1. Замочен в тяжелой неволе...

Если судить по карьере Юрия Лужкова как политика, то ему впору именоваться не Михайловичем, а Поповичем. В самом деле, скромный клерк (пусть и высокопоставленный) вышел "в люди" как крепкохозяйственное alter ego блистательного Гавриила Харитоновича (заметим, что в дальнейшем подобный дуализм повторился - но в качестве "блистательного" уже выступал сам Ю.М., а в роли хмурого зама по хозяйству - вице-мэр Шанцев). Здесь, кстати, таится одна из первых ошибок нашего героя (впрочем, не его одного) - предположение, будто Первое Лицо должно всенепременно блистать - и чем чаще, тем лучше. Кстати, отметим, что многочисленные красочные подарки москвичам (ХХС, Петроколумб etc.), отличающиеся помпезностью и чудовищной дороговизной, обязаны своим появлением, в первую очередь, отнюдь не склонности "путать свою шерсть с государственной" (на чем настаивают недоброжелатели ЮМЛ), а все той же потребности блистать.

В дальнейшем Лужков вышел из тени владетельного грека. Первоначально народ к нему присматривался - а потом взял да и полюбил. Новый глава российской столицы оставлял впечатление самое благоприятное. С одной стороны, бодрый веселый толстячок чем-то неуловимо напоминал кого-то из героев детских сказок (Карлсона?) С другой - вызывал ассоциации еще с одним героем детских сказок - дедушкой Лениным: слегка восточный вид (лицо Лужкова явственно напоминает какого-то монгольского или индийского божка), неуемная активность и склонность к ораторству, а также любовь к кепкам. Можно отметить и ленинскую страсть к печатному выражению своих мыслей - помимо известной рубрики в "Неделе" "И тогда Лужков сказал", мэр также издал книгу "Мы дети твои, Москва", посвященную, правда, не остробоевитой полемике в духе вождя мирового пролетариата, но миролюбивому краеведению.

Впрочем, кипучая деятельность московского главы имела не только положительные, но и вполне негативные результаты. Уже тогда наш герой несколько перегибал палку - главный еврей на еврейском празднике ("совершенный Лужков в ермолке", как ехидно заметил Максим Соколов) и т.д. - короче, покойник на всех похоронах. Но народу это до поры до времени нравилось, подтверждение тому - оглушительная победа на выборах 1995 года.

Фактически, мы можем назвать точную дату, после которой Лужков из привычной всем ипостаси перешел в иную - 19 декабря 1999 года. Не будем касаться этики людей, "мочивших Лужка" (основной элемент политического убийства "Отечества"), - важен конечный результат. Что до "мочилова", концепция его была достаточно проста. С одной стороны, из забавного и не лишенного самоиронии персонажа лепилось нечто уж совсем комичное (почувствуйте разницу!). С другой стороны, в сознание масс внедрялась идея: если московские вороватые чиновники и склонные к мздоимству милиционеры подчиняются мэру, то уж сам-то главный московский руководитель - вне всяких сомнений, самый главный взяточник и казнокрад (какое это имело отношение к действительности - совершенно другой вопрос). Простенько и со вкусом, что называется. В принципе, подобная пропагандистская кампания при грамотном употреблении административного ресурса достаточно легко отражается - но этого, как мы помним, отнюдь не произошло.

Так в чем же просчитался Лужков? Ну, если говорить глобально, то его подвела излишняя самоуверенность. Предполагалось, что столь популярный политик, несущий к тому же хоругвь в лице совсем уж светоносного Е.М.Примакова, просто не может не взять власть, которая сама катится в руки. И здесь методологический промах - ЮМЛ отождествил реальную власть с немощным ЕБН, сочтя ее столь же беспомощной. Иными словами, было сделано крайне сомнительное предположение, что у правящей элиты отсутствует даже инстинкт самосохранения. Результат не заставил себя ждать.

Еще один методологический просчет Лужкова связан с тем, что он счел (судя, естественно, по себе), что "крепкие хозяйственники" - это и есть та самая элита, представители которой могут успешно решать все возникающие вопросы. Напротив, интеллектуалы (от Гайдара с Чубайсом до рядового обывателя) могут только болтать или же своим бездействием подталкивать деструктивные процессы. В общем, главная ошибка "Отечества", как ни странно, - презрение к интеллектуалам. И вряд ли можно считать случайностью, что подавляющее большинство элиты творческой интеллигенции переметнулось под флаги Путина-Павловского (там-то их привечали с огромной охотой).

В "мирное время" подобные просчеты прискорбны, но не фатальны, во время битвы (а как еще охарактеризовать вторую половину 1999 года?) - чреваты разгромом. Лучше всего сложившаяся ситуация могла бы быть описана фразой из известного анекдота про Чапаева - "с голой пяткой на шашку". Поле брани выглядело именно так - шеренга мускулистых "крепких хозяйственников" против вооруженных по последнему слову техники (точней, политтехнологии) прокремлевских интеллектуалов. Очередная схватка Давида с Голиафом... Правила игры изменились, но наш герой, увы, оказался слишком ригиден - за что и поплатился.

Здесь, в скобках, заметим, что минимальные попытки подстроиться под новую ситуацию все же были - но настолько неуклюжие, что лучше бы их и вовсе не было. Чего стоила, например, попытка совместить на ТВЦ мэрский официоз с новоявленным пиарщиком в лице маргинального культуролога Светланы Конеген (надо полагать, как противодействие Доренке с Леонтьевым)! Тут уж даже у самых благожелательных к "Отечеству" обывателей, так сказать, поехала крыша - все равно, как если бы Путина/Единство стали бы рекламировать Бренер с Куликом.

Результат достаточно печален. Как политик федерального значения, Лужков закончился 19 декабря 1999 года. Москвичи его пока по инерции поддерживают - но это уже не совсем то. Не тот уже и сам Юрий Михайлович. Он ощутимо постарел, ссутулился - общее ощущение такое, будто из него "выпустили воздух". Бодрого, деятельного и жизнерадостного народного любимца на политической сцене больше нет.

2. Лицо Народного депутата

В отношении обывателя к политикам наблюдается забавная закономерность, сохранившаяся, пожалуй, со времен советского кинематографа. Как мы помним, в советских фильмах красивые и обаятельные артисты (Черкасов, Лановой, Вельяминов, Калныньш), как правило, играли исключительно положительных героев. На отрицательные же роли обычно приглашались персоны с менее благообразной внешностью (например, Носик). То есть, собственно, сохранялись классические театральные стереотипы: герой (-любовник) противопоставлялся злодею (опереточному).

С российскими политиками ситуация сложилась во многом схожая. От благообразных персонажей (к примеру, Явлинский и Рыжков-мл. среди молодого поколения или Рыжков-ст. и Строев среди старшего) ожидается и благообразное поведение; от людей с лицами злодеев злодейства же и ожидаются (пример - ВВЖ, который охотно оправдывает ожидания публики). Подобное разделение отмечается даже в отношении к олигархам: Бориса Абрамовича, к лицу которого так и тянет пририсовать рожки, молва вовсю демонизирует, благообразного же Гусинского трактуют все-таки более доброжелательно.

В этом смысле лидеру парламентской группы "Народный депутат" Геннадию Райкову с внешностью повезло не очень. Неприятное лицо, прямо скажем - и весьма неприятное. С одной стороны, внешность сходу демонстрирует принадлежность к нелюбимой в народе касте партийно-советских руководителей/"красных директоров". С другой стороны, обыватель предполагает определенное злонравие, а также склонность к винопитию (последнее, как утверждают злые языки, еще и соответствует истине). При этом в жизни, по нашим сведениям, г-н Райков вполне милый и добродушный человек (насколько вообще может быть добродушной персона, которой доводилось возглавлять нефтяное производство и быть мэром Тюмени).

Положение обязывает: возглавив одну из крупнейших депутатских групп (почти 60 человек), наш герой стал проводником наиболее жестких политических инициатив Кремля. Достаточно регулярно мы наблюдали ситуации, когда аморфное "Единство" выражало свою позицию по острым вопросам мягко, как бы взвешенно и √ соответственно - аморфно. Райков же, напротив, расставлял точки над "е" максимально недвусмысленно и жестко - может быть, даже чересчур жестко.

Вам ничего не напоминает подобная функция? То есть: достаточно яркий (это как раз присутствует) лидер неосновной прокремлевской группы, в достаточно экстремальной форме предлагающий идеи, формирующиеся в недрах президентской администрации? Это же, извините, ниша Владимира Вольфовича! Еще одного политика с не очень приятным ("злодейским", если угодно) лицом/имиджем. Но нужность ВВЖ Кремлю падает - и приходится потесниться.

На наш взгляд, подобное позиционирование двух пропутинских сил в Думе очень удачно. С одной стороны, мы имеем болотно-респектабельное "Единство" - с отсутствием ярких (и даже полуярких) лидеров и склонностью к относительно взвешенной и консервативной позиции. С другой - райковский "Народный депутат", изо всех сил старающийся быть много святее Папы Римского (то есть Кремля) - эдакое пугало для оппозиции. Действительно, очень удобное разбиение на две колонны. И Геннадий Иванович в этой ситуации - в высшей степени к месту. Так что за его политические перспективы, похоже, беспокоиться не приходится.