На днях ожидается сведение "Мира" с орбиты, с последующим затоплением в океане его несгоревших фрагментов. Сроки еще уточняются, согласно довольно сложным законам небесной механики.

Споры о необходимости сохранения станции и продолжения научных работ на ней приутихли лишь недавно, когда стало очевидно, что отработавший три гарантийных срока "Мир" должен достойно уйти. Для дальнейшего продления работ уже поздно что-либо предпринимать, поэтому споры, в общем-то, бесполезны, но не бессмысленны. Они, если вдуматься, были именно о смысле - о ценности и значимости станции. Хотя, как это часто бывает, когда рассуждают о ценности, то, естественно, не обходится и без спекуляций.

Среди политиков за сохранение станции активнее других ратовали в основном те же, кто настаивал на сохранении прежней, социалистической, госсимволики. Это вполне понятно, поскольку пилотируемая космическая станция это тоже символ - знак могущества державы.

Если абстрагироваться от политических интриг и технических сложностей, завершение миссии "Мира" дает повод подвести некоторые итоги и попробовать разобраться в значении того, что делали и делаем мы в космосе, для чего что-то там создаем и куда направляемся.

Космонавтика, или, иначе, космоплавание, - не только совокупность специфических дисциплин, но и собирательный образ, наводящий на вполне определенные ассоциации. Это относительно новое явление в истории цивилизации и характерный знак времени. Многое в ней символично, и, скажем, пуск ракеты - не только сложное и ответственное мероприятие, но и характерное общественное событие, и широко транслируемое шоу. Сама доставка на орбиту каких-либо предметов применяется почти как ритуал освящения. Предметы, побывавшие на орбите, становятся экспонатами музеев, вручаются с почестями и высоко ценятся.

Один недавний пример: на борту "Мира" намеревались снимать часть научно-фантастического фильма "Тавро Кассандры" по мотивам романа Чингиза Айтматова. Оценивалось это удовольствие приблизительно в 25 миллионов долларов. Возможности современных технологий кинопроизводства, которые позволяют имитировать космические условия фактически безграничны. Имея все необходимые средства, чтобы реализовать съемку подобного фильма в земных павильонах, при существующем богатом наборе спецэффектов, кинопроизводители, однако, настаивали на подобной попытке "сверхвысотных" киносъемок. И очевидно, что все, в чем они нуждаются, - это сам факт съемки на орбите, который бы воспринимался как символическое событие.

Философы говорят, что символика есть видение бесконечного в конечном - видимое изображение невидимых, таинственных вещей. Все значительное в нашей жизни есть знаковое, символическое. Символы как таковые отображают смысл, заложенный в ином, духовном мире, и символическое миросознание обращается в глубину бытия. Они связывают не только с другим порядком бытия, но и в этом мире объединяют разрозненное в целостность, как звезды в созвездия. Связавший столь многих и разных, символизм освоения космоса служит весьма важным объединяющим фактором в науке, да и в обществе. Благодаря ему светила разных областей деятельности, их знания и усилия объединены в единое "созвездие" космонавтики.

Значимость космической атрибутики, возможно, не менее важна, чем значимость флагов и гимнов. Она, пусть и неявно, ассоциируется с общечеловеческими ценностями, с устремлением к безграничному и жаждой новых открытий.

С запуском первых спутников стал очевидным пропагандистский потенциал космонавтики. В то время Вернер фон Браун, впоследствии сотворивший знаменитую американскую лунную ракету, рассуждая о превосходстве "Советов" в массе спутников, заключил: "Мы соревнуемся только в духе".

Наша взаимосвязь с Вселенной, соотношение земных и космических процессов интересовали и продолжают интересовать большинство людей. Этим и объясняется большая популярность астрологических прогнозов. Разные науки, особенно философия, утверждают, что феномен человека следует рассматривать как фундаментальную социоприродную целостность, имеющую, быть может, в первую очередь именно космическое значение.

Еще во время юности К.Э.Циолковского великий русский ученый А.Г.Столетов писал: "...едва ли есть более поучительная мерка развития человечества, чем история наших воззрений на жизнь космоса"¹. Заметим - не усложнение технических сооружений, но рост мышления.

Признают, что наша жизнь мифологична и что мифы не есть описание иллюзий или выдумок, но они выражают первореальность духовной жизни. Корни нашей цивилизации - в культуре эллинского периода, оттого и не угасает интерес к мифам того времени. В повествовании о путешествии аргонавтов далеко не главная роль принадлежит искусству мореплавания. Но если бы древние греки не развивали свой флот, сотворение столь значимого символа оказалось бы невозможным. Работой современных астронавтов (и космонавтов) обогащается космическая символизация и продолжается мифотворческий процесс. Жизнь показала яркий тому пример - перипетии "Аполлона-13", командный модуль которого назывался "Одиссей", послужили дополнением к тому, что описал чуть ранее фантаст Артур Кларк в романе "Одиссея 2001 года". Тогда многое из реально происходившего совпало с вымышленным, в том числе и известная фраза: "Хъюстон, у нас проблема". Тот полет, поначалу казавшийся рутинным и малоинтересным, после страшной аварии и преодоления возникших проблем

- дал человечеству пример героизма,

- вдохновил на новые достижения,

- показал успешность кризисного менеджмента и

- послужил темой для экранизации.

Взлеты мысли и прорывы в освоении пространства взаимодополняют друг друга.

Именно в России, где сформировалось научное учение о ноосфере, уже начиная с середины XIX столетия вызрело уникальное космическое направление научно-философской мысли, развернувшееся уже в XX, космическом, веке. На формирование русского космизма и сходной с ним космической философии повлияли отечественные философы, ученые, художники, поэты и музыканты - Ломоносов, Тютчев, Скрябин, Вячеслав Иванов и Чюрленис. Вклад в это течение внесли К.Э.Циолковский, В.И.Вернадский, А.Л.Чижевский, В.Н.Муравьев, А.В.Сухово-Кобылин, А.К.Манеев и многие другие. Появление и развитие русского космизма предвосхитило реальный прорыв в космос, в котором наша страна поначалу явно лидировала.

Сейчас в России отношение общества к космической науке одно из самых наихудших в мире. Именно неудачная кампания по сбору пожертвований для сохранения "Мира" продемонстрировала, что россияне мало заинтересованы в космических программах. Кроме того, в недавнем прошлом в СМИ превалировала тенденция подчеркивать проблемы, а не достижения. Недавно у нас храмы рушились как символы веры, теперь стало модно ходить в церковь, но не зазорно стало безбожно гробить космонавтику - дескать, она нас ограбила.

Однако отношение людей к космосу как таковому не ухудшилось. Популярность многочисленных бестселлеров и блокбастеров на околокосмическую тему это подтверждает. К примеру, список наиболее кассовых фильмов прошедшего столетия возглавляют "Звездные войны", а самым популярным телесериалом считают Startreck. Но складывается впечатление, что постепенно расширяется существующее расхождение между исторически сформированной космической символикой и современными образами космонавтики. Спутники как-то не ассоциируются со святыми небесными созданиями, а цифры бюджетных ассигнований на космическую отрасль не напоминают о манящей бесконечности.

В обыденной жизни мы видим только образы космических аппаратов на экранах телевизоров и газетно-журнальных полосах. Изделия других современных отраслей "high-tech", как, скажем, компьютеры и телефоны, гораздо более знакомы и доступны. Космонавтика же во многом остается вещью в себе, некоей абстракцией. Спутники связи служат в бурно растущих системах коммуникаций, оставаясь почти незаметными посредниками. Программы исследований иных планет и дальнего космоса и вовсе далеки от повседневных нужд. Поэтому результаты работы космических организаций выглядят недостаточно выразительными.

Философ Н.А.Бердяев, рассуждая о мифах и символах, писал: "Для наступления новой эпохи духовности, нового реализма, символизм должен освободить дух человека от ложного реализма, прикрепленного к природному миру символом. Символическое сознание придает значительность жизни, ибо повсюду видит знаки иного мира и вместе с тем символическое сознание помогает достигнуть великой отрешенности от суеты, пленности, ничтожества "мира". Ничто абсолютное, ничто священное не может быть приковано к "миру", и дух не может целиком вместить себя в "мире"². В контексте данной статьи весьма примечателен двоякий смысл заключенного в кавычки слова "мир" и возникающая ассоциация с орбитальной станцией. В будущем следует больше уделять внимания тому, что наши космические усилия символизируют, чтобы, упоминая их, не пришлось их заключать в кавычки, как употребляемые в условном или ироническом смысле.

Если будем считать, что небо в алмазах не наше, такая приземленная жизнь будет значительно беднее. И уж совсем будет обидно, если к тому времени, когда вспыхнет "бриллиантовая лихорадка", мы за бесценок продадим какую-нибудь далекую космическую "Аляску".

Начавшиеся совместные работы на Международной космической станции (МКС) расцениваются неоднозначно, хотя о сотрудничестве упоминают как о положительном итоге окончания былого противостояния супердержав. При этом наши сетуют, что собственный "единоличный" "Мир" уходит. МКС любят сравнивать с коммуналкой, хотя правильнее было бы ее считать клубом по интересам. Его помещение посещают единицы и ненадолго. Но в этом клубе состоит большинство из нас - все неравнодушные к звездному небу.

У новой станции пока нет эффектного названия, с ним никак не решат. И это тоже говорит о многом - имена и названия обозначают, символизируют. Поэтому МКС, судя по нынешнему названию, не "целостная", а "аббревиатурная" станция, то есть, по словарю, - "образованная из усеченных отрезков (слов)". Станция обещает быть грандиозной - размером с футбольное поле, но, возможно, образ ее окажется неуклюже громоздким, как и ее нынешнее название.

Не стоит, однако, недооценивать значимость совмещения усилий разных стран-участниц, в том числе и бывших врагов. Сотрудничество в космосе не только выгоднее и экономически менее обременительно, но и весьма символично. К тому же роль России по-прежнему неоспоримо высока. Нужно научиться эту роль не только достойно исполнять, но и ярко играть. Пусть нет у нас возможности бездумно сорить деньгами, что могут позволить себе наши новые друзья, но быть "душой компании" нам никто не мешает. Поскольку традиционно гордимся своей образованностью и духовностью, то уж сам Бог велел.

Символы - элементы культуры. Мы мыслим, думаем и чувствуем общей культурой, незаметно воспринимая символы, словно вдыхая прозрачный воздух. Поэтому состояние космонавтики влияет на качество общественной атмосферы. Если жить и только "небо коптить", то и дышать придется только грязными газами.

Вокруг космической отрасли сплетается множество разных мнений, и пока трудно предсказать, окажется ли она узлом противоречий, или, как волшебный клубок из сказки, приведет нас к доселе неведомым достижениям. То, что она нам поможет обрести, не может быть отмерено числами - оно выразится в культуре и в жизни общества. И главное - не в том, что у нас космонавтика отнимает или что она принесет в будущем, а в том, что мы сейчас этому делу посвящаем. Отправка кораблей в космос - выражение глубины наших устремлений и попытка освоения необозримого поля для самовыражения. И не так уж важно, какие из государств и как в этом процессе участвуют. Главное, что процесс идет, давняя мечта воплощается и интерес остается высоким.

Примечания:

¹ А.Г.Столетов. Собр. соч. Т.2. - М.-Л.: Гостехиздат, 1941. - С.201.

² Н.А.Бердяев. Философия свободного духа. - М.: Республика, 1994. - С.70.