось криками...

Вернувшись осенью 42-го из эвакуации в разгромленное жилище, я просто не поверила в реальность довоенной жизни.

Ольга Юрченко

Рассказывает моя бабушка, Эсфирь Баренбойм:

"Мы с мужем жили тогда в Сокольниках, снимали комнату в доме на улице Богородская. Квартира была двухкомнатная, и в ней еще жили сами хозяева. Мы поселились там всего месяц назад и еще не успели обжиться. У меня какое-то время не было работы, а мой муж - как и я, архитектор - работал в институте Теапроектмонтаж, сейчас это Гипротеатр.

22 июня было воскресенье. Мы пошли во двор развесить зимнюю одежду, чтобы она проветрилась, как вдруг наши соседи закричали: "Идите домой, идите домой! Война началась!" Мы прибежали, когда по радио уже начал выступать Молотов. Он сказал, что на нашу страну было совершено вероломное нападение и что мы объявляем войну. Подробностей он почти никаких не сообщил, и мы не сразу осознали, насколько все серьезно. Вообще ощущение было странное. Мы не очень поняли, что все это означает. Молотов закончил говорить, соседи ушли к себе, а мы к себе.

Потом мы поехали проведать нашего близкого друга, он лежал в больнице. Они там уже тоже, конечно, все знали, и мы поговорили о том, как все это будет. Все это непонятно, думали мы, но очень скоро, конечно, все закончится, и ничего особенного не случится.

Вечером, когда стемнело, в Москве устроили пробное затемнение. Все должны были потушить свет или завесить окна. Мы никуда не пошли, сидели на подоконнике и смотрели в окно. В небе было темно, и время от времени появлялись какие-то сполохи.

В понедельник муж ушел на работу, а я осталась дома. По радио ничего больше не говорили, после сообщения Молотова была тишина. Видимо, все были растеряны. Потом мы узнали, что в это время уже бомбили города и шла война.

28 июня, вернувшись вечером с работы, мой муж сказал мне, что уходит добровольцем на фронт. Он был секретарем комитета ВЛКСМ в своем институте, а многие московские партийцы и комсомольцы тогда в числе первых были отправлены на фронт. Их часть формировалась в Солнечногорске, на берегу Сенежского озера.

Еще через неделю, в воскресенье, - прошло две недели с начала войны - я поехала туда его навестить. Как раз в тот день пришел приказ об их отправке на северо-западный фронт. Их увозили в тот же день, и когда я сказала, что еду в Москву, многие их тех, кто там был, попросили меня взять с собой письма. Так у меня на руках оказалось больше сотни писем и громадное количество адресов и телефонов. В Москве я сразу связалась с огромным количеством людей. Со многими из них я еще потом долго общалась, и мы часто перезванивались, пытаясь что-нибудь друг у друга узнать о своих. Но мало кто мог что-то сообщить".

Дмитрий Петров

petrov@smi.ru

Бравурный марш и белые пятна парашютов. Британские коммандос и американская морская пехота на дюнах Нормандии. Улыбки и пропасть всякой амуниции. "Шерманы" и "Виллисы" катят освобождать Париж, Брюссель, Гаагу. Эйзенхауэр в каске... Монтгомери в берете... Де Голль в кепи... Второй фронт.

Фрагменты военной хроники в сериале "Освобождение" вдруг (да так ли уж вдруг?) напомнили поколению семидесятников и всем последующим, что мировая война была мировой. Что мощные кличи Востока "Вставай страна огромная" и "За Родину! За Сталина!" звучали не сольно, а красное знамя не было единственным стягом Победы.

Падение Парижа, Дюнкерк, Перл-Харбор, "Битва за Англию", Эль Аламейн, Land lease, Варшава, Монте-Касино, Арденны, атомная бомба... Дело не в перечислении успехов, поражений, смертей и убийств солдат, сражавшихся с нацизмом за пределами границ одной шестой суши. И даже не в том, как и почему складывались отношения между Советским Союзом и его партнерами по коалиции. А в том, что одной из главных побед той войны была победа демократии.

***

Что думали и говорили нацисты о демократии известно и уже неинтересно. Однако весьма любопытны два речения доктора Йозефа Геббельса. Оба они, на самом деле, о том, насколько советский большевизм (при всей враждебности к последнему рейхсминистра пропаганды) все же предпочтительнее "гнилых западных плутократий".

Первое речение - об американских летчиках, сбитых над Германией и попавших в плен: "Их нельзя назвать человеческими существами. У них нет никакой идеологии".

Второе - о возможном замирении со Сталиным: "Фюрер убежден, что если какая-то из держав вражеского лагеря захочет войти с нами в переговоры, то это в любом случае будет Советский Союз. У Сталина с англо-американцами большие проблемы, и он относится к странам, которые рассчитывают унести с войны домой добычу, так же, как и мы..." И далее: "...Сталин больше, чем другие, готов изменить курс, ибо ему нет необходимости брать в расчет общественное мнение у себя дома.

Иначе с Англией. Трудно вообразить, чтобы Черчилль решился на другую военную политику, а если бы он решился, то не смог бы ее реализовать. Он слишком зависит от внутриполитических сил. Чего уж говорить о Рузвельте, который никогда не показывал даже малейшего намерения подумать о такой смене".

***

Ничего особенного. В 1938 году в армии Соединенных Штатов почти не было танков. Немногочисленные подразделения и испытательные образцы формировались и проектировались как бы на всякий случай. Почти никто из высокопоставленных военных и политиков даже и не задумывался всерьез, каково могло бы быть их тактическое применение. Не говоря уже о стратегическом. Как-то так считалось, что они не понятно зачем. Вторжения из Мексики на просторы Техаса не предусматривалось. Намерений же вести широкомасштабные боевые действия на каких-либо других просторах - соразмерных техасским - США не имели.

Вот линкоры наличествовали и содержались в порядке. Как и авианосцы. Как и самолеты. Не больно-то мощные (во всяком случае - не летающие крепости).

Доминирующие в торговой, морской культуре сверхострова геополитические доктрины диктовали политическую логику канонерок, налетов, десантов и баз на дальних подступах и трансокеанских коммуникационных узлах. Сокрушительный наезд мобильных бронетанковых клиньев, перемалывающих статичную оборону противника на ключевых направлениях, был вне этой логики.

И хотя американцам удалось в кратчайший срок наладить массовый выпуск танков и прочей боевой техники, арденнскую битву - последний всплеск бронированной германской бури и натиска на Западе - они проиграли. Как французы уступили первой бронированной волне.

Демократическая логика, либеральный стиль, гуманитарный образ жизни столкнулись с вызовом тоталитарной тевтонской магии... И что бы они без нас делали? Хотя и старались...

В мае 1940-го, улетая на верный расстрел мессершмиттами (а куда ж еще, скажите, мог улетать тогда французский пилот-разведчик?), капитан Экзюпери, скорбя, размышлял о том, что демократические культуры Запада так и "не сумели воплотить в себе духовную общность людей всего мира".

"Моя духовная культура, - продолжает он, - наследуя Богу, основала равенство людей в человеке. Моя духовная культура, наследуя Богу, создала уважение к человеку, независимо от его личности. Моя духовная культура, наследуя Богу, превратила любовь к ближнему в дар Человеку, приносимый через личность.

Но я все испортил. Я расточил наследие..."

"Можно ли, - спрашивает далее военный летчик, автор "Планеты людей" и "Цитадели", - усматривать в этом философию слабости? Настоящий полководец тот, кто берет на себя ответственность. Он говорит: "Я потерпел поражение". Он не говорит: "Мои солдаты потерпели поражение". Настоящий человек говорит именно так".

Без комментариев.

***

Так был ли прав американский генерал Омар Брэдли, воевавший с нацистами в Северной Африке и Европе, говоря: "В войне не бывает второго приза для проигравших"? Однако, слава Богу, проигрыш не всегда поражение, и проигравшим остается порой возможность реванша. Французский генерал де Голль (он всегда требовал уделить внимание танкам - его не слушали - но он был прав) ответил бы (а может, и вправду ответил) Брэдли так: "Подлинная победа, если она возможна, обретается лишь на острие шпаги".

Итог дискуссии, похоже, подвел президент США Джон Кеннеди (быть может, отчасти потому, что в ту войну он не был генералом, а служил командиром торпедного катера и тонул в Тихом океане), он сказал: "Либо человечество покончит с войнами, либо войны покончат с человечеством".

Но ни в сентябре 1939-го, ни в июне 1941-го и в мае 1945-го этого еще никто не знал.

***

На Ялтинской конференции лидеры антигитлеровской коалиции, делая предварительные наметки по предстоящему дележу сфер влияния в мире, все еще полагали, что война с Германией может продлиться еще целый год. Впрочем, по свидетельству американского историка Д.Клеменса, Георгий Жуков был готов закончить войну прямым, стремительным и кровавым броском на Берлин уже в феврале 45-го года. Но Сталин его придержал...

Сидя в плетеном кресле, генералиссимус аплодировал заявлению Черчилля, который указал, что "пока он является премьер-министром, не может быть и речи о том, чтобы... шарящие пальцы вонзились в вопросы, жизненно важные для Британской империи" (это в ходе дискуссии о будущих функциях ООН).

В ответ на аплодисменты величайшего аплодисментщика всех времен и народов премьер империи, потрясенный увиденными по пути с аэродрома в Ялту колоссальными разрушениями, спросил Сталина, как бы тот отнесся к превращению Крыма в международную зону отдыха. Тот ответил прямо. Что рад был бы передать Крым для встреч большой тройки.

На совместном обеде лидер британских консерваторов провозгласил тост за мировой пролетариат. Тоста за мировой капитал он от Сталина не дождался.

***

Пока шли переговоры в Ялте, а войска западных союзников стояли на границе Германии, готовясь вторгнуться в долину Рейна из Франции, Бельгии и Люксембурга, Красная армия, уже форсировавшая Одер, занявшая Будапешт и наступавшая на Гданьск и Щецин, находилась в 80 километрах от столицы Третьего рейха.

Британский посол в Москве Кларк-Керр писал премьеру, что-де "у русских отсутствует понимание тех тонкостей, тех чувств, которые мы питаем к союзнику, ради которого вступили в войну... они не способны оценить значимость общественного мнения". (Вспомним Геббельса...)

Но высоко оценивая дипломатическую тонкость посланника, Черчилль хорошо знал, зачем Британия вступила в войну: "Чтобы отстоять свободу страны и сохранить цельность империи".

***

Сам будучи блестящим дипломатом, по возвращении из Ялты он докладывал Британской палате общин: "Я вынес из Крыма впечатление, что маршал Сталин и другие советские лидеры желают жить с западными странами в дружбе, основанной на демократическом порядке. Я чувствую, я знаю, что ни одно государство не придерживается более строго своих обязательств, чем русское советское правительство".

Какой блеск! Какая ирония! Какая политика! Какое, в конце концов, удивительное умение скрыть до поры (даже от собственных парламентариев, а значит - и журналистов, и избирателей) совершенно оправданное недоверие к Советам и стремление, очень верно и искренне высказанное командующим войсками союзников в Европе Айком Эйзенхауэром, "пожать руки русским как можно восточнее реки Эльбы".

***

Ничего-то у них не вышло. "Встреча на Эльбе" - дивное кино. Там наши показывают очумелым от русской лихости янки и угрюмым лайми, как все нужно делать: как фрицев бить, как водку пить, как вальсировать, как вести себя с поверженным врагом...

***

После осмотра руин рейхсканцелярии Черчилль записал в дневнике: "Река крови протекла между германской расой и народами почти всей Eвропы. Это не была горячая кровь битвы, где на удар отвечают ударом. Это была холодная кровь расстрелов и эшафотов, которая оставляет неистребимый след поколениям и столетиям. Но когда рядом с автомобилем собралась толпа берлинцев... моя ненависть умерла вместе с их капитуляцией. Я был тронут проявлением их приязни, равно как и их нищенским видом".

Он сказал своему адъютанту капитану Пиму: "Вот что было бы с нами, если бы победили они".

***

Но победили мы.

Татьяна Калистратова

9 мая, День Победы. Это, пожалуй, больше, чем праздник. Это память, скорбь, любовь и победа, доставшаяся кровью миллионов погибших за Родину. Многие это понимают и чтят. Но находятся люди, для которых память о войне и о погибших за то, чтобы жили следующие поколения, - пустой звук.

В Петербурге живут 317 тысяч ленинградцев, перемогших блокаду, и 85 защитников города. На торжественном параде в Москве Санкт-Петербург будут представлять 23 Героя Советского Союза, 3 полных кавалера ордена Славы, четыре женщины - кавалера ордена Славы - и 15 просто участников Великой Отечественной войны. Отъезд ветеранов в Москву и пытались омрачить неизвестные подонки. В 23:54, за несколько минут до отправления, неизвестный мужчина позвонил в дежурную часть ГУВД и сообщил, что поезд Санкт-Петербург-Москва "Красная стрела" заминирован. Естественно, что никакой "бомбы" сотрудники спецслужб не нашли. Тем не менее, все пассажиры были эвакуированы. В итоге, отправление поезда задержалось на 35 минут.

Горожане были просто шокированы сообщением об этом происшествии. Все задавали вопрос, зачем и кому понадобилось подобное хулиганство. Это же хуже, чем акт вандализма. Эти люди сделали все, что бы мы жили, они прошли через ад и теперь какая-то мразь вместо того, чтобы поклониться им в ноги, пытается их запугать. Сами ветераны, 57 человек, которые все же отправились в Москву, довольно спокойно отнеслись к происшествию, они говорили, что на войне происходили вещи и пострашнее...

Перед отъездом состоялся торжественный вечер в их честь в окружном Доме офицеров. Участников войны поздравили командующий войсками Ленинградского военного округа Валентин Бобрышев, первый вице-губернатор Петербурга Вячеслав Щербаков и губернатор Ленинградской области Валерий Сердюков.

Вообще, в этом году в Петербурге празднование Дня Победы будет проходить несколько иначе, нежели в предыдущие годы. Так, по просьбе ветеранов, возложение венков к могилам павших бойцов на Пискаревском кладбище будет проходить 8 мая в 11 утра. Церемония перенесена из соображений удобства, прежде всего, самих ветеранов. Теперь им не придется выбирать, куда ехать - на торжественный парад, на Дворцовую площадь или к могилам погибших товарищей.

9 мая на Дворцовой площади состоится своеобразный автомобильный Парад Победы. Около полутора десятков машин военного времени, среди которых знакомые по старым кинолентам, полуторки, эмки и студебекеры, сделают круг почета вокруг площади. Затем автомобильные раритеты примут участие в концертной программе "Спасибо, солдат". Каждая машина станет частью небольшой сценической площадки, с которой артисты в военной форме времен войны будут исполнять любимые песни бойцов Советской армии. Очень хочется верить, что этот день будет солнечным и теплым, как в прямом, так и в переносном смысле. Ведь это они, наши старики, сделали все, что могли для Победы.

Подразделение Северо-западного управления по делам ГО и ЧС тоже решило поздравить ветеранов. Перед началом концерта все желающие смогут отведать каши в военно-полевой кухне и принять наркомовские 100 грамм. В городе уже проходит огромное количество праздничных мероприятий. Что, конечно, отрадно, однако жаль, что все акции направлены только на развлечение пенсионеров-ветеранов - людей, которым порой не на что купить хлеб...

С первого мая пенсии россиян повысили на 7%. Спасет ли это наших бедствующих стариков? Средний размер пенсий сейчас равен шестистам рублям. Прожиточный минимум для пенсионеров, согласно расчетам Комитета по труду и социальной защите населения Администрации Петербурга, составляет 902 рубля в месяц. На продукты питания из этих денег, по расчетам чиновников, расходуется 533 рубля, т.е. 60%. На непродовольственные товары тратится 8%, а на различные услуги 295 рублей, или 32%. Глядя на подобные цифры, очень хочется задать вопрос: а пробовали ли сами чиновники питаться на сумму в 533 рубля? Увы, ответ слишком очевиден.

А что же сами ветераны, которые отдавали свою молодость и жизнь, в том числе, и за нынешних власть имущих? Они даже не ропщут, а радуются тем крохам, которые им смахивают с барского стола. В то время как чиновники, от которых зависит жизнь ветеранов, обустраивают свои загородные коттеджи, военные пенсионеры стоят в очереди на 6 соток, чтобы за лето вырастить хоть немного картошки на зиму и на этом сэкономить копейку-другую...

Так что же эти праздники, как не грандиозный фарс на грани издевательства? Люди сделали для Победы все, что могли, и что теперь делается для них? Все рекламные газеты публикуют праздничные объявления, но не простые. "Воину-победителю - всенародную любовь", ветеранам - скидка 5%, с 7 по 11 мая", - так поздравляет ветеранов крупный супермаркет бытовой техники, где самые малые цены равняются десятку нынешних пенсий. Сюда же объявление, автор которого, видимо, либо решил пошутить, либо понимает, что так дальше продолжаться не может: "Мы живем за счет вас... Спасибо за ваше мужество". Вот уж воистину святая правда. Надо, чтобы она дошла и до тех, от кого напрямую зависит материальное положение ветеранов и их семей.

И еще один подарок, на сей раз не столь циничный, но все же не очень понятный. 9 мая ветераны смогут бесплатно отправить по пять писем, для этого они получат специальные конверты. Этот подарок ветеранам преподнесло Министерство связи России. Кроме того, оно же организовало рассылку поздравительных писем ветеранам от президента страны, которые доставят адресатам в период от 7 по 9 мая. Хочется задать вопрос, а почему только по пять писем? Предполагается, что у одного ветерана только пять боевых товарищей?

Правительство Ленинградской области выделило ветеранам Великой Отечественной войны, проживающим в области, шесть миллионов рублей. Деньги были отправлены в районы, причем сумма материальной поддержки для каждого человека не указывается. Губернатор Ленинградской области Валерий Сердюков полагает, что советы ветеранов лучше знают, кому именно и в каком размере необходима помощь, поэтому незачем уравнивать размер выплат.

Кроме того, в преддверии 9 мая в Ленинградской области выплачено около 1 миллиона рублей компенсаций за неиспользованные в 1998-1999 гг. путевки. Помимо этих подарков, пенсионерам области теперь, так же, как и городским, разрешено ездить бесплатно в пригородных электричках. Ветераны и пенсионеры, получившие "губернаторские" и "президентские" деньги, теперь решают, что со свалившимся богатством делать и на что эти деньги потратить.

Татьяна Петровна, военный врач, орденоносец, инвалид второй группы: "...Конечно, на хлеб, крупу и сахар. Дача ведь впереди, а когда еще такой подарок сделают. Сухариков насушу, а там уж (смеясь) и свои "продукты" вырастут".

Леонид Владимирович, танкист, воевал под Сталинградом: "Я куплю хлеб, его насушить можно... Денег подчас и на него не хватает, пенсия маленькая, а у детей брать... да они сами перебиваются, как могут, мы старики так уж по старинке... сами...".

Елена Власовна, жительница блокадного Ленинграда: "...Хлеб, сахар, растительное масло и чай. Пока деньги есть, надо запастись хоть чем-то, а там уж и лето, дача, сейчас уже салаты из крапивы и одуванчиков можно делать..."

Вот так и живут наши старики... Хлеб, чай и дача, если есть... О покупках они говорят с радостью: хоть что-то. Печально, что мы, живые, загоняем своих спасителей в голод и безнадегу. Они уже радуются и крохам, устали роптать, да и не то - это поколение людей, - чтобы лишний раз напоминать о том, кто спас страну.