В своем интервью Polit.ru Глеб Павловский обозначил причины всеобщего медиа- (а не общественного, уточню я) беспокойства по поводу задержания Владимира Гусинского. Власть, подобно Паниковскому, границу перешла, конвенцию нарушила.

Правда, в отличие от детей лейтенанта Шмидта, медиа-сообщество с властью в трактире на Сухаревке не собиралось и страну не делило. Никто никому ничего не обещал и правового иммунитета не гарантировал. И термин "иммунитет", средневековый по происхождению, в данном случае более уместен, чем современное понятие "неприкосновенность".

Просто уже несколько столетий подряд наблюдается один и тот же цикл в отношениях между властью и элитой. Власть динамична, хотя далеко не всегда эта динамика направлена на модернизацию общества - сталинский режим действовал в направлении его архаизации. А элита, напротив, стремится к стабильности, которая далеко не всегда тождественна стагнации.

Зависимость элиты не от власти даже, а от ее высшего персонификатора, потребность в его личном покровительстве проявляются уже давно в постоянных заявлениях: "Путин отвечает за все". Заявления же президента о правовых процедурах и невозможности вмешательства в дела прокуратуры прочитываются элитой как сообщение: "Я вам больше не отец".Экспертное, медиа- и бизнес-сообщества не готовы остаться один на один с бюрократией, не обладая особым статусом. Некоторые просто не готовы к взрослой жизни, но многие боятся прокуратуры, милиции и налоговой инспекции. А союзники Путина даже и не замечают, что своими суждениями о политической нецелесообразности ареста Гусинского они ставят под сомнение все попытки власти создать правовое государство. Не говоря уже о том, что они ошибаются. Власть, не принимающая в расчет политическую целесообразность, демонстрирует готовность к проявлению политической воли при любых обстоятельствах. То есть доказывает, что она - власть.

Но элита никогда еще не существовала в России сама по себе, то есть не формировала общество. Не является исключением и нынешнее медиа-сообщество, установившее в стране медиакратический режим и навязывающее ему в качестве идеологии медиацентризм.

Ведь все эти двадцатки лидеров бизнеса и первые сотни наиболее влиятельных политиков, то есть те самые списки неприкосновенных, о которых толковал Глеб Павловский, - это медиа-реальность, которая вовсе не тождественна реальности политической и экономической. В течение достаточно долгого времени власти и обществу навязывалась медиацентрическая модель мира, в которой информационная угроза представала более опасной, нежели преступность, коррупция, низкая собираемость налогов и многое другое.

И вдруг: "О-о-п-с! Я снова сделала это", - сообщает власть. Вновь напомнила о существовании той реальности, где распоряжается она, а не медиа-сообщество. Причем на самом-то деле вовсе не "вдруг". Уже предвыборная кампания Владимира Путина была очевидно антиэлитарной. А они так ничего и не поняли. Они все еще думают, что это разборка внутри элиты, кричат о кознях Мамута и Абрамовича, клянут Волошина. То есть все еще готовятся к прежним войнам и пребывают в предыдущей, уже завершающейся части исторического цикла.

Игорь Малашенко гоняет по Европе и призывает защитить политзаключенного номер один - Владимира Гусинского. Михаил Леонтьев полагает, что новый медиа-магнат, побывав на нарах, приобретет колоссальный общественный вес и моральный капитал. Да ничего подобного - политзаключенным его мир не признает и харизматическим лидером свободолюбивой общественности он не будет. Напротив, Владимир Гусинский, потеряв даже на несколько дней неприкосновенность, потерял и значительную часть своего статуса.

Кстати, помните шум вокруг Бабицкого? Ну и "где вы теперь, кто вам целует пальцы?". Не так уж глупа власть, какой она кажется экспертному и медиа-сообществу. Осмелюсь предположить, что власть подстраховалась - ведь артистические натуры, подобные Бабицкому, как правило, не ограничиваются сотрудничеством с одной спецслужбой.

Что же касается Гусинского, то, как ни странно это прозвучит, случившееся напомнило, что кроме политики есть еще и история. В частности, история холдинга "Медиа-МОСТ", которая, как и многое другое, будет изучена не следователями, так исследователями, не сейчас, так со временем.