Восьмое чудо света занимает одну шестую часть суши
Андрей Кнышев

Семь лет беспрерывных реформ для людей, задающих себе вопрос - что же происходит в этой стране - стали каким-то интеллектуальным кошмаром. Действительно, с одной стороны, власти вроде бы что-то делают, с другой - жизнь становится все хуже. Объяснений подобного состояния масса - от жидомасонского (вариант - российского) заговора, до рассуждений об извечных свойствах нашего народа и правителей. При всем разнообразии вариантов, все они страдают полной безысходностью и лишь добавляют ⌠еще один кирпич в стену■ извечного отечественного отчаяния перед ⌠чудищем облым, огромным, стозевным■┘ Всем знакомо ощущение, как будто пытаешься пробиться через ватную стену √ оно возникает при общении с нашим государством и при любых попытках предпринять что-либо, выходящее за пределы обычного жизнеобеспечения. Складывается впечатление, что сила тяжести в Украине в несколько раз выше, чем на остальной планете √ так трудно здесь дается каждый шаг.

Между тем, возможны более правдоподобные чем ⌠все √ козлы■ объяснения особенностей нашей ситуации и, соответственно, рецепты по ее преодолению, тем более, что сегодня для этого существует большая, чем раньше интеллектуальная готовность. На Западе появилась плодотворная концепция виртуальной экономики, значительно ближе стоящая к действительности, чем другие ╚объясняющие╩ идеи. (Помнится, еще несколько лет назад на различного рода семинарах попытки объяснить иностранцам, что, к примеру, государственный бюджет Украины - в основном фикция и не только в ╚отдельных цифрах╩, а именно с макроэкономической точки зрения, воспринимались, мягко говоря, с недоверием). Несколько лет назад вышло ⌠Оновлення■ Сергея Дацюка, примерно в то же время автор опубликовал в журнале Романа Зварыча ⌠Демос■ статью ⌠Иголки и булавки украинских реформ■, и теперь, после ╚виртуальной экономики╩ я могу утверждать, что существуют определенные точки отправления, для нового, более продуктивного взгляда на украинскую реальность.

Некоторые предварительные замечания

Иллюзия экономики. За годы перестройки и после нее экономическая наука приобрела в общественном сознании невиданный ранее, поистине сакральный образ. Экономисты напоминают трудящимся и политикам неких магов и волшебников, обладающих тайным знанием о том, ⌠как вывести страну из кризиса■. Экономические дискуссии, с точки зрения общественного сознания, выглядят как споры о том, как именно произносится спасительное заклинание: ⌠эне, бене, раба■ или ⌠рекс, пекс, фекс■. Никто, впрочем, не сомневается, что главное √ это найти и произнести спасительную формулу. Между тем, экономика достаточно далеко отстоит от магии, равно как и от точных наук (единственное сходство наблюдается, пожалуй, между денежным обращением и термодинамикой). Наиболее точно проблему связанных с экономикой иллюзий сформулировал нобелевский лауреат Фридрих фон Хайек: ⌠экономика √ это всего лишь наука о людях■. Кстати, не случайно тот же Хайек предлагал новый термин √ ⌠каталлактика■, считая, что связанный со словом ⌠экономика■ наукообразный контекст решительным образом искажает понимание реальности. Ниже будет применяться преимущественно такой ⌠каталлактический■ подход, иначе говоря, всегда имеется в виду прежде всего то, что экономика- это наука о людях.

Трудно говорить о снеге в Африке. Многое из того, о чем сказано ниже, не могло быть замечено ни внутри, ни снаружи покойного СССР. Внутри почти не было людей, обладающих ⌠наружным■ знанием (а тем более опытом), ⌠снаружи■ все государства выглядят более или менее одинаково (поэтому советологи специализировались в основном на внешней политике СССР и кремлевских интригах). Только наше нынешнее ⌠половинчатое■ состояние делает возможным понимание и прорисовку векторов происходящих процессов.

Все дело в пропорциях. Явления, о которых пойдет речь, по-видимому, существуют во всех странах. Другое дело, что в разных странах они существуют в разных масштабах и приводят к разным последствиям. Безусловно, об украинской ситуации можно говорить и в терминах макроэкономики, и это будет правильно, но это будет не вся правда и даже не большая ее часть. С другой стороны √ скорее всего, в Америке сыну сенатора проще стать сенатором, чем простому смертному, но это для них не критично. Чтобы избежать огромного количества отступлений, автор просит постоянно иметь в виду эти замечания.

Карл Маркс был прав или последний привет из могилы

⌠Аврора■, где же был твой айсберг?
Николай Фоменко

Для меня самым непонятным тезисом марксизма было утверждение об отмирании государства через огосударствление всего. Действительно, понять этот постулат тем, кто родился при социализме невозможно, поскольку практически на самых первых этапах истории СССР уже было достигнуто это замечательное состояние ⌠отмирания■. Впрочем, оно не привело к предсказываемым Марксом замечательным последствиям, и потому мы все учили в институтах о ⌠дальнейшей необходимости возрастания роли государства в условиях социализма■. Хотя, возрастать уже было нечему, потому что все возможное, включая граждан, было национализировано. Действительно, в СССР не существовало государства в строгом смысле слова, просто потому что говорить о государстве можно только тогда, когда существуют независимые от него субъекты, для которых оно бы выступало в роли законодателя и арбитра.

Поскольку таких субъектов не было, то и государства не было (см. предварительное замечание о пропорциях). Люди зрелого возраста, определяющие нашу политику, никогда не видели государства, не сталкивались с ним, не знают как оно устроено и для чего служит. То, что было в СССР - еще нуждается в назывании и исследовании. Для удобства назовем эту структуру псевдогосударством (хотя бы потому, что она имела внешние признаки государства).

У каждого рынка - своя "невидимая рука"

╚Меня окружали милые, симпатичные люди, медленно сжимая кольцо...╩
Андрей Кнышев

Независимо от того, существует государство или нет, в обществе всегда происходит экономический обмен. В ⌠нормальном■ случае обмен осуществляется на основе частной собственности и главным критерием его выгодности является способность удовлетворять потребности других людей. Рост вашей собственности в ╚нормальном╩ рынке зависит от удовлетворения чужих потребностей .

В ⌠ненормальной■ социалистической ситуации, когда не существует частной собственности как экономического явления, обмен все равно происходит. При этом, роль собственности играет статус √ в самом простом случае - должность в государственной иерархии (⌠непростые■ случаи все помнят √ приемщик пустых бутылок или какой-нибудь ⌠умеющий крутиться■ человек ⌠со связями■ часто по статусу были выше директора небольшого завода, вот почему я говорю именно о статусе, а не о должности). Особо очевидным такой способ хозяйствования стал во времена ⌠развитого социализма■, когда доля прямого принуждения в экономике сильно упала. Все помнят дефицит и пресловутый блат. Блат √ самый яркий пример обмена на основе статуса. При этом, если вы можете ⌠достать■, к примеру, доски для дачи, а вам нужен билет в театр на модный спектакль, количество досок, которое вы отдадите за билет, зависит от того, какой статус вы будете иметь.

Очевидно, что если вам удастся обратиться к держателю билетов в качестве представителя Ивана Иваныча √ секретаря горкома, досок уйдет меньше, чем в случае ⌠от Ивана Ивановича■ √ простого директора. Если же держатель билетов √ ваш хороший друг √ билеты достанутся вам даром √ то есть, за деньги. Добавим сюда еще одно важное обстоятельство √ рынок (или, говоря словами Хайека, ⌠расширенный порядок человеческого сотрудничества■) основан на принципе предложения товаров и услуг всем желающим. Блат существовал для ⌠своих■ (при том, что участвовали в нем все).

Иначе говоря, издержки обмена в первом и во втором случае просто несравнимы. В первом √ вы идете в магазин и покупаете нужную вещь, во втором √ тратите время и силы, на поиск ╚нужных людей╩, производите какие-то дополнительные услуги для того, чтобы стать ⌠своим■, не считая платы за сам товар. Такая ситуация распространялась не только на частных лиц, но и на предприятия. Вспомним о существовании ⌠снабженцев■ √ людей, основной функцией которых было ⌠выбивание■ из предприятий-смежников поставок, которые, как правило, были предписаны государственным планом и должны были осуществляться ⌠автоматически■. Все вышеизложенное можно свести к двум формулам. 1) Объем собственности √ статуса при социализме никак не зависит от способности удовлетворять потребности других людей. 2) Большинство трансакций в этой системе не увеличивают национального богатства. Советский Союз погубил не империализм или падение цен на нефть, а ежедневные миллиарды убыточных экономических обменов.

Теперь мы можем сделать следующий принципиально важный шаг. Коль скоро существует множественность обменов, в социалистической системе также можно говорить о рынке, как информационной среде и как способе координации усилий незнакомых друг с другом людей для достижения индивидуальных целей (так сказать, координации ⌠без предварительного сговора■).

Возвращаясь к ⌠нашим баранам■, с горечью констатируем, что самоорганизующаяся система координации, возникающая естественным образом в системе с собственностью, основанной на статусе, многократно усиливает негативные последствия убыточных обменов. Коль скоро рост собственности (статуса) не зависит от удовлетворения потребностей других людей, ⌠невидимая рука рынка■, основанного на статусе, уничтожает все живое в экономике, не увеличивает, а уменьшает национальное богатство. Для удобства рынок, основанный на статусе, мы будем называть антирынком.

Что же случилось в перестройку?

А чем же плохо следовать установленным процедурам?
Михаил Горбачев
(Роберт Асприн, ╚Корпорация МИФ в действии╩)

Деградация социализма привела к тому, что монолит псевдогосударства начал разваливаться (я не имею в виду политический развал СССР √ это только одно из последствий общего процесса). Говоря более образно, глыба социалистического льда начала таять, вокруг нее появилась ⌠вода■ - люди и структуры, оказавшиеся в результате экономической деградации вне системы полного государственного патроната. Возникла внешняя по отношению к псевдогосударству среда, которая начала существовать по законам обычной денежной экономики (здесь очень важно отметить, что перестроечная либерализация, позволившая перейти к денежным отношениям, была всего лишь реакцией на деградацию социализма, которая позволила ⌠льду■ медленно таять, а не разлететься на куски от перенапряжения; сегодняшнее наше состояние есть результат продолжения давно начавшегося разрушения социализма, а никак не результат ⌠перестройки■ или ⌠либеральных реформ■). В результате, в постсоветских странах сложилась удивительная система, в которой одновременно существуют денежная экономика и антирынок, при этом второй паразитирует на первой.

Еще один важный момент: как только появилась внешняя по отношению к псевдогосударству среда √ оно начало выступать по отношению к ней как обычное государство √ источник норм и арбитр, не будучи никак к этому приспособленной и главное √ не имея никаких обратных связей с внешней средой. Внутри же эта ⌠ледяная глыба■ псевдогосударства ничуть не изменилась и по-прежнему является системой, основанной на статусе. Мотивы, которыми руководствуется наше псевдогосударство по отношению к денежной экономике диктуются разрушительной логикой антирынка. Было бы большой ошибкой думать, что сфера антирынка ограничена только рамками государства, нет, мы все являемся участниками как обычного рынка так и антирынка одновременно. Ларек, продающий контрабандные сигареты (потому что ⌠кто надо■ может ввозить импортные сигареты без акциза благодаря связям) √ самый простой пример. Взятки гаишникам, ⌠бутылки■ сантехникам, все это - статусные, антирыночные отношения, пронизывающие наше общество и глубоко присущие ему (Егор Гайдар в своей книге ⌠Государство и эволюция■ показал, что практически за всю историю территория бывшей Российской империи никогда не знала ⌠нормальной■ частной собственности и потому патриархальные статусные отношения гораздо глубже, чем мы думаем).

Экология экономики

Не хотите жить, как люди √ будете жить по Уставу!
Угроза командира подчиненным

Самый простой способ паразитирования антирынка на денежной экономике всем знаком, и он очень хорошо вписывается в нашу гипотезу. Вспомним, что различные государственные агенты (налоговая, пожарники и пр.) в отношениях со своей жертвой, прежде всего, стремятся перейти из формальной плоскости юридической нормы в плоскость личных отношений -отношений на основе статуса. ⌠Мы у вас можем найти любые нарушения, поэтому давайте договариваться по-хорошему■. При этом и сами жертвы не стремятся к законности отношений. Хороший пример такой системы находится в армии. Формально, устав, равно обязательный для солдата и для генерала, гарантирует рядовому человеческие условия службы √ сон 8 часов, отдых в выходной и т.д. Однако, он же содержит и явно невыполнимые требования √ к примеру, все военнослужащие должны отдавать друг другу честь (то есть и солдат солдату). Так что, хочешь ⌠качать права■ √ ходи отдавай честь на посмешище своим товарищам.

Основной ущерб, наносимый обществу антирынком, не является простой арифметической суммой недополученной прибыли от времени, потраченного на общение с государством и сумм, ушедших на взятки. Гораздо страшнее общее ⌠загрязнение■ рынка (вообще говоря, можно было бы предложить интересную тему ⌠экологии экономики■). Как и в случае обычного экологического загрязнения, о ⌠загрязнении рынка■ можно сказать лишь то, что оно является постояннодействующим фактором, но каково будет его воздействие в каждом конкретном случае - сказать невозможно. Иначе говоря, решения в денежной части нашей экономики принимаются не только под влиянием ее собственных сигналов, но и под влиянием сигналов антирынка, что делает их неэффективными. Возвращаясь к нашему примеру, контрабандист, не платящий акциз, может продавать свои сигареты дешевле, чем те, кто его платит. Более низкая цена для обычного рынка - сигнал остальным продавцам тоже снижать цены, для чего необходимо предпринимать экономические меры (искать новых поставщиков и т.д.). Однако, в нашем случае, низкая цена - не результат ноу-хау (которое могли бы открыть и другие участники рынка), а результат обмена статусом и потому нормальная реакция других продавцов (снижение цен) на ⌠загрязненный■ сигнал приведет их к разорению.

Эта ситуация приводит также к тому, что доверие к любым рыночным сигналам в нашей экономике крайне низко - никогда нельзя сказать рыночный это сигнал или антирыночный. Оценить ущерб от такого состояния дел не представляется возможным. Пока что можно лишь констатировать три очевидных результата: 1) наш предпринимаетель, заранее предполагая, что ⌠все равно ничего не получится■, как правило, ничего не делает в тех ситуациях, когда ⌠обычный■ развил бы большую активность; 2) в условиях недостоверных сигналов невозможно планирование на уровне предприятия и какая-либо долгосрочная деятельность, усилия участников рынка направлены в основном на поиск ⌠быстрых денег■, что приводит к криминализации, а значит еще большей зависимости от государства; 3) конкуренция в этих условиях превращается в весьма сомнительный инструмент, отнюдь не обеспечивающий победу лучшего; по-сути, конкуренция происходит за более удобный и дешевый доступ к необходимому статусу.

Обнаглевшая раковая опухоль

Тот, кто говорит ⌠проще, чем отобрать конфету у ребенка■ никогда не пробовал отобрать конфету у ребенка
Робин Гуд
(Роберт Асприн, ⌠Еще один великолепный миф■)

Все предприниматели задают один и тот же риторический вопрос: ⌠неужели они не понимают?■ Смысл его сводится к упрекам в адрес государства - дескать, нельзя резать курицу, несущую золотые яйца и далее в том же духе. Один из членов НДП как-то написал в нашей газете: ⌠разговариваешь с чиновниками - каждый по отдельности вполне здравый человек, а все вместе действуют как стая саранчи■. Абсолютно правильное определение, если учесть, что и нормативные акты и практики во многом - продукты антирынка. В этом ⌠специфика■ и безысходный ужас нашей ситуации - для денежной части нашей экономики продукты государства являются юридическими нормами, в то время как для самого псевдогосударства - ⌠экономическими■ решениями, способом паразитирования, конвертации статуса в деньги и ⌠нормальную■ собственность.
Важно, что применение норм, являющееся компетенцией ⌠исполнительной власти■ полностью зависит от ее ⌠доброй воли■ (по-другому и не может быть в статусной системе) и потому даже ⌠правильные■, ⌠реформаторские■ законы и другие нормы выполняются так, чтобы, прежде всего, поддерживались условия, позволяющие существовать антирынку.

Со стороны эта деятельность выглядит столь виртуозно, а ее последствия - столь очевидно, что это позволяет недалеким людям говорить о ⌠заговоре■ то ли ⌠империалистов■ вкупе с МВФ, то ли чиновников-саботажников. Между тем, деятельность псевдогосударства столь эффективна именно потому, что не направляется из одного центра и в большинстве случаев не является продуктом политических решений и компромиссов, а является результатом той самой рыночной координации незнакомых друг с другом людей для достижения индивидуальных целей, о которой говорилось вначале статьи. Напомню, что в этой координации участвуют не только чиновники, но и все остальное население, при этом, ни те ни другие не подозревают об этом.

В качестве примера эффективности антирынка, приведу список основных ⌠побед■ псевдогосударства с которым наверняка согласятся те, кто следил за нашей новейшей историей:

Абсолютная победа над частной собственностью. Разговоры о приватизации могут обмануть разве что МВФ. Когда нет процедуры банкротства, когда в любой момент предприятие может быть ⌠реприватизировано■ Фондом госимущества или парламентом, ввиду ⌠неправильности■ приватизации, когда понятие собственности не существует для ⌠правоохранительных■ и прочих органов и главное - когда никто и не заикается о частной собственности на землю, говорить о собственности бессмысленно. Если нет собственности - в экономике процветает статус.

Потрясающая устойчивость к попыткам преобразовать псевдогосударство в обычное государство. Замечательное свидетельство мощи антирыночных механизмов - то трогательное единство, с которым большинство постсоветских стран ⌠внедрило■ у себя пресловутую ⌠смешанную■ систему из избираемого президента и назначаемого премьера - начальника правительства. Подобной структуры не существует ни в одной развитой стране, видимо, по причине ее чрезмерной замысловатости (автор готов доказать, что даже ⌠французская модель■ при всей ее ненужной громоздкости, весьма далеко отстоит от отечественных вариантов). На самом деле, ничего нового в этой системе нет - это переименованный вариант отношений ЦК-Совмин, в которых главная роль отводится ЦК (президенту), но за исполнение которой отвечает Совмин. Если воля избирателей никак не влияет на поведение правительства - процветает статус.

Полное игнорирование права плюс фактический отказ от судебной реформы (здесь и пояснять ничего не нужно). Если нет арбитра решения которого обязательны для всех - процветают отношения, основанные на статусе.
Здесь меня могут обвинить в преуменьшении роли коррупции, лоббизма ╚групп интересов╩ и фактическом оправдании властьимущих, дескать, они не виноваты, а виновата ⌠невидимая рука■. Скажу только, что коррупции в Украине нет, поскольку она является правилом, а не исключением. Даже в тех случаях, когда при обращении в государственные органы вам удается решить свою проблему без взятки, вы все равно платите псевдогосударству ⌠налог■ в виде потраченного времени, всегда значительно большего, чем это необходимо для решения вопроса (опять-таки, подчеркну, что это слишком простой, линейный пример, относящийся к узкой сфере, в реальности все значительно сложнее). Для антирынка важна, прежде всего, ваша ⌠беготня■ сама по себе, которая является индикатором - свидетельством достаточной непрозрачности - одного из необходимых условий его существования. Взятка нужна отдельно взятому чиновнику, он может ее и не получить, но все вместе, не договариваясь друг с другом заранее, чиновники в любом случае заставят вас ⌠побегать■, чтобы получение взятки кем-то из них было вообще возможным. Сила самоорганизующейся системы проявляется в том, что если отдельного взяткобрателя можно уволить, то до тех пор, пока человек зависит от государства в той степени, которая существует в Украине, никто не заставит чиновников поступать иначе.

Все, наверное, замечали, что если по каким-то причинам посетители в присутственных местах перестают ⌠бегать■ (упрощаются правила, ужесточается контроль), антирынок реагирует мгновенно и через некоторое время все возвращается на свои места. Кто это делает? Никто. И все вместе. На государственном уровне это проявляется в знакомой всем наблюдателям картине - как только принимаются какие-то реформаторские решения, антирынок немедленно ⌠компенсирует■ их решениями в другой области сводящими первые на нет.

Что же до оправдания власть имущих, то никто их не оправдывает, напротив, как и в любом секторе рынка, здесь существует конкуренция и потому действует естественный отбор. Выживают ⌠сильнейшие■, то есть те, кто не задает лишних вопросов и соглашается с неписаными и не обговариваемыми правилами (зная многих чиновников, я никогда не видел, чтобы они договаривались в курилках о том, как им ⌠ужучить■ посетителей). Люди, воспринимающие наши государственные органы, как государственные, то есть, прежде всего, такие, где существует строгий порядок и формальная иерархия соответствует реальной, просто не могут победить в этой конкуренции. Как рыночная экономика сильнее плановой (⌠мы не знаем другого способа, кроме конкуренции, для того, чтобы информировать индивида, где его вклад в создание общественного богатства будет максимальным■ - пишет Хайек в последней работе ⌠Пагубная самонадеянность■), так и антирынок ⌠сильнее■ любой сознательной политики или ⌠заговора■. Разница в том, что он ⌠информирует индивида■ фактически о том, где его деятельность нанесет наибольший ущерб обществу.

Что делать?

А вам не кажется, что мне достается как-то слишком много неприятностей?
Иов
(Роберт Асприн ╚Мистерия жизни╩)

Наше положение усугубляется тем, что существующие политические стереотипы не учитывают не только решающей роли антирынка, но и самого его существования. Я думаю, что и нынешний Президент искренне считает, что он помогает развитию предпринимательства, принимая различного рода указы, в то время как указами делу не поможешь - антирынок ⌠развивается■ естественным путем и предел его развития √ наша полная деградация. Во многом возникновению ложных иллюзий мы обязаны деятельности ⌠национал-демократических■ политиков (вкупе с радостно вторящими им чиновниками), которые в самую ответственную пору 91-93 гг. пользуясь своей идейной монополией в СМИ всякий раз, когда предпринимались попытки критики в адрес наших институций, устраивали неприличные истерики, обвиняя всех и вся в ⌠покушении на государственность■. Они создали иллюзию существования у нас государства, которое просто необходимо немного реформировать, в то время как нам достался осколок социалистического ⌠льда■, ⌠реформирование■ которого вылилось пока что в раскраску граней этой глыбы в разные цвета.

Теперь неудивительно, что глядя на весь творящийся у нас хаос, возникший якобы в результате либерализации, политики в подавляющем большинстве твердят об ⌠усилении роли государства■, между тем, как для борьбы с антирынком необходимо как раз обратное. Вообще говоря, √ лучшие экономические реформы √ это отделение государства от экономики и организация самого государства. Здесь, правда, возникает роковая проблема, √ как реорганизовать псевдогосударство, ведь других инструментов, кроме самого псевдогосударства для этого не существует. Мы уже видели, что антирынок способен эффективно противостоять любым попыткам разрушить его изнутри, поэтому точка опоры для преобразования псевдогосударства должна находиться вне его (как говорил Архимед: ╚дайте мне точку опоры и я переверну Землю╩, с самой Земли перевернуть ее затруднительно). Одним из таких механизмов может быть Учредительное собрание, эффективно примененное американцами после того, как они десять лет промучались со своей неработоспосбной системой (уже после отделения от Англии) и многократно потом воспроизводившееся в Европе (единственный, пожалуй, неудачный вариант произошел в России).

Возможно, существуют другие механизмы, в любом случае - это отдельная серьезная тема. В любом случае, людям, влияющим на принятие решений и стремящимся жить в ╚нормальной╩ стране следует подумать над отказом от самой парадигмы ╚реформ╩. Реформы, иначе говоря, издание нормативных актов с прогнозируемыми последствиями, просто невозможны в существующей системе, ибо реформы направлены на уничтожение антирынка. Изнутри (а формальное государство - тоже часть антирынка) разрушить эти отношения не представляется возможным, по крайней мере, семилетний опыт подсказывает, что это так. Любое реформаторское решение на этапе исполнения будет ╚откорректировано╩ таким образом, чтобы не затрагивать основ антирынка и весь ужас ситуации в том, что ╚корректировка╩ произойдет естественным, то есть самым надежным и эффективным образом. Мне кажется, вместо ╚реформ╩ в качестве задачи следует говорить о создании, если угодно, ╚придумывании╩ государства с заранее известными и, следовательно, ограниченными полномочиями.