25.12.98

Крах "правых сил"?
(Политические перспективы традиционных демократов)

Алексей Зудин
директор политологических программ Центра Политических Технологий

"Августовская катастрофа"

До недавнего времени политическая перспектива правых политических сил на ближайшие два года была ориентирована на две избирательные кампании - парламентскую и президентскую. Кампания по выборам в Государственную Думу была призвана выявить фаворитов и заложить основы будущих политических союзов к президентским выборам 2000 года. Президентские выборы должны были показать, способен ли политический режим, утвердившийся в России после краха советского коммунизма, к политическому воспроизводству. Для правых политических сил эти два ключевых события имели особое значение, поскольку существующий политический режим в значительной степени является продуктом их деятельности. Они рассчитывали принять в этих событиях активное участие и имели неплохие шансы сыграть определяющую роль в их исходе.

"Августовская катастрофа" все изменила. В августовской катастрофе погиб новый политический класс, который управлял Россией последние пять лет (после 1993 года). Оказались дискредитированы проводившаяся им экономическая политика, новые институты (крупные коммерческие банки) и все ключевые фигуры, которые ее олицетворяли (Чубайс, Немцов, Гайдар, Кириенко). Было потеряно доверие Запада - важнейший ресурс существующего политического режима. Провал попытки вернуть В.Черномырдина на пост премьер-министра лишил элиту основной интегрирующей фигуры. "Партия власти" распалась на несколько враждующих политических группировок. За полтора года до парламентских и за два года до президентских выборов стало ясно, что, с большей долей вероятности, новый президент России не будет генетически связан с курсом реформ последних семи лет.

Началось политическое отступление правоцентристской политики. Для тех, кто еще недавно претендовал на роль политического гегемона, происшедший политический поворот стал особенно трудным и болезненным. Вопрос в том, насколько глубоким будет отступление правоцентристской политики - удастся ли его остановить в 1999 или 2000 году или "правые силы" вынуждены будут прекратить существование в качестве значимой силы публичной политики. Анализ политического состояния "правых сил" перед началом кампании по выборам в Государственную Думу позволяет частично ответить на этот вопрос.

Распавшийся спектр

Текущее состояние правого фланга политического спектра (куда входят традиционные демократические организации и образования, ставшие их преемниками) определяется несколькими долгосрочными тенденциями, главной из которых была прогрессирующая фрагментация. Правый участок политического спектра формировался в результате последовательного распада "партии реформ" и ее союзников в публичном пространстве. Это продукты расколов "Демроссии", исходной материнской организации демократических сил, и "Демократического выбора России", первого варианта реформаторской "партии власти".

С фрагментацией были тесно связаны две другие тенденции -периодическое ослабление связей с властью и размывание исходной идеологической и политической идентичности. Реинтеграция в "партию власти" одних участников правого лагеря переплеталась со сближением других его участников с демократической оппозицией. Первому направлению соответствовало укрепление "государственнических" компонентов политического имиджа, второму - возврат к "диссидентству" и "демократическому популизму".

Но стержневой тенденцией стал политический упадок исторического ядра "правых сил". Проблема заключалась в том, какую форму он примет: трансформации в направлении сближения с правым центром или политической смерти. Появление НДР, занявшей нишу правого центра, на время предотвратило начавшуюся дезинтеграцию правого лагеря и породило надежду на возможность его политической стабилизации за счет большей умеренности и центризма. Но время показало, что ни центром сплочения правых, ни эффективным правым центром НДР стать не смогла.

В настоящее время политическое пространство правого лагеря буквально "иссечено" разломами и внутренними границами. Его заполняет "крошево" из известных, но маловлиятельных лидеров, структур и их фрагментов. В преддверии начинающейся избирательной кампании правый лагерь испытывает воздействие противоположных тенденций центростремительной и центробежной. Последняя усиливается политической логикой приближающихся выборов в Государственную Думу, которые вынуждают участников к обособленным действиям.

Политическое одиночество

"Августовская катастрофа" и "политическое угасание" президента Ельцина "разводит" лидеров "правых сил" и традиционно ориентировавшихся на них избирателей. Политические лидеры правых надежно заперты в исходной политической нише. Возможность для широкого политического маневра для них жестко ограничена. Они, судя по всему, утратили привлекательность для значительной части своих традиционных избирателей.

Какую стратегию избирают лидеры правых? Не исключено, что все переговоры, консультации, проекты объединений и соглашений о взаимной поддержке представляют собою лишь имитацию коалиционной деятельности. Усилия по созданию коалиций не могут не вестись в преддверии начала кампании по выборам в Государственную Думу. Этого требуют активисты и сохраняющие лояльность избиратели. Правда, пока правильнее было бы говорить о попытке оптимизации наличных политических ресурсов на собственной политической площадке, а не о выходе за ее пределы. Как будет показано ниже, аналогичные попытки и тоже под флагом "объединения" предпринимает и "Яблоко". Для лидеров правых, большинство которых представляют собой плохих публичных политиков, куда важнее сохранить политическую идентичность ("партийное знамя").

Создается впечатление, что, будучи поставлены перед выбором: объединение ценой утраты собственного политического лица или сохранение политической идентичности ценой "капсулирования" и превращения в секту, лидеры правых с большей готовностью выберут последнее. Поэтому со стороны лидеров правых есть все основания ожидать высокой и "шумной" коалиционной активности при низкой отдаче. При этом переговорные усилия ДВР направлены преимущественно внутрь самого правого лагеря, а стратегия союзов НДР тяготеет за его границы.

Психологический эффект от убийства Галины Старовойтовой стимулировал коалиционное строительство на правом фланге. А.Чубайс призвал к созданию "сильного правого центра" за счет консолидации всех демократических сил и их лидеров, в числе которых были названы Гайдар, Немцов, Кириенко, Черномырдин. В числе возможных участников этого союза был назван и Григорий Явлинский. В свою очередь А.Шохин выдвинул идею широкой коалиции реформаторских сил, способной охватить всех участников правого фланга и политического центра (от "либеральных реформаторов" и "Яблока" до "Отечества" Ю.Лужкова). По мнению Шохина, даже в своем "мягком" варианте такая широкая коалиция способна завоевать большинство в Государственной Думе.

В то же время ход коалиционного строительства показывает, что интеграционные возможности "правых сил" оказываются недостаточными. Необходимость сложения политических ресурсов для преодоления пятипроцентного барьера, подталкивающая правых к союзам, оказывается недостаточно сильной для преодоления уже сложившихся политических границ (прежде всего, между ДВР и НДР и ДВР и "Яблоком") и "разъединяющей" логикой парламентских выборов. В Санкт-Петербурге демократическим силам так и не удалось договориться о единстве действий на выборах законодательного собрания.

Первоначальный вариант правоцентристской коалиции, о готовности создания которой в конце ноября объявили 14 лидеров (Сысуев, Кириенко, Немцов, Гайдар, Чубайс, Хакамада и несколько реформистски ориентированных губернаторов и мэров), оказался явно неудачным. Ее формат был недостаточно широким и уже привел к конфликту с НДР, который выразил недовольство попыткой вытеснить его из ниши правого центра. Новая коалиция оказалась к тому же плохо подготовленной, что привело к быстрому отказу губернатора Аяцкова и С.Кириенко (последнего первоначально прочили в лидеры) подтвердить свое участие в ней. Активный патронаж слабеющей Администрации президента над новой коалицией "правых сил" свидетельствует о попытке воссоздания некого подобия "партии власти", но на более узком и изолированном политическом пространстве нежели то, на котором в 1995 году создавалась НДР, и с заведомо меньшими шансами на успех.

По мере приближения к границам правого лагеря коалиционный потенциал ДВР сходит на нет. Если союз с демократами в регионах представляется вполне реальным, а соглашение с Черномырдиным - хоть и малореальным, но вполне допустимым, то союз ДВР с "Яблоком" принципиально недостижим. Максимум возможного, что можно ожидать от взаимоотношений этих двух политических сил - это соглашение о разделе мажоритарных округов.

В то же время куда более сильное притяжение участники правого спектра испытывают извне, прежде всего от Явлинского и Лужкова. Их коалиционные стратегии, которые они проводят с позиции силы, имеют много общего и отличаются от разнонаправленных движений на правом фланге.

Коалиционной политике Явлинского по отношению к правому спектру в целом и его отдельным частям свойственна осторожность и избирательность. Это объясняется как явным лидерством, которое Явлинский приобрел среди демократических сил после "августовской катастрофы", так и свежими финансовыми и информационными ресурсами, полученными от его нового политического союзника в лице группы "Мост".

Все это побуждает "Яблоко" идти собственным списком, продвигая своих лидеров второго эшелона и поддерживая свои наиболее сильные организации (Петербург, Ростов, Нижний Новгород), нежели по пути создания коалиций с другими более правыми группами и лидерами. Это подтвердил один из руководителей "Яблока" В.Игрунов, который фактически выступил против коалиционного строительства, ссылаясь на то, что все остальные демократические партии дискредитированы.

Путь "самоусиления" для "Яблока" вполне оправдан. Цель - борьба за правого избирателя, разочарованного традиционными правыми, причастными к "дефолту". Союз с правыми или правоцентристскими силами (прежде всего НДР и ДВР) лишает "Яблоко" возможности критиковать политику предыдущих правительств, а это - один из его основных предвыборных козырей.

Коалиционная политика Лужкова на правом фланге отличается еще большей избирательностью. Его отношение к ДВР и другим правым на уровне лидеров и организаций отчетливо отрицательное, хотя политический опыт работы на этом направлении имеется. Лужков был одним из первых региональных лидеров, преуспевших в политической ассимиляции "гайдаровцев". Инструментом "приручения" стала Московская городская дума, которая в политическом отношении превратилась в своеобразный "стыковочный модуль" между мэрией и московским отделением ДВР. Но, строго говоря, правые в организационном и лидерском плане Лужкова не интересуют. По словам самого Лужкова, в качестве "правого центра" он видит только "Яблоко". Как и Явлинского, его интересует правый избиратель, а не морально дискредитированные традиционные правые организации.

По политической ориентации и социальному составу "Отечество" Лужкова гораздо ближе к НДР Черномырдина и Шохина, чем к ДВР Гайдара. Но НДР в своем нынешнем виде Лужкову не нужен. Его главная задача - получить НДР-овских губернаторов. Но к настоящему времени эта задача решена далеко не полностью. Скорее всего максимум, на который может рассчитывать НДР от союза с Лужковым, - это уход из нее только части (скорее всего, небольшой) людей и структур в регионах (или их фрагментов). Вариант раскола НДР между правоцентристской коалицией и Лужковым в настоящее время представляется маловероятным. Это обрекает НДР идти на парламентские выборы самостоятельно - и потерпеть поражение.

"Жизнь после смерти"

"Политическая перенаселенность" слабеющими лидерами и структурами сужающегося электорального пространства служит главной причиной, по которой традиционные демократические силы слабо поддаются консолидации изнутри вокруг какого-то из уже существующих центров. Несмотря на нынешнюю вспышку коалиционной активности весьма высокой продолжает оставаться вероятность того, что на выборы "правые силы" пойдут несколькими (двумя или тремя) "колоннами". К настоящему времени на правом фланге уже есть несколько кандидатов на выдвижение самостоятельных списков. Прежде всего это правоцентристская коалиция, объединяющая всех лидеров правых, и НДР (за возможным вычетом той части, которая уйдет и будет принята Лужковым). Кроме того, внутри "широкой" правоцентристской коалиции есть, по крайней мере, два политических лидера, обладающих повышенной склонностью к политической самостоятельности - Немцов и Кириенко.

Результатом неспособности правого лагеря к политической реинтеграции становится его расслоение "по вертикали". Изоляция и маргинализация традиционных правых лидеров сочетается с присоединением правых избирателей к новым политическим лидерам, расположенным за границей правого лагеря. Этот процесс идет уже давно. По данным Российского независимого института социальных и национальных проблем (РНИСиНП), с 1993 года наблюдается неуклонное уменьшение сторонников радикальных рыночных преобразований, составляющих политическую основу правого лагеря. Их численность за пять лет упала в шесть раз и в настоящее время составляет всего 5,9 % населения.

В преддверии начала избирательной кампании в Государственную Думу этот процесс ускорился. Только за полгода доля потенциальных избирателей ДВР уменьшилась вдвое: с 4% в апреле до 1,8% в конце октября 1998 года. Сокращение потенциального электората НДР за этот же период было еще более резким - в четыре раза: с 11,7% до 2,7% (Независимая газета, 25.11.98, стр. 8). Произошло резкое расширение "политического центра", который превращается в полюс притяжения для избирателей, активистов и части лидеров правого фланга. Там набирают вес три политические фигуры, которые воспринимаются избирателями, как, с одной стороны, удаленные от противоположных политических полюсов, "правого" и "левого", а с другой стороны, в определенной степени совместимые с ними (Лужков и Явлинский) или как вообще не вписывающиеся в традиционную "сетку" политических ориентаций (последнее в значительной степени характерно для Лебедя).

Для того чтобы привлечь традиционный электорат традиционных демократов, новые фавориты осторожно смещаются вправо и активизируют демократическую, антикоммунистическую и "демопопулистскую" окраску в своем политическом имидже (в этом отношении особенно характерна нынешняя "антикоррупционная" активность Явлинского). Уже начавшийся отток демократических избирателей к новым фаворитам избирательной кампании за границами правого лагеря (первоначально от этого выигрывал преимущественно Лебедь, которого затем, сменил Лужков) снижает шансы правых на победу в избирательной кампании.

В настоящее время сложно сказать, какой из двух ведущих центров на правом фланге, ДВР или НДР, располагает большими возможностями на преодоление пятипроцентного барьера, необходимого для того, чтобы пройти в Государственную Думу. Достаточно велика возможность того, что в преддверии новых президентских выборов правые вообще лишатся организованного парламентского представительства. В этом случае правый лагерь еще больше сократится в своих размерах и превратится в полуавтономный филиал (или придаток) распухающего политического центра, равноудаленного от традиционных политических полюсов.

Нынешнее расширение политического центра вызвано несколькими причинами. Его стимулом стала "августовская катастрофа", приведшая к морально-политической дискредитации "правых сил". Но главная причина "ренессанс"-центризма в публичной политике видится в ином. В политической системе российского посткоммунизма роль политического центра играла исполнительная власть. После того, как началось "политическое затухание" президента, "партия власти" рассыпалась и появилось связанное с коммунистами правительство, власть утратила способность выполнять функции политического центра. В этих условиях избиратель начинает искать политический центр во вневластном пространстве.

Расширение политического центра ставит "правые силы" перед нелегким выбором. Им приходится решать непростую дилемму: политическая маргинализация или идеологическая ассимиляция. Для тех, кто делает выбор в пользу сохранения политической жизни, коалиционное строительство становится одним из главных направлений приложения усилий в ходе избирательной кампании. К такому варианту в последнее время склоняется НДР.

Для тех, кто выбирает "сохранение знамени" даже ценой утраты политического представительства, единственной разумной стратегией оказывается укрепление перегородок, отделяющих правых от центра. В противном случае, они столкнутся с перспективой идеологической ассимиляции центром. К "сохранению знамени" внутренне тяготеет руководство ДВР. Но такая политика предполагает готовность трансформироваться из полноценной политической силы в нечто иное - в элитарную субкультуру, опирающуюся, главным образом, не на партийные организации, а на "мозговые центры" и СМИ и сохраняющую, если не лобби, то, по крайней мере, связи во властных структурах (прежде всего, через их "экспертную" составляющую).

Таким образом, вне зависимости от исхода коалиционных усилий "правые силы" после выборов в Государственную Думу с большой долей вероятности ожидает снижение политического статуса. Этот процесс будет протекать в двух основных формах: идеологического "капсулирования", сопровождаемого утратой политического представительства, и идеологической ассимиляции с сопутствующей потерей самостоятельности и продолжением жизни внутри более крупных политических организмов. Ниже предлагается набор стратегий поведения, которые станут типичны для правых лидеров и организаций после весьма вероятной политической смерти на выборах 1999 года.

Стратегия идеологического подчинения

Утрата политического представительства способна подтолкнуть часть правых к стратегии, которую можно условно назвать "идеологическим подчинением". Они будут вынуждены искать патронаж у наиболее приемлемого или доступного для них лидера "центристского" толка. Это будет означать подчинение определенному кругу требований - сменить идеологическую окраску, снизить уровень политических притязаний, наконец, потребуется внутреннее согласие со своей несамостоятельной ролью. В принципе, уже сейчас можно говорить о возникновении определенной совместимости части правых с "государственнической" идеологией политического центризма.

Правые уже длительное время двигались в направлении сближения с "государственнической" идеологией. Изменение их политической окраски началось задолго до "августовской катастрофы". Это было связано с ощущением неполноты утвердившейся версии либеральной идеологии, принимало различные формы и шло бок о бок с эволюцией официальной политической риторики исполнительной власти. Усиление "государственнической" окраски отчетливо прослеживается в идеологии сначала ПРЕС С.Шахрая, затем движения "Вперед, Россия!" Б.Федорова и, наконец, НДР В.Черномырдина. В последнее время к движению в этом направлении подключились и "молодые реформаторы" ("либеральное государственничество" А.Чубайса и "народный капитализм" Б.Немцова).

Конкретная форма "идеологического подчинения" правых будет зависеть от того, к какому политическому патрону они перейдут. В настоящее время их наиболее вероятными патронами могут стать Примаков и Лужков, которые представляют две различные версии политического центризма. Соответственно, присоединение к одному или другому сопряжено для правых с различными последствиями.

Вариант 1: "Цивилизованное государственничество"

Таков может быть итог идейно-политической трансформации правых в случае перехода их под патронаж Примакова в олицетворяемую им новую политическую нишу, которую условно можно обозначить как "цивилизованное государственничество". Можно выделить несколько факторов, которые, в принципе, способны подтолкнуть часть правых к сближению с нынешним премьер-министром. Это и созвучие "технократического" подхода к политическому управлению, и уже имеющийся у правых опыт политического сосуществования с постсоветской бюрократией в правительстве Черномырдина, и, наконец, идейная эволюция самих правых.

Есть еще одно обстоятельство, способное подтолкнуть правых в направлении Примакова. Либералы - продукт культурной метрополии, "центра". В регионах для них нет благоприятной культурной среды. Сами либералы это чувствуют, они противятся перспективе "провинциализации". Возможно в этом - одна из причин неожиданных симпатий к Примакову (по давней исторической традиции, "в России правительство - единственный европеец"). Примаков - продукт "центра", пусть старого, еще "союзного".

Культурная близость делает Примакова более приемлемым для части правоцентристов, чем по происхождению более близкого политически, но "провинциального" Лужкова. В этом пункте, похоже есть разница между ориентациями либеральной элиты и настроениями демократического электората, включая массовую интеллигенцию (лиц с высшим образованием), для которого важнее политическая близость Лужкова. По данным Фонда "Общественное мнение", доля его сторонников особенно велика среди избирателей моложе 30 лет и людей со специальным и высшим образованием (соответственно 31% и 27% опрошенных) (ФОМ-ИНФО, # 42, 22.10.98, стр. 2).

Но для "твердых" правых принять требования, которые предъявляет идеологическая ассимиляция, невозможно. Для исторического ядра правого спектра фигура премьера Примакова, возглавляющего правительство, в котором коммунисты получили возможность влиять на экономическую политику, не приемлема ни политически, ни идеологически. Поэтому к "цивилизованному государственнику" скорее может потянуться политическая периферия правого спектра (типа Э.Памфиловой) и тяготеющие к правым взглядам специалисты-технократы, заведомо согласные ограничиться неполитической ролью. По существу, это возврат к роли "эксперта", которую они исполняли в советский период.

Вариант 2: "Провинциализация"

Таков может быть итог ассимиляции правых региональными лидерами. Прецеденты такого способа политического существования правых уже имеются, как индивидуальные, так и коллективные. Примером первого может служить положение Томчина в качестве советника при Густове, в бытность того губернатором Ленинградской области. Пример второго - политическая ассимиляция Лужковым московского ДВР, либералов не-"гайдаровского" толка (Михаил Леонтьев) и, вообще, "прогрессистов" (Ю.Афанасьев, Е.Яковлев, М.Шатров), а также подчиненный статус молодежной культуры в рамках "московского большого стиля" (газета МК, рок-фестивали, молодежные программы третьего канала телевидения).

После "августовской катастрофы" на видных ролях в политической клиентелле Лужкова оказались видные представители дезинтегрировавшегося нового политического класса (С.Ястржембский, А.Кокошин). Но для исторического ядра "правых сил", ориентированных на сохранение идеологической идентичности и не отказавшихся от претензий на политическую самостоятельность, такой вариант представляется еще более не приемлемым, чем первый. Кроме того, для них психологически невозможно смириться с унизительным превращением в интеллектуальную и технологическую "обслугу" провинциальных постсоветских управленцев.

Стратегия "демократической оппозиции"

Для правых эта стратегия означает, прежде всего, переход под политические знамена Явлинского. Такой путь для активистов более приемлем, чем для лидеров, большая часть которых обросла статусами, с которыми трудно будет расстаться. Он более приемлем для правозащитного крыла правого лагеря, чем для его части, ориентированной на бюрократическую или профессиональную карьеру.

Стратегия "демобилизации"

Эта стратегия предполагает полный переход в неполитическое состояние (уход в бизнес, временный или окончательный). Она уже имеет достаточно глубокие корни в команде Гайдара. Это один из наиболее распространенных способов социального существования представителей команды Гайдара после отставки. Первыми его опробовали В.Лопухин, П.Авен, Нечаев, к которым с большим разрывом во времени присоединились "коренные" из "команды Чубайса" - Бойко, Мостовой, Кох. Стратегия "демобилизации" представляется одной из наиболее психологически комфортных для статусно ориентированных правых.

Стратегия "интеллектуальной оппозиции"

Это - один из наиболее вероятных способов существования исторического ядра "правых сил" после парламентских и, в особенности, президентских выборов. Он предполагает два основных способа существования: в политике - лобби, в обществе - элитарная субкультура. Возможность выполнять функции "интеллектуальной оппозиции" обеспечиваются культурной и политической близостью правых и "качественных" СМИ, печатных и электронных.

Союз с СМИ дает возможность сохранять расширенное представительство в публичном пространстве, гораздо более солидное и масштабное, по сравнению с реальным политическим влиянием. Теряя его, правые могут сохранить влияние на умы через позиции в либеральных СМИ в новом качестве "интеллектуальной оппозиции". В организационном плане это предполагает эволюцию вспять: от полноценных политических организаций - назад, к "литературно-журнальным партиям" начального периода перестройки.

^*Данная статья представляет из себя часть материала, подготовленного для Центра Политических Технологий.

© Русский Журнал, 1998

russ@russ.ru