В середине сентября южнокорейские газеты сообщили о том, что в страну приезжает профессор Сон Ду-юль, уже много лет работающий в Германии, в Мюнстерском Университете. Он должен был принять участие во встрече правозащитников, ветеранов борьбы с военными режимами, которые правили Кореей в 1961-1987 гг.

Судьба Сон Ду-юля похожа на судьбы многих других корейских диссидентов-правозащиитников его поколения. В 1967 г. он окончил престижный Сеульский Государственный Университет и поступил в аспирантуру в Германию, где, кстати, его научным руководителем стал сам Юрген Хабермас. Оказавшись в радикальной студенческой тусовке конца шестидесятых, молодой корейский философ проникся левыми идеями. Вскоре он создал в Германии несколько оппозиционных студенческих групп и стал вести пропаганду против правившего в Корее режима Пак Чжон Хи.

Как раз в эти годы генерал Пак Чжон Хи железной рукой творил "корейское экономическое чудо". Страна, которая еще недавно находилась на одном уровне с Нигерией и Папуа - Новой Гвинеей, стремительно превращалась в нового "восточно-азиатского тигра". Однако рекордные темпы роста корейского экономики и жизненного уровня попросту игнорировались радикальной интеллигенцией, к которой относился и Сон Ду-юль. Для них Южная Корея оставалась "репрессивной диктатурой", которая вдобавок находилась в "неоколониальной зависимости от США".

На протяжении десятилетий Сон Ду-юль оставался одним из самых резких критиков официального Сеула. Популярность его росла, чему способствовало и политическое развитие самой Южной Кореи. К концу восьмидесятых годов, когда военные передали власть гражданскому правительству, практически все политически активное корейское студенчество было радикально левым. Сейчас, спустя полтора десятилетия, эти люди во многом порастеряли былой радикализм, однако сохранили немалые левые симпатии - равно как и яростное неприятие военных режимов, которые, собственно, и создали современную Корею. Именно эти бывшие студенты, которым сейчас от 25 до 45, и составляют костяк электората нынешнего левоцентристского правительства Но Му-хена.

Не удивительно, что приезда Сон Ду-юля, который к тому времени принял немецкое гражданство, в Сеуле ждали многие. Встречать профессора в аэропорт Инчхон пришло 300 человек! Корейская левая печать разразилась пылкими статьями в честь жертвы гонений и клеветы, которой наконец-то представился случай посетить дорогую родину. К приезду профессора государственная телекорпорация KBS сняла о нем хвалебный документальный фильм, который был показан по национальному телевидению в прайм-тайм.

Однако южнокорейские правые давно утверждали, что пылкий правозащитник является агентом сталинистского Севера. Эти подозрения усилились в 1997 г., когда в Сеул бежал бывший секретарь ЦК ТПК по идеологии и фактический создатель доктрины "чучхе" Хван Чан-еп. Хван заявил, что Сон Ду-юль под псевдонимом "Ким Чхоль-су" в начале 1990-х гг. по рекомендации Ким Ир Сена был назначен кандидатом в члены Политбюро ЦК ТПК.

Сам факт назначения высокопоставленного нелегала в ЦК не является чем-то необычным для северокорейской политической практики. Формально Трудовая Партия Кореи считается общекорейской и действует на территории всей страны. Поэтому в состав ее руководства и раньше входили люди, действовавшие за пределами собственно КНДР и упоминавшиеся в официальных документах под псевдонимами.

Сон Ду-юль был официально предупрежден, что в Корее его ожидает вызов на допрос, однако это не заставило его пересмотреть планы. На первом же допросе Сон Ду-юль признал, что еще в 1973 г. он тайно посетил КНДР и вступил там в Трудовую Партию Кореи. Признал он и то, что в северокорейских документах он был известен как "Ким Чхоль-су".

На следующий день допроса Сон Ду-юлю и сопровождавшему его адвокату дали возможность ознакомиться с фрагментами обширного досье, которое долгие годы трудолюбиво собирали южнокорейские контрразведчики. После чтения этого документа (в нем, как сообщила газета "Чосон ильбо", более 2000 страниц) Сон Ду-юль признал, что в 1991 г. он действительно стал кандидатом в члены северокорейского Политбюро, в списках которого значился под псевдонимом "Ким Чхоль-су". Однако Сон Ду-юль утверждает, что об этом своем назначении узнал задним числом, никакой работы в качестве кандидата в члены Политбюро не вел и вообще является "ученым прогрессивных взглядов", который всегда стремился оставаться нейтральным и объективным в конфликте двух корейских государств.

Южнокорейская разведка утверждает, что "ученый прогрессивных взглядов" получил от Пхеньяна 150 тысяч долларов на оперативные расходы. Деньги эти использовались для ведения пропаганды и вербовки агентов среди южнокорейских студентов в Европе, а также для организации просеверокорейских конференций и семинаров. Сам Сон Ду-юль утверждает, что речь идет о существенно меньшей сумме - всего лишь 80 тысячах долларов, которые, дескать, использовались им исключительно на финансирование научных проектов.

Кроме того, по данным сеульских спецслужб профессор посещал КНДР не менее 18 раз и неоднократно встречался там с Ким Ир Сеном и другими высшими руководителями пхеньянского режима. Он также уговорил некоторых учившихся в Европе студентов-радикалов тайно отправиться в КНДР, страну чучхе. Эти идеалисты вскоре обнаружили, что реальная жизнь в сталинистском обществе несколько отличается от тех глянцевых картинок, которые печатают в журнале "Корея". Одному из них - экономисту О Гиль-наму - удалось впоследствии бежать из КНДР, судьба других сложилась куда печальнее.

Надо сказать, что членом "партии Великого Вождя, Солнца Нации" Сон Ду-юль стал в тот момент, когда Север начал радикально пересматривать свою стратегию в отношении Южной Кореи. Предпринятые в 1960-е годы масштабные попытки развернуть на Юге партизанское движение и воссоздать там нелегальные структуры ТПК окончились полным провалом. Поэтому с начала 1970-х гг. основной стала стратегия единого фронта, но в несколько измененном варианте. Сопротивление сеульскому режиму должна была возглавить левая партия с относительно умеренной программой. Во главе такой партии должны были встать люди, тесно связанные с Пхеньяном, но связь эту не афиширующие. Именно в рамках этой стратегии северокорейские спецслужбы начали активную вербовку обучавшихся за границей южнокорейских студентов. По-видимому, Сон Ду-юль оказался талантливым работником - по крайней мере, если судить по его последующему карьерному взлету.

Нынешнее левоцентристское правительство Но Му-хена, которое включает в себя немало былых правозащитников и студенческих активистов, поставлено делом Сон Ду-юля в неприятное положение. Сам виновник скандала остается на свободе, и формальный арест его маловероятен (в худшем случае ему грозит выдворение из страны). Посольство ФРГ заявило, что готово встать на защиту своего гражданина - если, разумеется, будут "ущемлены его права". Пока же, по мнению посольства, права "лица, особо приближенного к Ким Чен Иру", никак не ущемлены.

Часть былых левых активистов-правозащитников начала действовать по старым образцам - немедленно создала "комитет защиты профессора Сон Ду-юля". Они требуют защитить права члена Политбюро ЦК ТПК, который, как они объясняют, "поступал в соответствии с голосом собственной совести". Насчет "совести" они, пожалуй, правы: 80 или даже 150 тысяч долларов для западногерманского профессора - сумма очень большая, но далеко не запредельная, так что корысть едва ли была главным побудительным мотивом, превратившим молодого правозащитника в тайного солдата Великого Вождя. Скорее всего, Сон действительно руководствовался идейными соображениями.

Дело Сон Ду-юля стало подтверждением того, о чем давно говорили корейские правые: южнокорейское правозащитное движение в большой степени инфильтровано нынешними и бывшими агентами Пхеньяна. Ничего неожиданного в этом нет. Логика политической ситуации и психология диссидентства неизбежно подталкивала южнокорейских правозащитников в объятия северокорейского режима.

Действительно, к Пхеньяну южнокорейские левые и поныне относятся на удивление тепло. В этом можно легко убедиться, пролистав их главную газету - "Хангере синмун". На ее страницах былых военных президентов Пак Чжон Хи и Чон Ду Хвана называют не иначе как "диктаторами", зато Ким Ир Сен и Ким Чен Ир почтительно именуются "президентом" и "председателем". В последние годы левая печать стала признавать, что дела на Севере обстоят не слишком хорошо: голод, потоки беженцев, полный коллапс экономики. Однако левые журналисты объясняют своим читателям, что главной причиной северокорейских проблем является "американская экономическая блокада". Это особенно забавно, если учесть, что в последние годы примерно треть всей поступающей в КНДР экономической помощи приходит из США (и еще одна треть - из Южной Кореи).

Но вернемся к Сон Ду-юлю. Вообще говоря, превращение пылкого и оторванного от жизни интеллигента-идеалиста в агента сталинистского режима - явление не столь уж необычное. Такое уже случалось не раз: достаточно вспомнить о судьбах левых европейских интеллигентов 1920-х годов. Начав с неприятия хорошо известной им действительности капиталистической Европы, они становились пылкими адептами сталинского режима, жестокость которого не шла ни в какое сравнение с той жестокостью, которую они видели вокруг себя.

В основе поведения Сон Ду-юля и ему подобных тоже лежало неприятие известной им политической и социальной реальности. Действительно, несправедливости и угнетения (как бы ни трактовать эти категории) в Южной Кореи 1960-х годов хватало. Поэтому власть военных диктаторов стала казаться им чуть ли не воплощением Абсолютного Зла, а ее противники по определению стали восприниматься как представители добра. Любые позитивные черты военного режима (в частности, его феноменальные успехи в деле повышения уровня жизни и уровня образования) ими игнорировались. Удивительным образом не замечали они и проблем, которые существовали у их новых северокорейских покровителей - при том, что многие из этих проблем были совершенно очевидны (например, обожествление Ким Ир Сена). Поскольку радикальным диссидентам "родной" режим казался воплощением абсолютного зла, они просто не могли представить, что иные социальные системы могут быть куда более репрессивными и жестокими. Хуже, по их мнению, быть уже не могло - по крайней мере, на корейской земле.

Некоторую роль тут играла и официальная пропаганда, которая своей агрессивностью добивалась обратного желаемому результата. Истеричный антикоммунизм сеульских властей немало способствовал увеличению популярности коммунизма в глазах южнокорейских правозащитников. Черно-белая картина мира, столь характерная для кабинетных интеллигентов-идеалистов, сыграла со многими южнокорейскими левыми злую шутку. Они не могли (или не хотели) понять, что реальная история и политика редко представляют собой борьбу абсолютного добра и абсолютного зла и что модные теоретические схемы, во всесилие которых их приучили верить в университетских кабинетах, зачастую имеют весьма отдаленное отношение к реальной жизни.

Южнокорейские правозащитники (как и их собратья, диссидентствующие радикальные интеллигенты всех направлений и окрасок) порою проявляли удивительную способность закрывать глаза на казалось бы очевидные вещи. Так, Сон Ду-юль заявил, что его решение вступить в ТПК в 1973 г. было вызвано тем, что в 1972 г. генерал Пак разогнал парламент и явно вознамерился остаться президентом Южной Кореи на неопределенный срок. Что же, поступок генерала Пака был явным и наглым попранием демократии. Однако разгневанный Сон Ду-юль вступил... в партию Ким Ир Сена, который являлся пожизненным правителем страны по определению (и, кстати, как раз тогда, в 1972-1973 гг., начал подготавливать передачу власти по наследству). Сон Ду-юль не заметил абсурдности этого поступка тогда - не замечает он ее и сейчас.

Конечно, далеко не все лидеры южнокорейской оппозиции стали жертвами северокорейского миража. Однако нет сомнения и в том, что профессор Сон - далеко не единственный северокорейский агент в рядах бывших южнокорейских диссидентов. Многие из этих "солдат Великого Вождя", как водится, стали агентами из страха или по жадности, но нет сомнения в том, что большинство из них решило служить Пхеньяну, руководствуясь самыми благими побуждениями. Сочетание идеализма и наивности с желанием видеть мир сквозь призму очередного "единственно правильного учения" в свое время делало европейских интеллигентов агентами Сталина, а интеллигентов кампучийских - агентами Пол Пота. Южнокорейские правозащитники-кимирсенисты - далеко не первые в этом грустном и длинном списке. Пожалуй что и не последние: что бы там не говорил Фукуяма, история не кончилась.