То, что раньше жило непосредственно,
теперь перемещается в область репрезентации.

Ги Дебор

Когда убивают царя, когда начинается война, когда, казалось бы, рушится жизнь и не ясно, что будет дальше, людьми овладевает странное возбуждение. В такие моменты на лицах часто можно увидеть улыбки. И это, конечно же, не свидетельство радости, а клиническое отражение невроза, защитный рефлекс организма. Как в кинотеатре, когда, смотря на что-то бесконечно страшное, зал вдруг начинает смеяться. Люди говорят себе - это же кино, цирк, спектакль, монтаж. Занавес опустится, и мы разойдемся по уютным квартирам.

Сенсация, самая невероятная, самая катастрофическая воспринимается как оживление унылого информационного пейзажа, и когда любимое ток-шоу прерывается заставкой экстренного выпуска новостей, нашими душами правит сладостное предвкушение. Breaking news действительно сломает нашу скуку. Спектакль продолжается - сейчас наступит момент истины.

Американский апокалипсис стал спектаклем в реальности. Пьесу, десятки раз использованную сценаристами всего мира, теперь озвучивают дикторы информационных программ. Картинка из "Годзиллы" тиражируется и повторяется - раз за разом, по кругу. Быть может, медиа в данном случае играют роль врача - экран не позволяет внезапному обвалу свести нас с ума, и вдруг начинает казаться, что стоит выключить телевизор, как все кончится. Мы проснемся, кошмар отойдет со звонком будильника.

Нью-Йорк - сказочный центр мира, которого как бы и нет в реальности. Знакомый по учебникам, а тем, кто постарше, по газетам Кэмп-Дэвид. Пентагон, очертания которого мы представляем исключительно по советским карикатурам. Для нас это трижды мифы, и тем более нереальным выглядит все произошедшее. Во всей ситуации есть что-то абсолютно киношное. Сверхзлодей, доктор Но - и уже неважно, назовут ли нам когда-нибудь его подлинное имя. Исполнители - и не люди вовсе, какие-то машины с сияющей тьмой вместо сердец и голов. Маленькие люди, такие маленькие, что и лиц их даже не видно, люди, размахивающие платками из окна обреченной пирамиды и исчезающие навсегда в прямом эфире.

Американский апокалипсис, вероятно, вызовет переворот в мире информационного мифотворчества. Цели террористической атаки - самый известный небоскреб нью-йоркского Сити (деньги), резиденция президента (власть), Пентагон (война) - выбраны с поразительной расчетливостью. Американский миф, казавшийся таким незыблемым, взорван за пару часов, взорван в прямом эфире.

Взгляните в глаза американцев, волею случая оказавшихся здесь, в России, и стоящих рядом с нами перед телевизорами в офисных коридорах. Наш миф, казалось бы, - их реальность. Но попытаемся представить, что чувствуют они - видя лишь мигающую картинку, нереальную в своей чудовищности, не понимая толком слов комментатора, но, узнавая на экране то, с чем они выросли, то, что воспринималось как изначальная данность. Наверное, это страшная мука - сидеть в кинотеатре, заткнув уши, и глядеть, как рушится твой мир.

Один из отцов теории информационного общества Маршалл Маклюэн называл телевиденье "холодным медиа". Телевизор не требует рефлексии, он кидает нас в поток, и нет времени ужасаться и задумываться - есть время только поражаться эффектности картинки. В этом мире бесконечного спектакля мы уже не в состоянии думать как когда-то - медленно, аккуратно, результативно. Нам приходится ограничивать себя чередой имиджей, учитывать сразу лавину информации, а поскольку времени на ее анализ опять-таки нет - полагаться на интуицию человека из зрительного зала. Газеты выйдут утром, Сеть захлебывается и тонет, и нам остается только этот вечный интерактив.

Когда в конце тридцатых Орсон Уэллс, организовавший на NBC радиопостановку "Войны миров", невольно стал автором гениального розыгрыша: вся Америка пришла в шок, поверив в прочитанное ледяным голосом сообщение о марсианской атаке. Тогда толпы выбегали на улицы, одержимые очевидным желанием собственного спасения. Тогда власть спектакля только начиналась, и постановка могла быть воспринята как реальность, которая вот-вот постучится в твои двери. Информация означала правду.

Сегодня - власть спектакля тотальна, и даже взрывы домов по соседству не заставят нас выглянуть из окна. Вместо окна - "холодное" обезболивающее.