Достаточно посмотреть последние комментарии в польских или украинских газетах, чтобы заметить, с каким вниманием отнеслись в Варшаве и Киеве к прошедшей на днях во французской столице встрече президента России Владимира Путина с руководителями европейских стран. Собственно, итоги этой встречи были вполне предсказуемы, однако каждая из стран, участвующая - или не участвующая - в вероятном строительстве новых энергопроводов из России в страны Западной Европы, постаралась позаботиться о своей позиции ко времени, когда саммит Россия-Европа закончится и Владимир Путин возвратится из Парижа.

В самом деле, сегодня становится совершенно очевидным, что европейские страны заинтересованы в увеличении поставок российских энергоносителей. Эта заинтересованность связана как с нежеланием европейцев зависеть в дальнейшем от позиции ОПЕК (тем более, что в случае обострения ситуации на Ближнем Востоке эта позиция приобретает отчетливо выраженный идеологический характер), так и с намерениями Норвегии уменьшить добычу и поставку газа, с тем чтобы распределить имеющиеся у страны запасы рационально. У России все гораздо лучше с запасами, но гораздо хуже с условиями газодобычи. Поэтому российско-европейское взаимопонимание логично базируется на инвестициях в строительство новых газопроводов и диверсификацию имеющихся маршрутов. Россия выступает за строительство нового газопровода, маршрут которого пройдет вне территории Украины, неоднократно обвиненной в "несанкционированном" отборе чужого газа. Против такого строительства выступают как в Киеве - здесь предпочли бы сохранить ведущую роль в энерготранзите, так и в Варшаве, где усматривают в возможном маршруте политический контекст. На встрече Владимира Путина с руководителями европейских стран маршрут прохождения нового газопровода еще не обсуждался, было поручено передать вопрос для обсуждения экспертным группам. Тем не менее и в России, и на Украине, и в Польше уверены, что маршрут нового газопровода пройдет именно так, как этого хотят в Москве.

Дело не только в самой логике диверсификации энерготранзита, как бы подразумевающей, что энергопроводы идут по территории разных стран. Дело в том, что Россия старается использовать весьма благоприятную для себя ситуацию, чтобы получить контроль над украинскими трубопроводами. Для украинских "олигархов", весьма тесно сотрудничающих с властью - чем, впрочем, отличаются все "олигархи", - сохранение собственного контроля над этими стратегическими объектами и недопущение к их приватизации российских участников - момент не только экономической, но и политической заинтересованности. Не нужно объяснять, что тот, кто владеет трубой, реально владеет Украиной. За время президентства Леонида Кучмы украинская элита превратилась в самодостаточный организм. Если на выборах президента Украины в 1994 году внешнее влияние еще чувствовалось - и не в последнюю очередь благодаря этому внешнему влиянию опальный премьер Кучма смог обойти действующего президента Леонида Кравчука, то на выборах 1999 года украинская элита смогла обеспечить крайне непопулярному Кучме и быстрый рост рейтинга, и уверенную победу на выборах главы государства. Переход энергопроводов в руки российского бизнеса будет означать на практике, что в выборе наследника Леониду Кучме придется считаться не с мнением собственной семьи и окружения, а с пожеланиями из России. Поэтому нежелание украинской элиты допустить россиян к участию в приватизации своего энергосектора очевидно. Как, впрочем, очевидно и другое: весьма значительная часть этой элиты не может рассчитывать на успех в случае, если вопрос о наследстве будет решен исключительно в "ближнем кругу" Леонида Кучмы. Эта группа старается сегодня установить как можно более близкие связи с Москвой и доказать необходимость участия России в приватизации энергосектора, чтобы в будущем нейтрализовать президента Украины и его ближайшее окружение и добиться не просто смены президента по российскому сценарию, но смены режима и элиты. Объективно сегодня российские интересы и интересы этой группировки, объединяющей ряд влиятельных политиков и бизнесменов, совпадают. Поэтому о "прорыве" в российско-украинском диалоге говорить не приходится.

Интересы Польши, в данном случае, - совершенно иного рода. Есть интересы идеологического характера. Для Польши весьма удобна неопределенная внешнеполитическая позиция Киева, позволяющая Варшаве выступать "адвокатом" Украины в отношениях с ЕС. Ориентация Украины на Россию объективно уменьшает внешнеполитический вес Польши в Европе. Однако главным приоритетом страны является сегодня вступление в Европейский Союз: при этом в Варшаве осознают, что нежелание строить новый газопровод вряд ли будет понято в Европе, так как носит ярко выраженный политический, а не экономический характер. Вместе с тем, согласиться на строительство Польше выгоднее под давлением из Брюсселя, что улучшает ее позиции на непростых переговорах с ЕС, создавая Польше репутацию страны, способной пойти на рискованные и даже неприемлемые уступки ради одной только европейской солидарности. При этом Варшава может рассчитывать еще и на прибыль от газотранзита. Так что в любом случае Польша - в беспроигрышной позиции. Впрочем, как и Россия. А Украина? Проигрывает ли она даже в "наихудшем" для себя варианте - если примет российские условия и не только допустит российский капитал к приватизации энергосектора, но и учтет российские пожелания при выборе нового режима власти?

Опыт приведения к власти Леонида Кучмы в 1994 году продемонстрировал, что украинский режим по определению не может быть пророссийским. На Украине слишком много собственных проблем и интересов: даже российские бизнесмены на украинском рынке играют по украинским правилам... К тому же выбор Украины - не между национальной и антинациональной элитами, а между двумя достаточно схожими группировками. Одной из которых удалось монополизировать экономику и власть, а другая стремится подвинуть ее с помощью восточного соседа. Как ни прискорбно звучит для российских игроков, но все содержание украинского конфликта именно в этом: "пророссийские" украинцы в коридорах власти примерно так же сориентированы на Москву, как Леонид Кучма в 1994 году. Если им удастся добиться успеха, они скорее всего, забудут о своих восточных симпатиях, так как будут слишком заняты переделом пирога власти.

При этом России вряд ли стоит менять свою нынешнюю политику - эта политика не только в российских, но и в украинских интересах. Давление Москвы заставляет Киев искать экономические методы решения собственных проблем и понемногу избавляться от той инертности, которая отличала украинское руководство примерно до 1999 года, когда Леонид Кучма все же решился на формирование кабинета Виктора Ющенко. А партнер, способный к собственным шагам в экономике, - все же куда более удобен в любом диалоге, нежели тестообразная масса, с которой долгие годы приходилось иметь дело и россиянам, и полякам...