Тягостные раздумия овладевают мной по вечерам при просмотре аналитических передач. Все "за", а я "против". Всем нравится, а меня тошнит. Я всегда старался быть с народом. (Я не народник, просто так получилось. Факт, так сказать, биографии.) К народу я пришел с той мыслью, что он (народ) многого не понимает или не знает. И с удивлением обнаружил, что многие, кого я считал народом, были "против" того же, что и я, а некоторые были "за" то же, за что и я. Если же наши мнения в чем-то не совпадали, обычно это было следствием дурости, лишь отчасти извиняемой молодостью. А сегодня я против народа. Во всяком случае против той его части, за счет которой вырос рейтинг господина премьер-министра. Утверждения относительно "сортиров", где будут "мочиться" террористы, вместо радостного подъема и чувства единства с народом почему-то вызывают тошноту. Мне за себя неловко. Я стараюсь держаться изо всех сил. Я искренне очень хочу понять и г-на Путина, и полностью его поддерживающего спикера Госдумы, когда последний объясняет нам, что те, кто живут рядом с бандитами, и сами такие же бандиты. Я хочу не только понять, но и сплотиться с ними и с поддерживающим их народом, чтобы в совместном порыве воздать бандитам по заслугам. Не получается. Не понимаю. Наверное, они знают что-то, чего я не знаю. Я-то ведь знаю лишь очень простые вещи: что в селах рядом с лагерями террористов живут обыкновенные крестьяне. Уж какие там они крестьяне - трудолюбивые или нет, выращивают они овощи или, извините, пасут овец, - за это не отвечаю. Но это обыкновенные крестьяне. Я знаю, что в Октябрьском районе Грозного, который подвергся бомбардировкам, а также в Промышленном и других районах живут обыкновенные рабочие, строители, учителя, что в больницах работают обыкновенные врачи, медсестры. Что общественный транспорт - старенькие пазики - водят обыкновенные водители. Что улицы метут обыкновенные женщины. Что уехали только те, у кого оставались деньги, а после двухлетней войны их не осталось ни у кого. Только у бывшего чиновника и вора-начальника. Что старухе-регистраторше из больницы ╧9 некуда и не на что ехать. Так же, как и крестьянке из пригородного села.

Да, Чечня - это страна, где легально существуют лагеря террористов, где подонки захватывают женщин в заложники, а потом показывают видеофильмы о том, как они этих заложниц насилуют, где воруют нефть из нефтепроводов и перегоняют ее на примитивных ректификационных установках. Можно даже сказать, что Чечня - это бандитское осиное гнездо. Но надо добавить: это гнездо построено нашими руками. Ведь это прошедшая война превратила республику, которая цвела контрабандой, в выжженную, разграбленную территорию, не подконтрольную никакой легальной власти. Но надо добавить: кроме одного-двух десятков тысяч бандитов и их сообщников, в Чечне живут сотни тысяч обычных людей. Несчастных людей в нищей, раздираемой бандитами стране.

А в Москве, например, сотни тысяч новых автомашин. Я бы хотел знать: откуда? Я бы хотел знать, на какие деньги они куплены? На какие деньги возводятся хамские новостройки с башенками? На какие деньги ведутся многомиллионные избирательные кампании? Да на украденные, ребята. На ворованные. Москва - это большой фурункул на пораженном авитаминозом теле страны. Сотни тысяч больших и маленьких проходимцев. Москва - это осиное гнездо воровства и лихоимства. (Хотя учителям зарплату платят. И это тоже повод для обиды. Ведь в остальной России эти учителя помирают от воспаления легких, так как лекарств купить не на что.) Как надо поступать с осиными гнездами - мы теперь знаем. Сковырнуть его, сжечь - и дело в шляпе. И страна вздохнет спокойно: теперь везде, как у нас. Везде учителям не платят зарплату.

В 1951 г. президент Трумэн всерьез рассматривал возможность нанесения по Москве точечного атомного удара. Как по осиному гнезду тоталитаризма, революционного терроризма и мирового зла. И, надо признать, у него для этого были основания. В 1951 г. меня, Македона Алтынова, еще не родилось, во всяком случае меня не было в Москве. То есть сам лично я бы не пострадал. Но постфактум я против. Все же могло задеть некоторых моих знакомых, живших на Арбате, Пречистенке, в Замоскворечье. Да и памятники архитектуры тоже. В общем, я против.

В 1962 году советский вождь всерьез подумывал об уничтожении советскими ракетами осиного гнезда капитализма. Но я и здесь был в душе против. И хотя Америка мне нравилась больше, чем Советский Союз, и статуя Свободы мне милее, чем нетленные творения предшественников Церетели, и величайшего гения всех времен и народов мне, честно говоря, не было бы жаль, но меня не устраивал уровень точечности атомной бомбардировки. Ни с той, ни с другой стороны.

Присылайте диверсантов, элиминируйте конкретных бандитов, диктаторов. В конкретных туалетах, сортирах, гальюнах, ватерклозетах, но, ради всего святого, пожалуйста, не давайте бравым разведчикам в руки штурвалы самолетов для бомбардировок этих самых сортиров. Они нас так заляпают, что потом вовек не отмоемся. Кроме того, если уж начистоту, посетитель сортира, которого наш разведчик примет за террориста, всегда успеет выскочить. В чем-чем, а в этом я не сомневаюсь. А туалет могут разрушить. Вот этого и не хочется. С туалетами и у нас, и в Чечне, извините, не густо.

Поэтому я, Македон Алтынов, против бомбардировок чеченских городов и сел.

Я против, потому что "точечных бомбардировок" наша авиация производить либо не хочет, либо не может. Я видел подвергавшийся исключительно "точечным бомбардировкам" город Грозный. Говорил с беженцами, "точечно" обстреливавшихся с вертолетов. Поэтому, когда сегодня говорят, что в результате "точечных бомбардировок" разрушен нефтезавод, я понимаю, что бомбили территорию рядом и разрушено несколько десятков домов нефтяников, что есть убитые и раненые. Когда говорят о "нанесении ударов по скоплениям боевиков", я знаю, что удары наносятся по колоннам беженцев, по отарам овец, по сельским сходам, просто по селам, - то есть бомбы падают туда, куда они падали и четыре года назад. Я не верю, что боевики будут сидеть в "скоплениях" и ждать, пока на них полетят бомбы.

Я против потому, наконец, что к людям, обещающим "мочить террористов и в сортире", я отношусь с подозрением. Так профессионалы не говорят, так выражается уличная шпана. А шпане ни под каким видом нельзя давать не только штурмовики и тяжелые бомбардировщики, но даже обыкновенную берданку с солью. Слишком уж они эмоциональны и непредсказуемы. Слишком уж быстро само наличие в руках автомата превращает бюрократическую шпану в незакомлексованных, уверенных в себе суперменов со стальным взглядом.

Я, Македон Алтынов, не знаю, как бороться со взрывами и террористами. Я только знаю, что бороться с ними так, как мы это делаем сегодня, - это такое же преступление, как и взрывы домов. Я - против.