Российская политика sub specie перспективы импичмента президента Ельцина

Анатолий Баранов, Павел Паршин

I

Жаркую политическую весну 1999 г. предсказывали давно и многие. Однако реальность, в которую властно вторгся кризис на Балканах, неадекватная попытка его военного разрешения со стороны НАТО и неадекватная реакция на эту попытку со стороны значительной части российского политического класса, да и общества в целом, превзошли самые мрачные (или смелые - кому как...) ожидания. В российской внутренней политике последних недель - и в ее освещении в СМИ - теснейшим образом переплелись несколько громко звучащих тем, каждая из которых важна и интересна сама по себе, но по мере приближения 15 апреля (впрочем, теперь, возможно, уже и не 15, но вопрос с повестки дня пока не снимается) одна из них если и не выдвигается на первый план, то "вибрирует" где-то очень близко к авансцене - в компании с сенсациями типа пятничной (9 апреля) "союзной" инициативы Милошевича или рассуждениями о нацеливании ракет. Это, как легко догадаться, тема настоятельно продвигаемого левой оппозицией требования импичмента российского президента.

Нижеследующий текст представляет собой попытку экспресс-анализа подборки публикаций (c 2 по 12 апреля), так или иначе упоминающих перспективу импичмента. В ней представлены СМИ, принадлежащие различным частям политического спектра и устойчиво ассоциирующиеся с определенными политическими группировками современной России.

Перед нами сугубо синхронный срез мнений, и анализировать его приходится именно как таковой, обращая основное внимание на "сиюминутно" явленные различия в трактовке политической реальности и те языковые средства, с помощью которых эти трактовки строятся.

Еще одна важная оговорка заключается в том, что ниже предложен именно экспресс-анализ.

II

В большинстве СМИ эта тема до недавнего времени особенно не развивалась, что же касается коммуно-популистской прессы, то в ней такого рода дискурс едва ли может быть выделен из общего потока критики, о природе которой будет сказано ниже. Импичмент именно упоминается, и даже в тех публикациях, которые посвящены непосредственно данной теме, предстает в качестве "специи" (см. название настоящего текста) к тем способам осмысления российской политической жизни, которые существуют уже достаточно давно и в разных вариантах предлагаются аудитории различных СМИ.

А надо сказать, что начиная с ГКЧПистского путча 1991 года (а может, и с более раннего, еще перестроечного времени) в российской политике произошло немало событий, настойчиво требующих объяснения - и в немалом количестве получающих разнообразные конкурирующие интерпретации. Судя по изобилию публицистических, и, в частности, политологических интерпретаций и их как будто бы все еще не иссякшей популярности у читателей, мы либо живем в окружении внешне безумных действий с глубоким внутренним смыслом, либо, по крайней мере, полагаем, что дело обстоит именно так.

Упоминания импичмента в проанализированных текстах существуют не сами по себе; они встроены в некоторые упаковки, или рамки - способы осмысления некоторой проблемы, включающие в себя центральное понятие-символ (очень часто метафорического характера), подверженное определенной вариативности, а также набор инструментов - связанных с центральным понятием следствий, типичных образов, аналогий, аллюзий, исторических прототипов и стандартных языковых и визуальных коррелятов центрального понятия. Хрестоматийный пример (принадлежащий У.Гэмсону) - это конкурирующие "упаковки" ядерной энергетики: "Прогресс"1 (с таким следствием, как повышение качества жизни), "Взбесившаяся технология" (с таким следствием и одновременно визуальным поддерживающим символом, как разрушенный блок Чернобыльской АЭС) и наконец - "Торг с дьяволом".

III

В проанализированных текстах представлен набор конкурирующих, но и определенным образом взаимосвязанных фреймов-упаковок российской политики, которые дают представление о том, как политическая деятельность воспринимается общественным сознанием. Среди наиболее частотных выделяются следующие упаковки: "Преступление и наказание", "Представление/Шоу", "Игра", "Торг", "Борьба за власть", "Война", "Игра с нулевой суммой", "Заговор".

"Преступление и наказание"

1. В рамках упаковки "Преступление и наказание", постоянно присутствующей в коммуно-популистском языке, вся реформистская деятельность российской власти, начиная еще с Горбачева, изображается как тривиальное по своей природе и гигантское по масштабам уголовное (именно тривиальное - "чего тут думать!" - и именно уголовное, это принципиально важно для данной упаковки) преступление, в качестве жертвы которого рассматривается народ России (а часто и народы бывшего СССР и стран бывшего Варшавского договора, а также разнообразные клиенты СССР; ныне к этому списку охотно добавляются сербы). Для поддержания данной упаковки систематически используется уголовно-процессуальная лексика:

Люди пишут свое обвинительное заключение Ельцину, которое по существу повторяет все пункты предъявленного ему специальной парламентской комиссией: развал СССР, развал армии, война в Чечне, расстрел Дома Советов и геноцид российского народа. Но, в отличие от депутатов-юристов, они дают и нравственные оценки. Порой они так жестки, что только держись, не всякую в открытую прессу дашь. А как может быть иначе, если каждый пункт обвинения полоснул, как ножом, по жизни, по судьбам, разрезав их на "до" и "после". К сожалению, такой пункт, как "заведомая, циничная и злонамеренная ложь народу страны" специальной комиссией по импичменту не рассматривался. Но люди видят корень зла в бесконечном обмане, в применении Ельциным двойных стандартов, о чем бы ни шла речь - о реформах вообще, о выборах или о главном его преступлении перед народами нашей страны и мира - о развале СССР. [Ж. Касьяненко, "Советская Россия", # 39]

Как видно из следующих примеров, использование такой лексики, активизация связанных с ней представлений и, тем самым, соответствующий фокус действительности нередко имеет место и при полемике с данной упаковкой или ссылке на нее.

Верховный суд должен дать заключение о наличии в действиях президента признаков преступления - то есть уголовно наказуемого деяния. Здесь - главная слабость обвиняющей стороны, слишком далеко зашедшей по пути политизации своих претензий Ельцину. Уязвимость уголовно-правовой сути обвинений постоянно прорывалась в спорах на заседаниях думской спецкомиссии по импичменту. Осенью прошлого года часть ее членов даже попыталась ограничить число обвинений в адрес президента первыми тремя ввиду чрезмерной политизированности и заведомой непроходимости двух последних. Комиссия, по существу, не знала, чем ей заниматься: доказывать обоснованность обвинений или наличие признаков преступления? В ход шли понятия "косвенного умысла", формулировки типа "бездействие есть определенная форма действия" и т. п. [И. Снегин; "Московская Правда", # 64]

С учетом того, что Специальной комиссией Государственной Думы, образованной на основании постановления Государственной Думы РФ от 19 июня 1998 года # 2653-П, дана оценка обоснованию постановки вопроса об отрешении Президента РФ Б.Н.Ельцина от должности в связи с "совершением им тяжких преступлений", внесенному группой депутатов ГД, и подготовлены официальные заключения об оценке обоснованности отдельных пунктов обвинения, выдвинутого против Президента РФ по статьям УК, отнесенным к компетенции следователей органов безопасности, в ФСБ России изучены и проанализированы изложенные в указанных документах доводы и обстоятельства. [А. Лебедев; "Коммерсантъ-Daily", # 58]

Вполне очевидно, что такая упаковка естественным образом предполагает преступный умысел. Кроме того, где преступление, там и жертвы, и живописание народных страданий является важной составной частью языкового ритуала.

"Скажите, депутаты Госдумы, хоть одно хорошее дело он [Ельцин] сделал для своего народа? Ничего! А что он натворил с Великой Державой? На что он обрек наших соседей и братьев на Украине, в Белоруссии, а теперь и в Сербии? При Ельцине жизнь неосуществима". Вот за это осуждает его Г.А.Орлова из Ростова-на-Дону и "очень много других подписей" - так сказано в конце ее письма. [Ж. Касьяненко, "Советская Россия", # 39]

"А мы - вся страна - уже восемь лет испытываем ежедневную боль. Десятки миллионов ежедневно, ежечасно мучимых душ. Такой ад не могла создать даже фантазия Данте. Даже в фашистском концлагере страдания людские были ограничены куда более коротким сроком и меньшим числом." [Там же]

Следствия "Преступления и наказания" приводят к тому, что на "обвиняемого" с неизбежностью переносятся отрицательные ассоциации, сопровождающие обсуждение действий реального обвиняемого в суде. При этом то обстоятельство, что процедура импичмента существеннейшим образом отличается от судебного дела и от судебного разбирательства, всячески вуалируется.

"Представление/Шоу" и "Игра"

В ситуации "Представление/Шоу", "Игра" основной упор делается на противопоставление реальности и политики.

Как и следовало ожидать, выступление Юрия Скуратова в Государственной Думе превратилось в громкое, но бессмысленное политическое шоу. Отстраненный генпрокурор снова не назвал поименно ни одного из своих гонителей, депутаты опять заверили Скуратова в своей безоговорочной поддержке, а расхлебывать всю эту кашу рано или поздно придется Совету Федерации. [Д. Камышев, "Коммерсантъ-Daily", # 58]

Формальным итогом дискуссии стало поручение думским комитетам по безопасности и по законодательству и судебно-правовой реформе подготовить проект постановления о неконституционности указа Бориса Ельцина. (Кстати, сразу после "разборок" со Скуратовым Дума приняла закон об усилении контроля за оборотом продукции сексуального характера.) Однако кроме формального, у думского шоу есть еще и политический итог. Генеральная прокуратура и Государственная Дума фактически объединили свои усилия в противостоянии Кремлю. Причем впервые публично. Накануне предстоящего 15 апреля голосования по импичменту для Бориса Ельцина и его администрации - это серьезная угроза. [А. Садчиков, "Известия", # 62]

Значит, ему [Примакову] надо усилиться настолько, чтобы была возможность существовать и без них, естественно, не впадая в зависимость и от президента. И игра была сыграна виртуозно. Примаков, заняв роль судьи, разменял Скуратова на Березовского, получить голову которого ему было куда важнее. [А.Будберг, "Московский Комсомолец", # 65]

Как обычно, президент сыграл свою игру. Какую - пока сложно сказать, но ясно, что во внутриполитическую ситуацию теперь внесена еще и полная сумятица. Истеблишмент не сможет не прислушаться к мнению президента и по Югославии, и по импичменту, и по всем остальным проблемам. Ряды левой оппозиции уже дрогнули. [С.Бабаева, А.Садчиков, 10.04.99; "Известия"]

Одно из наиболее существенных различий - идея выигрыша, необходимая для "Игры" и в лучшем случае периферийная для "Представления/Шоу". Для российского политического опыта осмысление политической деятельности как игры или представления (спектакля, шоу) типично. По данным "Словаря политических метафор", метафора игра занимает девятое место, а метафора театр (более общая категория по отношению к "Представлению/Шоу") - пятое2.

"Торг"

"Торг" предполагает обмен одного ресурса на другой, что легко интерпретируется как выигрыш или проигрыш.

Югославия хочет присоединить к себе Россию. Такова плата за отказ от импичмента [заголовок к статье С.Бабаевой, А.Садчикова; 10.04.99, "Известия"]

Кремль назвал цену импичмента. Коммунисты в Госдуме готовы к отставке правительства Примакова и досрочным парламентским выборам. [заголовок к статье А.Камакина; 9.04.99, "Независимая газета"]

Вчера Кремль дал ясно понять, что готов пойти на навязываемое коммунистической оппозицией резкое обострение политической ситуации. Цена вопроса об импичменте - нахождение левых вице-премьеров, а также сочувствующих им в правительстве, заявил вчера журналистам высокопоставленный кремлевский собеседник. [А.Камакин; 9.04.99, "Независимая газета"]

Начиная с 1995 года обвинения явлинцев в сотрудничестве с "красными" стали общим местом в официальной контрпропаганде, эпизодически эту версию - в собственных интересах - популяризировал и Зюганов. Явлинскому пришлось синхронно с ужесточением критики правительства до предела обострить отношения с нежелательными попутчиками, регулярно уличая их в псевдооппозиционности, трусости и торгашестве. ["Общая газета"]

За "борьбой с коммунизмом" стоял истинный действительный враг - торгашеский новый мировой порядок. ["Завтра"]

Как только закончится это, так верно обозначенное вами "нетворческое время", так закончится и это вынужденное торгашество. Русский человек по натуре - не торгаш. ["Завтра"]

Иными словами, интерпретация политической деятельности как "торговли" приводит к тому, что политики воспринимаются как торгаши, озабоченные только своей собственной выгодой (как правило, материальной). Отсюда и вся ситуация вокруг импичмента приобретает черты нечистоплотной сделки между политическими субъектами - Кремлем, думскими фракциями, политическими лидерами и т.д.

"Война"

Метафора война наиболее употребительна в российском политическом дискурсе. В уже упоминавшемся "Словаре политических метафор" ей отведено второе место после метафоры персонификация (осмысление неодушевленной сущности как одушевленной). Тем более интересно, что частотность слова "война" в отношении процедуры импичмента по сравнению с ранее рассмотренными типами упаковки не столь велика. Тем не менее, примеры использования такого способа осмысления также имеются:

Опасность коммунистического реванша реальна. Во всяком случае подготовленный в Кремле план контратаки, о котором стало известно "Сегодня", свидетельствует именно об этом. В администрации президента, где прежде скептически относились к затее левых отстранить президента от должности, теперь говорят о грядущих в Думе событиях как об угрозе власти. [Д.Бабиченко, Н.Калашникова, 9.04.99, "Сегодня"]

Примакову без лишней дипломатии дают понять, что голосование в Думе за импичмент означает моментальную отставку его правительства. В роли "бронепоезда на запасном пути" - Виктор Черномырдин, с которым в последние дни у Кремля сложились особо доверительные отношения. [Д.Бабиченко, Н.Калашникова; 9.04.99, "Сегодня"]

Санкция на арест Березовского получена. Чубайса почти не слышно. В коммунистической обойме остается вечный лозунг - отставка Ельцина. Примакову и Кремлю придется изрядно поломать голову, чтобы предложить им что-нибудь посвежее. [Д.Бабиченко,Н. Калашникова; 9.04.99, "Сегодня"]

"Игра с нулевой суммой" и "Заговор"

Манихейская картина борьбы добра со злом, в которой игра уравновешивает выигрыш и проигрыш тех и этих, естественным образом вызывает к жизни и популярнейшую упаковку "Заговор"3, поддерживающую ставки, интригу, смену игровых команд.

"Возмущен действиями мировой закулисы в отношении Югославии. Готов помочь братскому сербскому народу в качестве солдата-добровольца. Мне 25 лет, служил в армии, автомат держать в руках умею. Кстати, служил я в войсках ПВО" [Ж.Касьяненко, "Советская Россия", # 39]

"Считаю, что агрессия НАТО против Югославии именно в этот период, т.е. за считанные дни до начала процедуры импичмента в Госдуме, не случайна. Я не исключаю, что в доверительных беседах президент Ельцин мог ради спасения собственной шкуры намекнуть Клинтону, чтобы он нашел какой-то способ повлиять на общественное мнение России. И вот Билл использовал уже проверенный им на себе прием. Вспомним, при слушании в сенате США дела об отстранении Клинтона он бомбил Ирак. Благодаря массированной обработке сознания, многие американцы тогда согласились с тем, что во время боевых действий объявлять импичмент не годится" [Там же]

Указанными ситуациями список используемых в российской политике и российских СМИ упаковок не исчерпывается. Достаточно значим, например, такой участок, как "Криминальный беспредел". Однако тема импичмента четко встраивается прежде всего именно в перечисленные и кратко проинтерпретированные выше "гнезда" российского политического сознания. Какие же выводы можно сделать из проведенного экспресс-анализа?

Вывод первый. Как бы и с какой бы стороны ни осмыслялась российская политика (в нашей выборке!), осмысляется она недоброжелательно. Конкуренция негативных интерпретаций - суть всего потока текстов, которыми стремительно обрастает тема. Такая особенность отечественной журналистики вполне тянет на национальный вид спорта. Описание политического языка в этом смысле - вполне пригодная разминочная площадка.

Вывод второй. Острый языковой конфликт на политической сцене между действительностью и изготовляемыми по ее размерам муляжами укладывается в два основных типа сюжетов: "Представление/Шоу" и "Игра".

Вывод третий. Конфликтность самой процедуры импичмента поддерживается и многократно утрируется еще более активными языковыми ядрами: "Война", "Преступление и наказание", "Борьба за власть", "Заговор ".

Примечания:


Вернуться1 Те, кто еще помнят павильон "Ядерная энергия" на ВДНХ, должны иметь неплохое представление о визуальной, а отчасти и вербальной стороне этого фрейминга.


Вернуться2 См. подробнее Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Словарь русских политических метафор. М., 1994.


Вернуться3 Исторические и социальные предпосылки объяснительного фрейма заговора подробно рассматриваются в: В.М.Сергеев. Посткоммунизм: от метафоры к теории. Публикации проекта "Международные политические изменения". - МГИМО, 1999.