Виталий Портников: Недавно в Вашей стране побывал президент России Владимир Путин. Одним из результатов этого визита оказалось создание государственной комиссии по урегулированию приднестровского конфликта, которую возглавил бывший премьер-министр России Евгений Примаков. Вы достаточно продолжительное время занимались изучением приднестровской проблемы, участвовали в переговорном процессе. Рассчитываете ли Вы на какие-то сдвиги в связи с созданием этой комиссии?

Оазу Нантой: Во-первых, визит президента России Путина. У меня нет оснований рассматривать его иначе, чем предвыборный ход молдавского президента Лучинского. Лучинский за годы своего президентства продемонстрировал, что он не может решить ни одной проблемы, и теперь он хочет привлечь часть ауры Путина для того, чтобы поправить свой предвыборный имидж.

Насчет приднестровской проблемы. У нас никогда не было недостатка в разговорах. Но я всегда считал, что в треугольнике Кишинев-Тирасполь-Москва очень трудно найти решение приднестровской проблемы по той причине, что его там нет. Это иллюзии бывшей партноменклатуры, которая привыкла, что все вопросы решаются с помощью ящика коньяка в Госплане. Этот менталитет остался и создание комиссии во главе с Евгением Примаковым - это такая же иллюзия на предмет решения приднестровского конфликта, как и все предшествующие ей телодвижения Лучинского. Дело в том, что Примаков был министром иностранных дел России, когда 8 мая 1997 года был подписан знаменитый меморандум об основах урегулирования приднестровского конфликта. И в этом меморандуме содержится огромное количество капканов, в которые Молдова попала с помощью подписи господина Лучинского. Фактически этот меморандум создал тупиковую ситуацию в переговорном процессе. Я могу упомянуть только о некоторых моментах. В меморандуме упоминается о взаимном делегировании полномочий. Хотел бы я видеть Россию, подписывающую документ с Чечней, где говорится о взаимном делегировании полномочий. Второй момент - взаимно согласованные решения. То есть - любое решение, которое не подходит Тирасполю, он имеет право с порога отвергнуть. С момента подписания меморандума прошло уже три с половиной года, а воз и ныне там. Ситуация даже ухудшилась. Приднестровье значительно усилило свои позиции в экономическом плане, пользуясь положениями меморандума, предоставляющими право на внешнеэкономическую деятельность. Республика Молдова предоставила Приднестровью таможенную печать, которую оно использует независимо от Молдовы. Хотя на самой печати вы можете увидеть слова "Республика Молдова. Приднестровская таможня". И последний момент, который содержится в меморандуме благодаря Примакову - в нем содержится положение о так называемом общем государстве. Это абсолютно новое понятие в международном праве, позволившее с самого начала - с момента подписания меморандума - подписантам выступать с диаметрально противоположными позициями. Лучинский поторопился заявить, что это означает единую РМ, внутри которой существует автономное Приднестровье, наделенное определенными полномочиями в соответствии с молдавской конституцией. Игорь Смирнов, тираспольский лидер, сразу же заявил, что общее государство - это союз двух равноправных субъектов - РМ и Приднестровья, который еще предстоит создать. Поэтому я очень опасаюсь продолжения попыток Лучинского продемонстрировать, что он что-то решает.

В.П.: Вы упомянули о приднестровской таможне. Возможно, в последние годы сложившуюся ситуацию определяет уже экономическая, а не политическая подоплека?

О.Н.: Приднестровский конфликт в его нынешней форме привел к потоку экономической контрабанды. Используя эту никем не контролируемую зону, через нее хлынул поток контрабанды - в первую очередь, неподакцизные товары. И одной из причин замороженности ситуации является коррумпированность чиновников - и конституционных на правом берегу Днестра, и неконституционных на левом. ОБСЕ с гордостью демонстрирует, что у нас не стреляют. Но люди, которые делают серьезные деньги на контрабанде, тоже не заинтересованы, чтобы была стрельба. Поэтому и сохраняется состояние "ни войны, ни мира" при наличии переговоров, приездов Путина, миссии ОБСЕ, взаимной перепалки масс-медиа. А в действительности через Приднестровье зарабатываются достаточно серьезные для масштабов Молдовы деньги. И это является одной из реальных причин того, что экономика Молдовы находится в состоянии постоянной деградации. Я попытался дать экономическую оценку ущерба для бюджета Молдовы на протяжении этих лет. И никто не пытался опровергнуть меня, когда я сказал что сумма экономического ущерба из-за нерешенности приднестровской проблемы соизмерима со всем объемом помощи, полученной Молдовой от международных финансовых структур. А это порядка 1 миллиарда 300 миллионов долларов.

В.П.: В решении приднестровского конфликта пыталась посредничать и Украина...

О.Н.: Я знаю, что Россия очень ревниво реагирует на попытки Украины сыграть более активную роль в разрешении приднестровского конфликта. Не будем забывать о том, что непродолжительное время у нас существовал четырехсторонний механизм: я имею ввиду встречи 6 и 17 апреля 1992 года министров иностранных дел четырех государств - России, Украины, Румынии и Молдовы. Но этот механизм был взорван, когда 21 июля 1992 года тогдашний президент Молдовы Мирча Снегур поехал в Москву подписывать с Ельциным соглашение о прекращении вооруженного конфликта. Тем самым признавая, что с той стороны Днестра реально контролирует ситуацию Россия. Сейчас Украина пытается активизировать свою позицию: представитель президента Украины Евгений Левицкий представил украинский проект, предусматривающий возможность отложенного статуса Приднестровья, Украина ввела своих наблюдателей в зону конфликта, но о вооруженных силах речи не шло, потому что Россия очень нервно на это реагирует. Насколько я понимаю, в Приднестровье конкурируют российские и украинские интересы. Сегодня у России позиции сильнее, но это не означает, что Украина не рассматривает ситуацию в долгосрочной перспективе.