Русский Журнал / Политика / Интервью
www.russ.ru/politics/interview/20000824_pavl.html

"Необходима срочная ротация состава политических игроков"
Интервью Андрея Мадисона с Глебом Павловским

Глеб Павловский

Дата публикации:  24 Августа 2000

Андрей Мадисон: Это даже не вопрос, а проблема. С одной стороны, происшедшее с "Курском" стимулирует общество к совершенно определенного рода мобилизации и интеграции. С другой - подавляющее большинство средств массовой информации призывают общество сосредоточить усилия на вине власти и лично президента. Как вы полагаете, какой вариант в данном случае изберет общество и окажет ли это событие влияние на пути, которыми оно пойдет? Или это будет то, что называется "поскользнулись на ровном месте", - со всеми вытекающими, вроде дурной бесконечности, последствиями?

Глеб Павловский: Я не думаю, что мы имеем дело с проблемой СМИ. Хотя очевидно, что в эти две недели ряд СМИ работали в режиме информационной войны, самой нелепой, потому что бесцельной. Когда две банковские группы воюют, и каждая из них решает свою задачу - это понятно. Когда информационная война ведется оппозицией - тоже понятно. Оппозиция хочет добиться преобладания. Здесь же велась бесцельная информационная атака на здравый смысл общества. Боевые средства были применены не по цели. Это похоже на взрыв в арсенале: взрывается реальное вооружение, но оно при этом не применяется по назначению.

С моей точки зрения, дело не в СМИ. В момент катастрофы Военно-Морской Флот обнаружил, что не имеет адекватных средств спасения. То есть - что он недооценивал безопасность своих вооружений. Одновременно страна обнаружила, что в ней нет адекватной политической элиты и в момент кризиса на нее нельзя рассчитывать. Короче говоря, одновременно обнаружилось отсутствие и службы глубоководного спасения, и политической элиты во всех ее составах - и в медийном, и в собственно политическом.

Мы обнаружили отсутствие людей, которые начинают с обсуждения факта, а не своих эмоций. Я считаю совершенно уникальным явлением то, что никто не обсуждал факт происшедшего. То есть вопреки всем случаям общественной реакции на катастрофу, обсуждалось не то, что происходит, а кого объявить виновником. В качестве детали я бы отметил, что при этом общество поначалу вообще игнорировало происшествие - ну подумаешь, ну атомная подводная лодка, ну легла на дно. А потом сразу перешло к обсуждению не того, что происходит с подводной лодкой, а занялось выяснением вопроса, кто виноват, что спасение затягивается, а потом, как оказывается, и вовсе невозможно.

Дальше был развернут целый букет каких-то удивительных тезисов. Например, что президент должен был, получив сообщение о происшедшем, сразу изъявить недоверие своему собственному флоту и при первом кризисном сигнале обратиться к странам НАТО. Такое поведение нелепо и не принято ни для кого в мире. Второе, что очень характерно и психиатрически, и концептуально, - это то, что сперва усилия подводников-спасателей игнорируются. Ну люди возятся там, чего-то спасают. Пусть возятся. Пусть спасают. Служба у них такая. А потом им же объявляют претензии, даже без "спасибо". То есть, сначала нет слежения за процессом спасения, интереса к нему, а потом нет признания труда спасателей, который абсолютно адекватен усилиям норвежцев по риску. Общество принимает такой обвинительный уклон.

А.М.: Само по себе или все-таки под влиянием того, что навеивалось СМИ?

Г.П.: Тут мы переходим к вопросам: "что за общество?" и "что за СМИ?". Речь идет об обществе в пределах московской кольцевой автодороги. Это очень конкретное общество. Столица есть столица. Столичная политическая площадка, политика и метрополия, - она всегда является центральной и задает, собственно говоря, политику всей страны. Эта столичная политическая элита разразилась истерикой, которая дальше пошла вширь. Она не давала и ей самой рассмотреть, что происходит. Поэтому обсуждение причин трагедии было не первой новостью, как всегда была в таких случаях. А где-то пятой-седьмой новостью. Что, повторяю, абсолютно необычайно и нигде не встречается.

Одновременно лидеры общественного мнения проигнорировали контекст: о реальном состоянии армии, за которое они, в том числе, ответственны. Потому что заседание Совета Безопасности по финансам армии и реформе военного бюджета как раз проходило в пятницу. Но для журналистов это была чушь, скукотища. А был спор между Квашниным и Сергеевым. Поэтому никто не поставил в связь, что СБ утвердил новую концепцию реформы военного бюджета - и именно ту, которую предложил президент. Концепцию спасения армии, на которой он настоял, ломая сопротивление тех, кто был не согласен. И то, что он при этом платил по счетам демреволюции, - совершенно очевидно, и это тоже как бы игнорировалось. Президент справедливо отметил поразительное лицемерие людей, которые более десяти лет выдавливали тему армии за пределы политических приоритетов. Я сейчас не хочу обсуждать, по каким мотивам это делалось: понятно - по мотивам революционной эпохи. Но в таких случаях сам человек должен вспомнить или ему надо напомнить, что он несет часть ответственности за ублюдочное финансирование армии, которое фактически превратило ее в систему, живущую на подножном корму. То есть само общество привело армию к этому состоянию. Армию раздела и уничтожила демократическая революция - теперь ее наследники обязаны армию одеть и перевооружить.

СМИ здесь играли роль центрального дисплея нашей политики - дополнительно искажающего посредника. Но истерика носила в данном случае не чисто медийный, а общественно-столичный характер. И опросы общественного мнения показывают гигантский разрыв страны и столицы. Политики страны и - политики столицы. Это потенциально опасная ситуация. И она должна быть поставлена в связь со вторым, одновременно проявившимся, фактором - в одном единственном вопросе столица и страна выступили с примерно сходным политическим тезисом: ответственность за все в стране несет власть, и не просто власть, а именно президентская власть, и она должна эту ответственность взять на себя безраздельно и как бы самодержавно.

Строго говоря, если бы Путин питал тайные антидемократические намерения, то ситуация, когда общество кричит: "Перевешай всех бюрократов, отстрани их и возьми руль на себя!", - а страна пусть в другой форме, но говорит примерно то же, - эта ситуация идеальна для переворота. Путин еще раз подтвердил свою приверженность демократии, а элита провоцировала его на авторитарную реакцию, и тут были совершенно поразительные вещи. Когда, например, правозащитники, хельсинкская группа и другие, выступили с требованием к президенту-главнокомандующему отстранить от должности высших должностных лиц, а к Генпрокуратуре возбудить против них уголовные дела. Были такие вещи в нашей истории... Это похоже на письма шахтинских рабочих с требованием арестовать и расстрелять инженеров-вредителей.

А.М.: Которые вряд ли не были инспирированы...

Г.П.: Правозащитники фактически выступили как голос темной массы. Их мессидж был мессидж авторитарный. И в этом символизм всей ситуации. Когда распространенными метафорами оказались, например, такие, как Цусима и даже броненосец "Потемкин". Люди, видимо, забыли или просто не знают, что это за гадость и к чему привела война общества со своей армией. Итак, после первой серьезной встряски наши элиты - подчеркиваю, элиты, а не население - дают авторитарную, потенциально авторитарную, реакцию. А в лучшем случае демонстрируют невменяемость и неспособность с собой справиться.

Возвращаясь к СМИ. Профессионалы, конечно, хорошо знают, какой тип информирования вступает в действие в момент катастрофы. Что нет никакой проблемы взять и транслировать крики и плач несчастных людей, у которых разрушен, в принципе, весь их личный мир, и заражать этим страну. Обращение с жертвами катастрофы - это вопрос журналистской этики. Она хорошо отработана. Она профессионально известна. Если журналист ее переступает, он превращается в провокатора. Это все суммируется в той чудовищной неадекватности, когда московская элита ведет себя, как стадо леммингов. И как головные в этом стаде, она ведет к обрыву, увлекая за собой население. Но что интересно - население не ринулось вслед. Страна оказалась более сбалансированной в этой ситуации, чем элита.

А.М.: Если попробовать смоделировать реакцию СМИ на подобную интерпретацию, то она скорее всего будет такой: президент тоже не знает, куда ведет страну, у него есть тактика, но нет стратегии.

Г.П.: Пожалуйста, можно пойти и от обратного. Ничто не мешало в жесткой форме выяснять причины катастрофы. Требовать дополнительной информации в рамках обсуждения этих причин. Мы хотим дополнительной информации, нам не ясно то-то и то-то из происшедшего. Обычное явление. Но этого не было сделано, вопрос был переведен в тему "где президент?". Вопль осиротевшего. Опять-таки не демократическая реакция.

Безусловно, можно потребовать и от армии, и от правительства, и от президентских структур информацию о том, чем занимается президент. Я думаю, что такой информации было недостаточно. И потому претензии к службам связи с общественностью государственных структур - абсолютно законны. Но их нельзя было транслировать в претензии к политикам, придавать этому характер умысла с целью сокрытия чего-то в момент катастрофы, когда люди просто пытаются осознать масштаб происшедшего и на него как-то среагировать...

Общество, отказавшись от заявки на партнерство власти, лишило себя механизма воздействия. Мы сегодня так и не знаем на самом деле, как бы вела себя власть в ситуации, если бы встретила адекватную реакцию общества. Власть - это не просто Путин. Это гигантский аппарат, это старые кадры, это наследство предыдущей эпохи. Так вот, власть в эти дни пошла на необычную для себя открытость, на необычный для нее трудный жест типа приглашения международных специалистов, в том числе военных. Это не принятая практика. И тут же получила по морде. Так вот, власть тоже в стрессе. Армия опять обнаружила на арене старого знакомого, детину, который опять сбивает палкой фуражки с офицеров. Военные увидели, что втайне ненавидимы столичной элитой. И они этого не забудут. То есть - недоверие, которое только начало рассасываться между властью и обществом, между армией и обществом сейчас воскресло во всей красе. Опасно не то, что наговорили в газетах наши журналисты, а то, кем почувствовала себя армия, читая то, что про нее говорили. Это опять-таки отсутствие культуры демократической консолидации.

Итак, элита отвергла в момент кризиса государство во всех его видах. Не предложив при этом ни другой модели государства, ни, тем более, помощи существующим государственным структурам. Даже не проявив склонности к элементарной терапии массовой психотравмы. В моменты катастрофы есть ведь обычай выступлений экспертов, которые просто объясняли: что происходит, как идут дела, почему это так, а не иначе. Такие выступления были. И не только Мамонтова, который безусловно нашел человечески точную интонацию и сделал огромное дело. Они были (кстати, в большей степени даже) на канале ТВЦ. Выступления просто бывалых людей, но которые рассказывают, как это бывало. Выступления священников, которые поддерживают людей. Все это отсутствовало практически на первом и четвертом каналах и довольно слабо было представлено на втором. Фактически это еще одна сторона все той же авторитарной реакции, когда зовут президента, которого рассматривают как психотерапевта. А где культурная элита? Она бьется в падучей.

А.М.: Такое поведение элиты не значит ли, что в стране наступил момент для того, чтобы размежеваться (чтобы потом, как известно, объединиться)?

Г.П.: Проблема этой элиты, в частности, в том, что она устраивала себя путем отсечений. Поэтому она стала жертвой навязчивых образов, которые заселили ее ум. Можно вспомнить, что все 90-е годы у нас постоянно на экране предлагали в качестве символа всего худшего, что только может быть, старуху и старика с красным флажком и офицера - символ имперской мощи и бессмысленной траты денег, и чиновника, в любом смысле этого слова. И соответственно теперь эти чучела для битья из журналистов выскакивают. Каждый из этих образов дал санкции на, я бы сказал, определенный тип негативного лоббирования. Офицер, который "медный лоб с фуражкой", не заслужил никаких денег! Заберите у него бюджет!

При этом говорящий не понимает, что армия без денег еще опаснее, чем армия перефинансированная. А миф о враге-чиновнике означал принципиальные возможности элиты переложить с себя ответственность за происходящее. Виноват не я, виноват чиновник! В результате было навязано ощущение, что власть - это чужие. Инородная раса, задача которой в том, чтобы мучить население.

Элита сама себе вырыла яму между двумя стульями. Потому что она не может ни туда ни сюда. И должна на самом деле при каждой опасности бежать под крыло власти, а оказавшись там, кричит: "Я - конструктивная оппозиция!"

Все это далее нетерпимо.

Поэтому я бы сказал, что мы стоим перед очень практической задачей. Мы не можем удовлетвориться тем, что мы скажем друг другу в лицо "пфе". Мы практически обнаружили, что у нас нет служб политического интеллектуально обеспечения, в тот момент, когда мы начинаем ревизию палуб нашего "Титаника". Еще даже не дошли до ватерлинии, на самом деле еще не знаем, что там делается внизу. Когда нам предстоит извлекать из революционных шкафов скелеты, власть уже знает, что она брошена своей элитой. Те, кто формулирует наши политические цели и комментирует политическую ситуацию, впадают в панику и в полную недееспособность при любом серьезном кризисе. Это значит, государство и народ могут твердо знать, что в момент кризиса они смогут рассчитывать только сами на себя. Это страшная ситуация. Она абсолютно нетерпима. Теперь, когда мы фактически вступаем в следующий политический год, я думаю, что мы просто не может позволить себе сохранять эту ситуацию. Поэтому, мне кажется, что теперь необходима некая форма общественной инициативы по ротации элит, адекватной политической экспертизе, адекватной политической критике. Строго говоря, нужно движение очень жесткой политической критики, которая может быть жесткой по отношению к власти.

А.М.: Огонь по штабам?

Г.П.: Я думаю, что речь должна идти о своего рода чистке столичной политической элиты, осуществляемой самими общественными группами. Но не властью. Потому что иначе старая элита доиграется. Тут я соглашусь с известным либеральным тезисом о том, что власть в конце концов есть власть. Ее опасно провоцировать на авторитарные реакции. Если общество будет постоянно реагировать, как нынешнее агрессивно-послушное меньшинство столицы, - это кончится скверно. Вот эта агрессивно-послушная реакция, внутри которой постоянно бывает злоба и готовность ужалить. Причем жалить именно в критический момент. Она будет учить власть тому, что власть может без них просто обойтись. Зачем эти люди вообще нужны?

Теперь мы явно вступаем в период достаточно больших и рассчитанных надолго проектов государственного строительства, вокруг которых должны консолидироваться общество и власть. Необходима утряска команды. Утряска команды Путина уже идет. Она не закончилась, но она достаточно далеко продвинулась. Утряска же, я бы сказал, общественной команды, команды общественного мнения, вообще не начиналась. У нее нет лидеров, а есть ветераны, старые ельцинские воины, которые просто не понимают, о чем идет речь. Они не понимают ситуации. Они только раздражают и парализуют общественное мнение. Необходима срочная ротация состава политических игроков. На нее у нас есть еще месяца два-три...