Двойственность восприятия и попыток понять мысли и планы Путина стала общей бедой и экспертов, и общества. От отчаяния совместить несовместимое - государственничество и либерализм, поддержку армии и ужесточение бюджетной политики - в моду вошла "предвыборная модель" описания действий Путина: это-де все "разные сигналы", адресованные и тем, и другим, в целях увеличения электоральной базы. Спешу разочаровать. Это не временно - это навсегда. Потому что Путин - это и есть двойственность. Путин -это конфликт.

Все мы выросли из основного конфликта "советской реальности" -разительного несоответствия официальной идеологии, ее идеалов и прототипов с реальностью и потребностями людей. Комфортное в рамках книг, фильмов или партсобраний мировоззрение "строителей коммунизма" разбивалось даже не о "подводные камни", а об элементарные "три сосны" дикого сада не обустроенного быта. Образовавшаяся в рамках равно утопичных представлений дилемма "коммунизм-антикоммунизм" стала основой для первого энергетического выброса распрямляющейся пружины протеста против ирреальности мира - пружины, давно потерявшей энергию во все утихающих колебаниях. Запал ясности, в чем главное зло, прошел. А несоответствие осталось. Кстати, видимо √ навсегда. Как та самая "национальная идея", которую привычно ищут в области наибольшего соответствия интересам грантодателей. И только люди, в полной мере живущие в обоих мирах, становятся в нашей реальности в фокус властных или финансовых потоков. Что и произошло.

Выбрав себе президента, мы привели к власти двух человек, по-своему интересных и заслуживающих внимания. Пытаясь объяснить поступки одного, мы не учитываем желаний и мотивов второго. Пытаясь построить модель личности на основе его биографии, неминуемо приходим к неадекватности пути и обретенных возможностей. Просто мы не знаем, кто есть кто. Наблюдая за "Внешним Путиным", со всеми противоречиями его карьерного роста, мы не видим "Внутреннего Путина", другого, незнакомого нам человека.

Что-то, какое-то топливо, должно питать мотор жизненной устремленности. Чем "ядернее" оно и взрывоопаснее - тем больше вероятность успеха. Но существует риск - не совладать с этим топливом, пустить в распыл и сгореть. Баланс "энергия"/"самоконтроль" - пожалуй, самый фундаментальный критерий возможности достижения успеха, чем более гибко настроен мотор, тем тоньше впишется в повороты судьбы человек. И потому важно понять, что за топливо питает натуру и какая узда ее ограничивает.

Если попытаться сформулировать основной принцип "Внутреннего Путина", то, по аналогии с ключевым первопринципом - "жаждой власти" - у Ельцина, его можно назвать колоссальной "жаждой победы". "Я докажу, я буду первым, я обращу на себя внимание всех" - сколько подростков бредили этими нехитрыми заклинаниями. Кто-то хулиганил, кто-то работал - большинство из них обломала жизнь. Но одержимые "жаждой побед" легко переходят грань, когда лень или осторожность заставляют остановиться и не рисковать. И чтобы лучше понять суть этого миропонимания, нам придется посмотреть на мир его глазами и поговорить на его языке.

Культовые понятия мира одержимых - влияние, власть и победа. Это слова, которые привычно воспринимать как нечто единое, нерасчлененное "настоящее мужское достоинство". Но это не так. Это разные инструменты и технологии решения одной задачи - удовлетворение внутренней жажды экспансии, захвата и передела мира под свое о нем представление. Очень трудно в реальной жизни их совместить, и чем-то неминуемо приходится жертвовать. Ельцин правил влияя, но не одерживая красивых побед, власть падала ему в руки не в результате усилий, а потому, что он просто был мобильнее других. Путину же нужна не власть, ему с детства была нужна именно победа и влияние на людей через признание ими его успеха. А потому он не нуждается в гипертрофировании атрибутики власти - он не будет давать прямых указаний или вмешиваться в принятие важных решений. Он всегда сумеет представить поражение виной исполнителей, но оказаться вдохновителем или "политическим прикрытием" победителей - как это и случилось со второй чеченской войной, которая в отличие от первой стала для выборов Президента трамплином, а не ядром на ноге.

Характер Вовы Путина формировался в забытой ныне атмосфере героизации "силы воли". Космические масштабы возможного и достижимого система умело взнуздывала культом верного служения и исполнения долга. Холодный душ или пробежка по утрам, работа на тренировках и зубрежка в школе. Противостояние трудностям во что бы то ни стало, выполнение долга любой ценой - эти краеугольные камни советской идеологии были для многих "неподъемны", и они искали иных, более теплых или спокойных, жизненных путей. Но кто-то эти правила игры принимал, правда, требуя взамен права оседлать самолет или даже ракету. И это был их единственный способ выжать максимум из себя при отсутствии таланта, блата или наследственности. Компенсировать отличие внешней яркости или других мальчишеских атрибутов лидерства Путин начал через занятия дзюдо, вполне соответствовавшее желаемому образу "супермена". Известно, что в секции "боевого" спорта подростки приходят по двум причинам √ или это комплекс неполноценности, или жажда побед. Первые, благодаря полученным навыкам, становятся опасны на улице, вторые - на профессиональном поле.

Не прославившись на спортивном поприще, он получил более важное - умение работать над собой и преодолевать препятствия. Для большинства мужчин это знакомый и пройденный этап - но от него надо уметь и хотеть идти дальше. Идти, не тратясь на мишуру и сиюминутные увлечения. Но до них ли было парню из небогатой ни деньгами, ни традициями семьи, мечтавшему "выбиться в люди"? Вполне вероятно, что он прошел не только лакированно-показательный путь поиска себя, попробовал разные, довольно темные варианты достижения успеха, но итогом стал выбор респектабельной и реальной карьеры - юрфак с прицелом на госструктуры или органы.

До этого момента развития дошли миллионы судеб его предшественников и ровесников. Кто-то попал в престижные войска, кто-то в щедро субсидируемую лабораторию, кто-то в какой-либо "-ком". И у них всех началось испытание временем. Временем небыстрого исполнения желаний, ограничений, попыток интригами или махинациями ускорить, обогнать, выскочить. Кто-то благородно махнул рукой и пропустил вперед жаждущих, кто-то соревновался с ними талантом или старанием. Иногда и побеждали, и доказывали, что ум не купишь - впрочем, не так и часто. Путину удалось скрестить способности и удачу. Он не скурвился, но и не закис, не испортился, и не потерялся. После неудачи в начале пути ему повезло начать второй раз с нуля - но это везение легло на характер борца, готового долго ждать своего шанса вырвать победу. А это уже трудно считать лотереей.

Не потеряться и дожать ситуацию "Внешнему" помог именно "Внутренний Путин". Никогда не сомневающийся в своем праве на успех и победу. Никогда не удовлетворяющийся достигнутым. А основанием стало умение побеждать - умение известное, но получаемое только самообучением.

"Внутренний Путин" - это эталон "советского супермена". Не "мясная порода", не "мачо" и не "яйцеголовый". "Обычный парень", упорством, настойчивостью и терпением преодолевающий все препятствия. В одной литературной пародии на "Гиперболоид инженера Гарина" такой герой "переплывает по-собачьи два океана" и в конце таки добивается своего. Самое интересное, что именно такие люди и делали историю. Правда, именно своей массой, и не на первых ролях.

Но есть у "Внутреннего Путина" и иное - "совы не так просты, как хотят показаться". Истинный Победитель всегда один. Он всегда среди чужих и потому расчетлив, холоден и пытается казаться проще, чем есть на самом деле. Это ницшеанское самоощущение, вера в свою инаковость и есть то, что стирает многие привычные недостатки, которые присущи людям именно из-за обиды на свою обычность и отсутствие крыльев. Но этот бег по лезвию ножа - дорогое для жизни и внутреннего благополучия удовольствие.

Такой человек никогда и никому не будет по-настоящему доверять - и потому его почти невозможно предать. Он никогда не даст над собой реальную власть кому-либо - не будет бороться с тем, кого не победит, но всегда уберет того, кто уже слаб, но еще опасен. Однако если побежденный переметнется в его лагерь - он его примет, хотя всегда будет относиться как к низшему существу. Это известный принцип спецслужб - кланов, основанных на чувстве превосходства над окружающими. Люди такого плана прекрасно понимают, что психологическая и моральная победа всегда превосходит по надежности победу физическую. И именно потому они побеждают.

Но такой путь всегда приводит к росту напряжения и ответственности. Рано или поздно и внутренний психологический механизм, и события выходят из-под контроля. Выдержать темп в такой гонке можно только ограниченное время - да и решать можно научиться только определенный класс задач. Психологически Путин готов к власти и сможет ее удержать, но он не сможет противостоять необходимости меняться, он станет заложником дел и рабом порожденных механизмов.

Кроме того, сложность ситуации сейчас состоит и в том, что нынешнее положение Путина пока не является его личной победой. Она одержана неприемлемыми для него методами, "не моральна" и не есть результат того, что "люди увидели в нем его реальную силу". Путин не может этого не понимать. И это подхлестывает его намного больше, чем мифические угрозы олигархов и мировой закулисы. Ему не нужна "победа по очкам", ему нужен триумф. Вопрос в том, возможно ли хоть в чем-то достичь его в разрушенной стране с уничтоженным потенциалом для не то чтобы рывка, а просто адекватного современным темпам развития.

Таков он √ "Внутренний Путин", человек, живущий только в одном месте - в зеркале. Он главный советчик и помощник того, кто теперь поселился в наших телевизорах. Он же и его главный критик. Намного более жесткий, нежели СМИ. И потому маловероятно, что они будут иметь над ним и страной такую же неоправданно гигантскую власть, какую имели над тщеславным и самолюбивым предшественником.

Впрочем, это пока едва не единственное основание для оптимизма.

Основная проблема кадровой ситуации в российской власти не столько в том, что там не хватает профессионалов, сколько в том, что в отсутствие внятной государственной политики они следуют прежде всего своим личным интересам. Под ними надо понимать не только банальную корысть, но и стремление к отстаиванию личных убеждений, часто мессианского толка, и желанию двигать вперед свой клан или "единомышленников". Крепость личных или корпоративных идеологий намного выше, чем у государства после идеологического "Чернобыля". Основная проблема же состоит в том, что "правильной" или наиболее адекватной проблемам идеологии не существует, общество раздроблено и разбросано по зонам устойчивости с взаимоисключающими ценностями. А потому проблему унификации мотиваций чиновника придется решать не назначением какой-либо идеологии главной.

В исторически организованных обществах этот конфликт решается отработанным столетиями механизмом конкуренции крупных управленческих корпораций - партий, которые и берут на себя выработку комплексных идеологий, мотивационных и ценностных систем, и разрабатывают программы развития, и воспитывают грамотных управленцев. В нашей стране карикатурные клубы по интересам и заблуждениям, не имеющие ни организации, ни опыта, ни комплексного понимания всех проблем и препон на пути реализации своих "светлых идей", занимаются не более чем имитацией этого процесса. Совершенно очевидно, что попадание реальной власти в руки организационно убогих тусовок приведет к неминуемой деградации страны, и потому больному и полуразрушенному государству по-прежнему приходится выполнять те функции, которые общество давно научилось брать на себя.

Первым решать проблему восстановления госмашины не на основе единого пространства целей и ценностей начал Примаков. Сутью его политики стала деидеологизация принятия управленческих решений одновременно с попыткой построить как тактическую, так и стратегическую программу развития. Однако тут же стало ясно, что рамки перестроечного дискурса с его идеологическими химерами агрессивно враждебны такому профессионально-прагматичному подходу. Нестыковка выборных задач и необходимости выводить общество из абсурдного медиа-пространства привела к упущению времени и невозможности противостоять агрессии политических интриг. Но стало понятно, что иного пути выхода из кризиса не существует.

Выйти за рамки примаковской политики "здравого смысла" у Путина нет ни возможности, ни мотиваций. Тот факт, что он формировался в более вольнодумной и широкой атмосфере общественных взглядов, позволяет еще шире "расставить опоры". Привлекая во власть представителей самых разных политических идей, он не столько "подает сигналы", сколько заставляет их жестко конкурировать между собой, конкурировать не в рамках отстаивания личных интересов и борьбы за власть, а в рамках персональной ответственности за шаги и решения. Сейчас почти любой желающий может придти во власть со своей программой - но он будет подвергаться ежедневной жестокой критике словами и делами при внешней безучастности того, кто "за этим присматривает". Как и во времена репрессий, основными ее деятелями были не палачи, а добровольно "стучащие" лояльные граждане, также и в новой ситуации все будут контролировать всех, тем самым делая основным механизмом принятия решений инстинкт самосохранения. Нашей стране жизненно нужны не кредиты и не "спасительная программа", а точная уверенность, что за ошибки придется пускать себе пулю в висок. И это как раз та самая управленческая технология, на которой построены все спецслужбы.

В этой ситуации Путину остается только одно - не впадать в иллюзию легких решений. Его работа, по его собственному определению, "специалиста в области человеческих отношений" - не в проведении какой-то последовательной политики, а в создании работоспособной госмашины, в которой за принимаемые решения принято отвечать. Его задача - сделать большей опасностью для чиновника провал государственной задачи, а не "отступление от принципов" или интересов клана. Пора заканчивать "детский сад" взаимных обвинений в создании препон и перекладывания вины за личные ошибки на оппонентов. Тут и окажется, что у Путина нет единомышленников или друзей. Есть те, кто умеет решать задачи, и те, кто умеет придумывать объяснения.

В самом начале политического взлета главной ошибкой Ельцина стало то, что он пытался "понять, как надо", принять какое-то решение, а потом любой ценой его защищать. Не будучи грамотным и опытным экспертом, он извращал под желаемое предлагаемые модели и делал не то, что надо, а то, что хочется. Это стало основной трагедией и его, и страны - он не понимал, зачем принимает те или иные решения, точнее, понимал их в оторванной от реальности картине. Единственный шанс выжить стране и Путину в ее нынешнем критическом состоянии - это не выходить за рамки технологии, когда профессионал-управленец управляет узкопрофильными профессионалами. Его задача - принимать только состоявшиеся, вызревшие решения, добавлять ресурсы и энергию только в то, что уже начало успешно реализовываться. Если же он начнет строить мосты, не дожидаясь конца землетрясения, - мы все потеряем последнее.

А ведь нигде в мире, кроме голов верующих в какую-либо панацею, нет ясности, что же станет и основами, и приоритетами нового мира. Что станет технологией развития, а что - путем в пропасть. А потому лучшая стратегия - это стратегия отлаживания механизма принятия решений, а не решение идти до конца во имя той или иной светлой веры.

Итоги первого года президентства (нет оснований отрывать месяцы властвования с приставкой и.о. от последующих) в целом работают на положительную оценку действий Путина, но не общей ситуации и тенденций. Далеко не всегда ход событий позволяет человеку реализовать свои лучшие свойства, подбрасывая задачи, которые скорее проявляют недостатки, нежели высвечивают достоинства. Выяснились и самые острые проблемы политического характера Путина - неумение быстро реагировать на сложные ситуации и конфликты, в которых он постоянно затягивает момент включения и в результате не столько управляет потоком событий, сколько локализует и нейтрализует негативные последствия. Еще в истории более чем годичной давности - скандала вокруг смены руководства "Транснефти" - он повел себя "странно", нарочито отстраняясь от комментариев и вмешательства в спорную ситуацию. Тем самым он поощряет слухи о своей зависимости, что, однако, далеко от действительности, поскольку последующие события со всей убедительностью показывают, что как раз наиболее жесткие действия направлены именно против тех "друзей", которые стали планировать получать дивиденды от этого своего статуса.

Проблемой выглядело отсутствие адекватного управленческого опыта, что давало основания сомневаться в эффективности сформированного аппарата госуправления. Эти опасения пока находят себе подтверждения, поскольку проколы подчиненных и попутчиков напрямую персонифицируются с Путиным, не нашедшим пока ту форму управления, при которой видны интересы и действия конкретных людей, а не абстрактно-аморфного "государства". Фактически, склонность брать ответственность на себя пока покрывает непрофессионализм или авантюрные наклонности подчиненных, что в конечном счете не способствует росту главного - самосознания общества и вменяемости и прозрачности власти на всех уровнях.

В плюсы стоит записать, прежде всего, стремление к поиску самого широкого компромисса по вопросу разработки модели развития страны, которое разительно отличает его от лидеров эпохи последнего десятилетия, считавших свою прогрессорскую роль достаточным основанием для того, чтобы игнорировать мнение миллионов пострадавших от их действий. Постоянно раздражающие самоназванных либералов встречи с лидерами или идеологами оппозиции часто трактуются либо как "тонкий обман противников", либо как "тоталитарные замашки". Простая, в сущности, мысль, что умствования узкого круга лиц уже не воспринимаются достаточными для управления государством, совершенно не свойственна тем, кто хочет сохранять монополию на рассуждения о том, как нам обустроить Россию. Простая ревность облекается в страшные посулы и угрозы, что в конечном счете иллюстрирует интеллектуальную узость этого круга.

Сами по себе готовность распределять ответственность, требовать от каждого ответа за свои действия и пресечение попыток оправдываться и переваливать вину на других могут подействовать самым положительным образом. Явно обозначилась тенденция на пресечение некоторого "фаворитизма", когда на смену конкуренции фаворитов приходит создание согласительных процедур и органов, работа которых обрекает противоборствующие группы на явную борьбу не через голову старшего, а в присутствии заинтересованных наблюдателей. Такая позиция очевидно развязывает руки принимающему решения, поскольку решение уже проверено достаточно пристрастными оппонентами и явно оговорен круг возможных достижений и потерь. Пока в настоящее время эти процессы не стали должным образом комментироваться, даже "придворные" СМИ, в отсутствие прямой указки сверху, склонны сами выбирать, "кто фаворит", пытаясь описывать в формах тех или иных теорий, почему победила та, а не иная группа. Простой ответ, что победил тот, кто лучше представляет проблему и методы ее решения, - пока не приходит в голову, поскольку привычка ранжировать людей степенью соответствия "генеральной линии" унаследована "молодыми" журналистами от своих "тоталитарных предков" практически без изменений.

Крупной удачей стало формирование самого позитивного внешнеполитического имиджа Путина. Опасения о его неприятии Западом были вполне обоснованы, тем более радует тот факт, что образ страны и ее руководства стал очевидно выправляться. Первая причина тому - объективная потребность Европы видеть в России партнера в начинающемся долгом геополитическом маневрировании. Вторая - разительный контраст между неидентифицируемой конъюнктурно-идеалистичной политикой предшественников и четко артикулированной позицией определения приоритетов и допущений. Это уже - достижение во многом лично Президента, который взял на себя смелость не уходить в область расплывчатых формулировок, а четко обозначать позицию.

Собственно говоря, можно увидеть много параллелей между действиями раннего Путина и раннего Горбачева - при всех разительных личностных и ситуационных отличиях. Это сходство √ и в неустойчивой внутренней поддержке, и в росте позитивного отношения за рубежом, и в нарастании стихийных проблем, которые, как Чернобыль Горбачева и "Курск" Путина, способны сформировать представление о "развале всего" и усилить пессимизм отечественного обывателя, привычного читать между строк и толковать знамения. Будет интересно, как проявится в виде конкретного преодоления различных "тяжелых" тенденций различие внутренней структуры и управленческих стереотипов этих политиков. Сумеет ли Путин иначе решить проблему природы российской власти, нежели это делал Горбачев, Ельцин и их предшественники (впрочем, эта тема заслуживает отдельного материала).

Сумеет ли Путин действовать в рамках оптимальности, в третий раз стать профессионалом - уже в искусстве верховной власти, - вопрос крайне актуальный. У страны практически не осталось времени на поиск "лучшей модели". Надо восстанавливать жизненно важное и вкладываться в самое перспективное.