Однажды я спросил свою жену:

- По какому критерию ты отличаешь хороший фильм от плохого?"

- Очень просто: если у фильма хороший конец - это хорошее кино, если плохой - плохое.

Более дурацкого ответа для меня - киномана со стажем, знающего наизусть всех годаров-бунюэлей - и придумать невозможно.

- И все???

- А чего тебе еще нужно? Ты героя полюбил, переживаешь за него, как за родного, а в конце - бац! - его убили. Это все равно, что убили тебя, - все пережитое за время фильма, что могло бы пойти в плюс, идет в минус. Что же тут хорошего?

- Погоди, а если герой так плохо сделан, что ты не переживаешь за него, как за родного?

- А зачем тогда вообще это кино смотреть?..

Так я выяснил, что ничего не понимаю в кино. "Куклы" Такеши Китано остались недосмотренными. Вместо них я приволок из видео-проката целую охапку кассет с "Бригадой" и два дня как завороженный наверстывал упущенное. А когда досмотрел, сделал единственно правильный вывод: "Плохой фильм!".

Вообще-то, я собирался писать об еще более плохом фильме - "Бумере". Но сначала хотелось бы разобраться в том, чего я до сих пор не понимал, и что после просмотра "Бригады" понял. Вот, что об этом писала Айн Рэнд в 1968 году:

"Неумение понять природу и привлекательность романтизма красноречиво демонстрирует, насколько далеко зашло эпистемологическое разложение современных интеллектуалов. Только прикованный к конкретному, враждебный любым отвлеченным понятиям менталитет может утратить способность ухватить абстрактное значение того, что доступно и простому рабочему, и президенту Соединенных Штатов. Только заторможенный современный разум настаивает на том, что события, изображенные в триллере, невероятны или невозможны, что героев нет, что в жизни все не так - при том, что это - совершенно несущественно ("Контрабандная романтика").

Итак, то, что я пережил, можно назвать "эпистемологической реанимацией". Покинув тоталитарную секту извращенцев-киногурманов, я присоединился к своей жене и президенту Соединенных Штатов. Теперь единственное, что отличает меня от нормальных людей, - глупая привычка анализировать, вместо того, чтобы просто смотреть. Смотрю "Бригаду", а в башке вот такие мысли-субтитры: "...Какие элементарные, примитивные "приметы времени"... Перестройка - Горбачев на стенке, путч - "Лебединое озеро" по телику... как в мыльных операх мексиканских: открытка с Эйфелевой башней - значит, действие переместилось в Париж... Рижский рынок начала перестройки у них получился чище и ухоженнее, чем Петровский пассаж после реконструкции... Квартира академика-астрофизика похожа на кабинет министра культуры Франции, а записная книжка у "звездочета" - как у главы Совбеза РФ - сплошные "силовики"...".

Реальные бандиты, наверное, уже все полопались со смеху, глядя на то, как их здесь изображают. Весь фильм - одна сплошная цитата из "Крестного отца", "Однажды в Америке", "Бешеных псов", "Криминального чтива"... Может быть "Бригада" изначально задумывалась как пародия? В этом случае ее авторы повторили судьбу создателей сериала "Мстители", имевшего оглушительный успех у британской публики в середине 60-х.

"Мстители" - сенсационный сериал, повествующий о приключениях секретного агента Джона Стида и его привлекательной помощницы Кэтрин Гейл... Сериал целый год транслировался на британском телевидении, когда в ходе ток-шоу один критик обмолвился: "Разумеется, все понимают, что это сделано для смеха". Никто из "всех" не согласился, но продюсер "Мстителей" подтвердил эту точку зрения и угрюмо обвинил публику в том, что она не стала смеяться" ("ТВ-гайд" 09.05.64 г.).

То есть потребители разошлись в оценке продукции с ее производителем. Причем именно публика в этом конфликте - хозяин положения (оттого и продюсер "угрюм"). Ей дела нет до его "замысла", остроумных полунамеков, интеллектуальной фиги в кармане. Людям подавай "нравственный конфликт" в форме романтической сказки.

"Абстрактность должна быть неправдоподобной, чтобы вмещать любую конкретность, которая может заботить отдельных людей в соответствии с их системой ценностей, целями, амбициями. В глубине души никто не отождествляет себя с людьми, живущими по соседству, если только у человека не окончательно опустились руки. А вот обобщенная абстракция героя позволяет любому человеку отождествить себя с ним, причем каждый наполняет его образ собственной конкретностью, которую поддерживает и подсвечивает абстракция" ("Контрабандная романтика").

Если абстрактность достаточно неправдоподобна - зрителю глубоко наплевать на то, что при этом думали создатели. Мавр сделал свое дело, мавр может отправляться в кассу за деньгами. Фильм больше ему не принадлежит.

Этот нехитрый механизм лежит в основе "вечной" популярности самого жанра триллера или "боевика". Но он не гарантирует его "культовости". Культовый фильм - это тончайшее балансирование между абстрактностью и конкретностью. Слишком абстрактно - получится "еще один боевик". Слишком конкретно - очередная "чернуха". Нетрудно догадаться, что второй вариант хуже. Крепко сделанное жанровое кино, по крайней мере, гарантированно "отобьет бабки", а вот скрупулезное следование "правде жизни" чаще всего ведет к провалу.

Высшая радость для зрителя получить такого героя, с которым в ходе просмотра "не западло" себя отождествить - прожить в месте с ним, в его шкуре, все перипетии сюжета, радуясь его радостям, сострадая его потерям.

"В герое не ищут лидера или защитника. Его деяния всегда индивидуалистичны и антиобщественны. То, чего зрители ищут, глубоко личностно: это уверенность в себе и способность отстаивать свои права. Вдохновленный героем человек может найти в себе смелость восстать против жульничества своих свойственников, или потребовать заслуженного повышения, или сменить работу, или сделать предложение девушке, или заняться любимым делом, или забыть весь мир ради своего изобретения" ("Контрабандная романтика").

Культовость "Брата", "Бригады", а теперь и "Бумера" именно в уникальном сочетании абстрактности романтической сказки с мнимой достоверностью героев, вызывающей острую потребность себя с ними отождествить.

Отрадно, что все три фильма сняты разными съемочными группами. Отрадно то, что "Бригада" - телесериал. Все это дает надежду на то, что речь идет не об отдельной авторской удаче, а о появлении целого кинематографа, способного сыграть для России ту же роль, что для Америки сыграли вестерны и городское гангстерское кино. Американцы целыми поколениями учились бороться и побеждать, глядя на полувымышленных-полуреальных ковбоев и бутлегеров (т.е. бандитов), решающих свои проблемы. Нынешняя нахрапистость и решительность Америки именно оттуда. Америка привыкла побеждать и не хочет избавляться от этой хорошей привычки. Эту самоуверенность невозможно объяснить военными победами, которых в американской истории (как и полноценных войн) практически не было. Ее главным (если не единственным) источником является их "крутое кино" с традиционным "хеппи эндом".

"В триллерах люди ищут изображения человеческой силы, способности человека бороться за свои ценности и достигать их. На самом деле в триллере они видят не что-то конкретное, а упрощенный шаблон, сведенный к базовым понятиям: человек, борется за нечто для него важное, преодолевает одно препятствие за другим, наталкивается на ужасные опасности, рискует, выживает в мучительной борьбе и в итоге побеждает... Что находят люди в зрелище окончательной победы добра над злом? Она вдохновляет их бороться за свои собственные ценности в нравственных конфликтах своей собственной жизни" ("Контрабандная романтика").

Нетрудно догадаться, что если победа героя в фильме программирует зрителя на собственную победу, то его поражение (смерть, предательство и пр.) - дает противоположный эффект. Если по ходу фильма сам герой или ценности, которые он отстаивает, терпят фиаско, лучше бы его авторам не рождаться на свет Божий. Или, по крайней мере, своевременно избрать какую-нибудь другую, более безопасную профессию.

Во всем этом есть дьявольский парадокс - вред от "культового" фильма с плохим концом неизмеримо больше, чем от "беспонтового". Его авторы - изощренные конструкторы национального поражения. Их талантливыми мозгами нация загоняется в тухлую яму безысходности, из-за них опускаются руки и гаснет огонь в глазах. Воистину, лучше бы к их шеям привязали мельничный жернов и бросили в пучину морскую. Для всех лучше...

Почему они (авторы плохих фильмов) нас предают? Перебрав в уме все варианты, я остановился на двух наиболее правдоподобных.

Первый: они боятся обвинений в рекламе криминалитета. А так - "почикали всех в конце, и с нас все взятки гладки". Типа "из плохого фильма следует хорошая мораль: дети, не идите в бандиты - их всегда в конце фильма убивают".

Второй вариант: им стыдно за "хэппи энд" перед "культурной общественностью". Интуиция подсказывает им, что романтическая сказка про "крутых парней" - это гарантия успеха. Поминутно краснея, воровато оглядываясь (не следят ли за ними чьи-нибудь насмешливые глаза), кинематографисты делают кассовый "верняк". "Мочилово" героев в конце - для них своего рода индульгенция ("Вы не подумайте чего плохого - это мы так, чисто прикалывались - лохов-зрителей на кассу разводили. Сами-то мы чистым Сокуровым питаемся и Ларсом фон Триером закусываем").

Безжалостная Айн Рэнд еще в 1968 году высказала все, что мы с президентом Соединенных Штатов думаем по этому поводу:

"Самая тяжкая вина - и среди профессионалов, и среди публики - лежит на моральных трусах, которые не разделяют ненависть к этому жанру, но в то же время, сознательно действуют ему во вред. Они считают свои романтические ценности тайным пороком, держат их в подполье, тайно протаскивают их на черный рынок и расплачиваются с признанными интеллектуальными авторитетами той валютой, которой те требуют, - насмешкой над собой" ("Контрабандная романтика").

Что же касается их боязни прослыть пропагандистами криминала (если таковая имеется), то мне остается лишь развести руками - иначе как "эпистемологическим разложением" ее объяснить нельзя.

Несколько поколений белых американцев восхищались своими "кино-криминалами" (ковбоями и гангстерами). В итоге это - наиболее преуспевающая и самая законопослушная часть населения современной Америки. Чего нельзя сказать про цветных, в пристрастии к вестернам не замеченных.

В конце концов, на шумный успех "Брата" кривая преступности (несмотря на истерику в СМИ), никак не отреагировала. Этого нельзя не признать. Чем же, кроме неандертальской элементарности мышления, может быть продиктован испуг перед выжившим героем со стволом в натруженных руках? На этот вопрос не в состоянии ответить даже президент Соединенных Штатов.

Тупая логика "утром в газете, вечером - в куплете" в том же "Бумере" проиллюстрирована мини-новеллой про пацана с бензоколонки, получившего в подарок бейсбольную биту. Вставившие этот эпизод авторы фильма не просто трусы, они - гипер-трусы. Им мало, в угоду виртуальному "общественному мнению", разделаться с героями. Они сами творят мифы, губительные для первых ростков нормальной российской "крутой" киноромантики. Шарахаясь от собственной тени, трусы азартно бьются лицом о стену, размазывают по щекам кровавые сопли и, шаря мутным взором пустоту, нижайше просят принять уверения в своей полнейшей благонадежности.

Если очередная съемочная группа с суицидальными наклонностями в третий раз "замочит" нашего, пока еще, к сожалению, не состоявшегося Клинта Иствуда - Владимира Вдовиченкова, оскорбленным зрителям придется громить кинотеатры и пикетировать Госдуму с требованием законодательного запрета на убийство своих героев...

Кстати, эта "дурная болезнь", занесенная к нам каким-то недобрым ветром, уже давно свирепствует в Европе. Тамошний крайне нездоровый кинематограф, полный социальной озабоченности и любительского психологизма, вообще не благоприятствует "крутому кино". Своего единственного полноценного героя - Ж.П.Бельмондо - европейцы с мазохистическим наслаждением регулярно валяют то по парижским тротуарам ("На последнем дыхании" Ж.-Л.Годара), то по изумрудным лужайкам ("Профессионал" Ж.Лотнера). Под щемящую музыку Э.Мариконе.

Однако у них, в отличие от России, это получается довольно органично. По крайней мере, валяющийся Бельмондо особых возражений ни у кого не вызывает. Почему? Мне представляется, что дело в следующем - перед европейскими странами стоят задачи, противоположные тем, что стоят перед США и Россией. Нам (то есть США и России) самим Богом назначено доминировать. Россия немыслима вне функции "держащего" громадного пространства от Балтии до Монголии, от Ледовитого океана до Турции и Афганистана. Американцы, воспитанные вестернами, сегодня считают зоной своей ответственности весь мир. Такая уж у нас с ними судьба. И с этим ничего нельзя поделать.

Перед европейскими государствами и народами, их населяющими, стоит совсем другая задача - превратиться в однородную чавкающую глину без амбиций. Глину, из которой премудрые брюссельские старцы наделают кирпичей для строительства Единой Европы. Европеец-герой в этот проект не вписывается - станет нарушать распорядок, обложит трехэтажным матом лагерную администрацию, весь барак на уши поставит. Отсюда негласное табу на героя. А когда герой неизбежен (куда, например, девать Бельмондо, раз он есть), ему устраивают красивые похороны. Под щемящую музыку Э.Мариконе. Яд становится противоядием. Европейцы безвольно разжимают сжатые было кулаки и унылыми колоннами плетутся куда велено.

Европейская молодежь (впрочем, как и российская), не имея собственного героического кинематографа, пытается утолить голод соответствующей голливудской продукцией. Но и этот суррогат "старцы" у них отбирают через систему заградительных квот и упорное навязывание собственного рахитичного кино на бесчисленных кинофестивалях.

Печальная судьба героев "Бригады" и "Бумера" наводит на неутешительные мысли о том, что европейская кино-апатия - болезнь заразная. Только, в отличие от Европы, где эта болезнь выполняет определенную санитарную функцию, у нас она поражает все основные центры жизнедеятельности и ведет к смерти.

Для них простреленный Жослен Бомон - залог железной общеевропейской дисциплины. Для нас Фил на кровавых простынях ("Бригада") или поверженный Кот ("Бумер") на асфальте - запрет на национальную мобилизацию.

Чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить в каком году вышел на экраны "Брат" - единственный культовый фильм, создатели которого отважились на "хэппи энд". Забывчивым напомню - в 1997-м. Таким образом, люди, по собственной инициативе вышедшие громить американское посольство во время НАТОвских бомбежек Югославии в 1998-м, находились под впечатлением от Данилы Багрова.

В 2000-м наши взяли Грозный, мы избрали В.Путина и... посмотрели "Брат-2".

Что можно сказать про 2003-й? Кармадонский ледник сделал с Данилой Багровым то, чего не смог с ним сделать ни один кино-злодей. Создатели "Бригады" и "Бумера" справились без ледника - на глазах ошалевших зрителей они хладнокровно перебили героев. Вот тебе, бабушка, и удвоение ВВП!..