С обстоятельствами 14 августа, когда, благодаря энергетической аварии, начавшейся где-то в штате Огайо, города северо-восточных США были лишены электричества, должно полагать, многие ознакомились, даже если и не разобрались до конца в тех сложнейших причинно-следственных связях, которые привели к катаклизму. В них, как сообщает нам западная пресса, до сих пор еще не до конца разобрались и местные эксперты-электрики.

Но теперь прошло достаточно времени, чтоб оценить и политическую значимость события такого масштаба. Сейчас, во второй половине 2003 года, перед началом президентской предвыборной кампании, можно рассмотреть события и в этом ключе: каким образом массовое отключение света повлияет на избрание следующего главы государства.

Конкретного ответа на этот вопрос пока не обнаруживается в американской прессе, по обыкновению сводящей все события страны к их влиянию на очередные предстоящие выборы. Но уже 14 августа стало совершенно ясно, что буквально через пару дней в Америке СМИ начнут связывать кризис энергетический с кризисом общеэкономическим, а это - после так и не оправданных американских военных действий в Ираке - большое пятно на электоральной репутации Буша.

Однако эту связь не выстроили сразу. В Нью-Йорке, городе, уже привыкающем воспринимать себя как жертву (каждый раз, когда в Нью-Йорке что-то не слава Богу, газета The New York Times начинает свои извещения словами "В городе, до сих пор нервном после событий 11 сентября..."), местные интеллектуалы спешили почему-то сравнить данный "опыт" с предыдущими электро-катастрофами в 1965 и 1977 годах. Всех вдруг бурно заинтересовала "культура ночной жизни". Очерки вроде "Я был в метро, а ты?" появлялись каждые два дня почти во всех газетах. Тем временем, репортеры той же The New York Times с облегчением вздыхали, что городу удалось избежать того мародерства, которое охватило обесточенный Нью-Йорк двадцать шесть лет тому назад. В таком же ключе газета The Boston Globe почему-то сочла нужным поместить опровержение популярного мнения, что во время подобных катаклизмов людей тянет к совокуплению, что способствует небольшому скачку популяции местности девять месяцев спустя.

А еще некоторое время журналисты с нетерпением наблюдали за серией пререканий между канадскими и американскими чиновниками в энергетическом секторе - действительно, после того, как исключили вероятность теракта, наиболее забавной стала казаться возможность, что это Канада опять что-то там нафигачила.

Более существенные вопросы - касающиеся энергетического законопроекта, к которому администрация Буша приступила еще весной 2000 года, проблем дерегуляции и реформы энергетического сектора - пресса будто боялась обсуждать в силу их сложности. Только 20 августа газета The Los Angeles Times известила, что в начале сентября, после летнего отпуска, депутаты Конгресса вернутся к законопроекту.

Между тем, политические сложности в этом вопросе действительно есть. С одной стороны, энергетический законопроект был изначально задуман в рамках общей дерегуляционной программы энергетического сектора, которая проводилась в 1990-е годы. А когда на северо-восточном побережье погас свет, то актуальность этого законопроекта, пролежавшего фактически мертвым грузом все три года правления бушевской администрации, резко выросла. С другой стороны, у лево-либералов появился явный соблазн валить все на дерегуляцию. Дерегуляция самым бурным образом проводилась в Калифорнии, что привело пару лет назад к местному энергетическому кризису. Отчасти именно благодаря ему впоследствии разоблачили мошенничество частной энерго-компании "Энрон". Как можно сейчас серьезно говорить о дерегуляции, когда у нас уже есть опыт "Энрона"? - пишут либералы.

Предъявленная либералами схема распределения ответственности за аварию, согласно которой ее основным виновником была названа дерегуляция, оказалась более ясной для восприятия. Она оказала влияние не только на типичную либеральную критику, но и на консервативную, которая традиционно поддерживает дерегуляционные меры почти во всех сферах. Но влияние это оказалось двояким.

Первый камень в огород дерегуляции кинула газета The New York Times, причем почти сразу после катаклизма - 16 августа. При этом колумнист Роберт Куттнер, не первый раз пишущий об опасностях безнадзорного рынка, высказался против дерегуляции достаточно умеренно. Никого не обвиняя, он просто рассмотрел, каким именно образом теория дерегуляции приводила к упадку в инфраструктуре электроснабжения. Главная причина того, почему электроэнергетический сектор не может работать как свободный рынок, в том, что спрос на электричество фактически заморожен: он не будет колебаться в зависимости от цен. Однако эта причина не самая убедительная: консервативные критики прекрасно знают это и говорят о "неправильной" или "неполной" дерегуляции.

Но Куттнер приводит и более изящный аргумент: рыночная система в секторе электроснабжения приводит к возникновению соревнующихся компаний, которые покупают и продают электричество. Таким образом, местные нью-йоркские поставщики покупают электричество не у местных компаний, а у тех, которые дешевле продают, то есть, в среднезападных штатах. Таким образом, количество электричества, поступающего через электролинии и инфраструктуру, увеличивается. Однако при этом, поскольку сеть электроснабжения остается не приватизированной, то у частных компаний не возникает финансового повода ее ремонтировать или расширять. В результате, как любят вторить аналитики и слева, и справа, в Америке инфраструктура электроснабжения - на уровне страны третьего мира. Вот и происходит перегрузка, приводящия к известным последствиям.

Именно этот аргумент, будучи лишен партийной окраски (а Куттнер, по всей видимости, левак еще тот), становится главным и с левой стороны, и с правой. Дело в том, что его можно успешно использовать как против дерегуляции, так и за.

Пол Кругман, рьяный либеральный критик нынешней администрации, пишет в своей колонке в The New York Times: "Энергоиндустрия недостаточно вложила в систему контроля и безопасности электрической сети, которая должна предотвращать подобные аварии. Причина этому - дерегуляция". Теперь посмотрим, как построена фраза в статье консервативного журнала The New Republic: "Несмотря... на процесс дерегуляции, который сильно увеличил объем электричества, проходящего через сеть, никто особо не озадачился вопросом, как бы эту сеть улучшить. Для энергетических компаний мало финансовых поводов строить новые сети".

Газета The Washington Post, традиционно чуть левее The New York Times, придерживается усредненной точки зрения: "Дерегуляция - мираж - пишет колумнист Роберт Самуэльсон - Преждевременно и ошибочно винить дерегуляцию в катаклизме". Интересно заметить при этом, что The New York Times даже в своих якобы объективных репортажах, где не принято высказывать мнение редакции, пишет о "трудностях", связанных с дерегуляцией. Что касается этих трудностей, то The Washington Post выводит на свет одно обстоятельство, которое объясняет, почему вопрос о дерегуляции - такой сложный.

Дело в том, что в самом законопроекте, который администрация начала обсуждать, идет речь об отмене запрета на монополию электрических сетей, введенного в 1935 году. Сторонники дерегуляции валят многие проблемы с состоянием сетей электроснабжения именно на этот запрет, а не на самое дерегуляцию. Этот ветхий закон третируется ими как палка в колесе дерегуляции. Именно он не дает энергокомпаниям владеть сетями, тем самым взваливая бремя их оборудования на государство. Так считает, например, консервативный журнал The Weekly Standard. Основная претензия публикуемой в нем статьи в том, что подобные запреты чрезмерно долго обсуждаются, в то время как сеть все ухудшается. Об этом семидесятилетнем запрете говорит почти каждое консервативное издание, когда речь заходит о дерегуляции, и даже либеральная The Washington Post упоминает о нем в своих колонках.

Спор продолжается, однако обе стороны используют один и тот же аргумент при защите своих позиций и, что самое главное, обе стороны сильно критикуют республиканскую администрацию. Либо на том основании, что она приняла дерегуляционную политику, либо потому, что слишком медлит с дерегуляционным законопроектом. Сейчас администрация переживает сильнейшую критику по поводу иракской войны. На предстоящих выборах Буш рассчитывает на не созревшие пока плоды экономических реформ. Была надежда, что рынок поднимется как раз к выборной кампании. Но события 14 августа и последовавшие за ними выводы сильно поколебали эти надежды.