28.12.98

Угрозы и прогнозы

Интервью Марии Симоновой с Яковом Паппэ, кандидатом экономических наук, старшим научным сотрудником Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН
msim@russ.ru

Мария Симонова: Яков, время сейчас предновогоднее и все журналисты обращаются к экспертам с просьбой сделать прогноз развития страны на будущий год. Каков Ваш социально-экономический прогноз?

Яков Паппэ: Прогноз - очень неудобный жанр для профессионального экономиста. Дело даже не в том, что какой-нибудь зануда может проверить, как он реализовался. Делай необходимое количество оговорок - и совесть твоя будет чиста. Дело в другом - если кто-нибудь действительно уверен, что может точно предсказать динамику курса доллара или цены на нефть на следующий месяц, квартал, год, он никогда не расскажет об этом публике. Он использует свои знания экономически более эффективно и, конечно, будет прав.

А экономист, берущийся прогнозировать процент роста или спада ВВП, общих объемов промышленного производства и т.п., хорошо знает, что рисует цифру, которая, вообще говоря, имеет мало смысла. Во-первых, потому, что и рост, и спад могут иметь совершенно разное содержательное наполнение. В частности, рост может быть вредным, а спад полезным. А во-вторых, потому, что в своих методиках расчетов макроэкономических показателей Госкомстат может что-то изменить и нам об этом не сказать.

И наконец, обычный способ представления прогноза: оптимистический, пессимистический и реалистический сценарии, - возможно, очень удобен для потребителя, но практически никогда не отражает технологию размышлений самого прогнозиста.

М.С.: Было бы очень интересно узнать, какова Ваша технология?

Я.П.: Технологии могут быть разными, но макроэкономическую ситуацию 1999 года, я бы обсуждал следующим образом. Сначала перечислил бы основные опасности, подстерегающие российскую экономику и дал бы субъективную оценку вероятности их осуществления. Затем указал бы, не прибегая к точным количественным оценкам, последствия некоторых комбинаций этих угроз. Если Вы согласны, то начнем.

М.С.: Конечно, это было бы очень интересно. Но учитывая Ваше обещание дать оценку вероятности осуществления этих угроз, можно предположить, что далеко не все из них действительно реальны.

Я.П.: Благодарю за Вашу подачу и начну как раз с тех опасностей, которые хотя и часто обсуждаются, но не существуют. Во-первых, в будущем году в России нет опасности крупномасштабных технологических катастроф систем жизнеобеспечения, то есть таких, которые могут затронуть сотни тысяч и миллионы людей. Да, действительно, что этой зимой где-то на недели гаснет и будет гаснуть свет в жилых кварталах и, может быть, даже придется эвакуировать некоторые населенные пункты на Севере или на Дальнем Востоке. Но, простите, технология здесь не при чем. Просто в процессе перетягивания каната между тремя федеральными правительствами и региональными властями и те, и другие забыли заплатить нефтяным и транспортным компаниям за "северный завоз". И не только заплатить, но даже пообещать заплатить забыли.

Во-вторых, нет угрозы того, что какие-либо внутренние политические или экономические игроки смогут в корыстных целях серьезно воздействовать на политику российского правительства. Спасибо кризису, те олигархи, которые еще остались живы, будут еще долго зализывать раны. Навязать что-нибудь федеральным властям силой они уже не могут. Купить власть - тоже. Дело - не в кристальной чистоте нынешнего кабинета министров, просто чиновники школы Примакова и Геращенко никогда не поставят свою деятельность в зависимость от каких-либо частных интересов. Дать привилегию - не исключено, согласовывать политику - никогда. Политологи на досуге любят обсуждать, кто из членов правительства к какой финансовой группировке исходно принадлежал. На мой взгляд, сейчас это абсолютно неважно. Даже насквозь юкосовский и менатеповский, по своему происхождению, С.Генералов действует совершенно независимо от своих старых партнеров.

Так же мало вероятно, что на политику правительства могут оказать серьезное воздействие частные интересы околопрезидентского окружения. Те люди, которые сейчас находятся в руководстве президентской администрации, в ближайшие два года будут, похоже, обеспокоены одним - как сохранить имидж беспристрастных и некоррумпированных государственников. А частных лиц можно просто не слушать.

М.С.: Похоже, с мифами все ясно. Однако для России существуют и реальные политико-экономические угрозы. Например, угроза государственного банкротства, ставшая еще более реальной после начала военных действий в Ираке, и продолжающегося несмотря на это падения цен на нефть и многие другие... Не могли бы Вы рассказать о них подробней?

Я.П.: Не только государственного банкротства и не только и не столько связанная с внешними событиями вокруг Ирака. Внешнеэкономических угроз много, и главными из них являются три следующие.

Во-первых, перспектива быстрого падения цен на нефть. В том, что ситуация на нефтяном рынке в 1999 году будет "отвратительной" (термин министра топлива и энергетики С.Генералова), никто не сомневается. Но до последнего времени считалось, что средняя мировая цена на нефть будет 10-11 долларов за баррель (под мировой ценой понимается биржевая цена на сорт "брент", цена на российскую нефть "юралс" обычно на пару долларов ниже). Но самые свежие прогнозы говорят о том, что цена может упасть до 8 долларов. И если первый вариант для российских нефтяных компаний был плохим, но терпимым, то второй может оказаться катастрофическим. Поэтому сохранение санкций против Ирака для российской нефтяной промышленности - скорее, благо, чем зло. Вплотную к нефтяным проблемам примыкают и трудности, которые могут возникнуть у других российских экспортеров. В частности, вполне вероятно введение США антидемпинговых пошлин на импорт российской стали.

Во-вторых, существует угроза того, что российские частные банки не смогут урегулировать со своими иностранными партнерами проблемы, возникшие после 17 августа. То есть реструктурировать свои собственные долги и договориться о расчетах по форвардным сделкам. Это будет означать прекращение корреспондентских отношений, массовые судебные иски, аресты иностранных активов и, в результате, дезорганизацию не только внешнеторговых расчетов, но и во многом банковской системы внутри страны. Эта угроза, на наш взгляд, не слишком вероятна, но не исключена.

И наконец, угроза, о которой вспоминают чаще всего, - суверенный дефолт, что на птичьем языке финансистов означает несогласованный с кредиторами отказ государства от платежей по своим внешним обязательствам. Суммарные внешние государственные обязательства России на 1999 год составляют около 17 млрд. долларов. Такая сумма не может быть выплачена ни при каких условиях. Самостоятельно Россия сможет заплатить только абсолютно обязательные долги - проценты по, так называемым, евробондам. Другие долги - МВФ, Парижскому и Лондонскому клубу - должны быть реструктурированы. То есть отсрочены, списаны или выплачены за счет новых долгов, полученных от тех же кредиторов. Такая практика в мире существует, и зависит она от политического решения основных развитых стран. Будет ли оно принято - далеко не очевидно. Причем, для оправдания отказа вовсе не обязательно бомбить Багдад, чтобы вызвать резкую политическую реакцию Москвы. У МВФ, например, есть вполне рутинный предлог: "Вы являетесь крупнейшим реципиентом и при этом даже формально отказываетесь от принятия наших рекомендаций".

М.С.: Да, видимо вряд ли удастся нам выбраться с "острова невезения" в ближайшее время. Ведь существуют еще и внутренние препятствия успешному функционированию российской экономики...

Я.П.: Вы почему-то концентрируетесь только на плохом. Я воспользуюсь этим, и о хорошем скажу только в самом конце, чтобы лучше запомнилось. А угрозы к счастью вполне тривиальные и очевидные и для общества, и для власти. Реализуются они или нет, во многом зависит от действий российских элит и политических игроков.

Первая угроза - гиперинфляция. Она станет реальной, если правительство не устоит перед требованиями увеличения социальных расходов, немедленной выплаты и индексации зарплат бюджетникам, пенсий и т.д. Если ЦБ вдобавок начнет спасать все и всяческие банки. Если при этом не удастся договориться с иностранными кредиторами и по-прежнему не будут собираться в достаточных объемах налоги. И правительство, и ЦБ у нас, к счастью, достаточно квалифицированы, и вопрос лишь в том, сумеют ли они устоять перед социальным и политическим давлением. Надеюсь, что сумеют.

Вторая угроза - прямо противоположная. Она состоит в том, что правительство будет проводить жесткую финансовую политику, но ответом на нее будет социальный взрыв. Не дело экономиста оценивать вероятность реализации этой угрозы. Но на мой взгляд, социальный взрыв в России в 1999 году не может быть спонтанным. Он может быть только хорошо срежиссированым, и среди режиссеров обязательно должны быть и региональная власть, и федеральные СМИ. Тогда и ответственность будет на режиссерах.

М.С.: Яков, Вы обещали приберечь все положительные возможности развития России под конец нашей беседы, но я вижу, что получающаяся у Вас картина крайне далека от оптимистичной. Ждет ли нас в наступающем году хоть что-то хорошее или надеяться уже больше не на что?

Я.П.: Сегодняшнее экономическое положение России имеет одну важную положительную черту. После августа 1998 года мы все начали жить по средствам и теперь мы знаем, сколько стоят наши активы (природные ресурсы, предприятия, хваленая квалифицированная рабочая сила) по мировым ценам. Выгодной становится работа на внутренний рынок. Если при этом задуманная правительством налоговая реформа окажется удачной и вызовет рост деловой активности предприятий, то все вышесказанное может стать неплохой основой для восстановления российской экономики на здоровой основе. Конечно, даже в этом случае в будущем году роста экономики в годовом исчислении не будет, но в последующие годы такой ход развития событий вполне вероятен. Условия этого - урегулирование проблем государственного внешнего долга, минимальная жесткость правительства в финансовых и социальных вопросах и достаточная ответственность российских политических элит (то есть снятие опасности гиперинфляции и социального взрыва). Взаимоотношения российских частных банков и их иностранных контрагентов при этом как-то наладятся, а даже худший вариант динамики нефтяных цен не будет для России критическим.

Самый пессимистический сценарий может быть спровоцирован реализацией двух внешних угроз - очень резким падением мировых цен на нефть и суверенным дефолтом России. Этот вариант приведет к какой-то форме изоляции России в мире и к тому, что у федеральных властей возникнет слишком сильное искушение решать экономические проблемы, печатая много-много денег. Что такое гиперинфляция совместно с экономическим спадом - мы уже проходили в 1993-1994 годах.

Между этими крайними вариантами существует целый спектр промежуточных, из которых позволю себе предложить Вашему вниманию один. Но не потому, что он наиболее вероятен, а потому лишь, что он наиболее прост в описании. Налоговая реформа срывается либо не приносит желаемых результатов, оживления производства, работающего на внутренний рынок, нет. Мировые цены на нефть стабилизируются либо падают незначительно, но российские частные банки вступают в затяжной конфликт с иностранными. Суверенный дефолт не объявляется, но переговоры с внешними кредиторами идут "ни шатко, ни валко". Тогда правительству удается удержать ситуацию от гиперинфляции, но не от продолжения экономического спада и падения уровня жизни.

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru