Согласно теории американца японского происхождения Фрэнсиса Фукуямы, в развитых странах мира наступил конец истории. То есть возникла инвариантная модель общественных отношений. Подавляющим большинством признано, что рынок (или, если угодно, капитализм) контрпродуктивен экономически, несправедлив социально и, разумеется, бездуховен. Но ничего лучшего человечество изобрести не может. Демократия - насквозь продажная и манипулятивная система. Но опять же иного - не дано. И все это означает, что более нет нужды ни в мыслителях, изобретающих рецепт счастья для всего человечества, ни в героях, которые на манер Данко готовы вырвать сердце из груди ради освобождения людей.

К исходу второго тысячелетия все тот же конец истории наступил и для России... Официально прекращается издание журнала Век ХХ и мир - журнала нестандартных мнений и интеллектуальной полемики на социополитические темы. Этого так же не хочется принимать сердцем, как нельзя не признать умом. Дело в том, что Век ХХ и мир всецело принадлежал историческому времени (в понимании Фукуямы), а ныне на дворе - время постисторическое.

Что волновало автора этих строк (и соответствующую референтную группу) в апреле 1991 года, когда писалась статья "Похитители сабинянок"? С одной стороны, взгляд автора "Сабинянок" почти целиком повернут в историческое прошлое, над которым вершится нравственный суд. И это не только (и не столько) отрыжка образования (истфак МГУ), но и дань эпохе. С другой - он мыслит абстрактными идеологическими категориями ("легитимность - нелегитимность", "революция - преемственность", "стабильность - хаос" и т.д.). И это тоже отметина советского и постсоветского интеллигента, жившего в историческом времени.

Автору (в канун событий августа 1991 года) хотелось сохранения тогдашнего государства (СССР) и плавной горбачевской модели реформ. Этому произойти было не суждено.

Но не произошло и подлинного социального переворота. Правящим политически и господствующим экономически классом осталась прежняя номенклатура. Кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС волей избирателей сменил в Кремле подполковник КГБ - ясное указание, что вопрос о социальной инверсии в духе 1917 года или о повторении тех процессов, которые происходили в Восточной Европе в последние десятилетия, в обозримом будущем уже точно не встанет. И возвращение старого гимна стало одним из признаков утвердившегося континуума. Методологическая ошибка автора "сабинянок" в том, что он слишком серьезно воспринял вербальную энергетику радикальной интеллигенции. Значение тех шумов, которые производила эта логократия, было явно переоценено.

Андрей Фадин, погибший в 1997 году, смотрел на вещи и шире, и глубже. Но, тем не менее, и он - автор знаковой для того времени статьи "Третий Рим в третьем мире" (сентябрь 1991 года), как видно с высоты прошедших лет, переоценил определенные угрозы. И недооценил, как минимум, запас прочности общества, иными словами - долготерпение россиян (правда, позже он несколько скорректировал свои оценки). Опять же он, как интеллигент советского исторического времени, придавал избыточное значение мировоззренческим факторам. В частности, опасался, что широкие слои населения будут испытывать слишком серьезный шок из-за утраты мессианского мифа, из-за того, что страна превращается в мировую периферию. Между тем, россияне продолжают как-то жить и работать, не задумываясь над абстрактными категориями. И за державу практически никому из них по-настоящему не обидно.

Но не будем в рамках этой короткой статьи подробно анализировать состояние российского общества в целом. Лишь несколько ремарок о перемене судеб и помыслов наиболее динамичной части гуманитарной интеллигенции.

Кстати, сам Андрей Фадин так и остался человеком исторического времени. Эпохи, когда есть абстрактные идеалы, которые нужно отстаивать - и отстаивать очень часто вопреки собственным интересам. А что произошло с нами?

Сегодня в России воцарился базовый консенсус, сравнительно высокий уровень толерантности и весьма высокий - нравственного релятивизма. Консенсус зиждется на том, что все или почти все современные политические партии имеют очень мало общего с партиями исторического времени. Тогда это были враждующие идеологические, религиозные или квазирелигиозные организации борцов за всеобщее счастье в том виде, в котором они его понимали. Следовательно, шла "война сынов света с сынами тьмы", героическая борьба до победного конца, борьба не на жизнь, а на смерть. Теперь партии скорее напоминают спортивные команды, состязающиеся в мастерстве в рамках единых правил. В историческое время каждый перебежчик был ренегатом. Ныне он нормальный "легионер".

Помнится, в первой половине 80-х студенты истфака МГУ даже за бутылкой до хрипоты спорили о роли Сталина или о том, как понимать славянофобию Маркса и Энгельса. В новых условиях гуманитарии нашли себе совершенно другие занятия. Теперь это не рефлексия на темы истории и идеологии, а сугубо практические действия, направленные на обретение власти и денег (иногда также славы) посредством "гуманитарных технологий".

Вот несколько типичнейших судеб. Один мой знакомый в советское время - штудирует философию и социологию. Затем - активист левого "неформального" движения, профсоюзный деятель. В 1993 году - защитник Дома Советов. Далее - корреспондент Правды, помощник депутата из фракции КПРФ. Ныне - PR-менеджер, работает в интересах корпорации, занятой в металлургическом бизнесе (как известно, бизнесе весьма прибыльном, грязном и даже кровавом). И подобных знакомых у автора этих строк - полная записная книжка.

Другой пример. В советское время диссидент, затем - "неформал". Потом политический журналист, то есть уже не деятель, а наблюдатель, но наблюдатель вовсе не равнодушный. Ныне этот человек все так же зарабатывает на хлеб политической журналистикой. Но теперь для него журналистика - только способ добывать пропитание: никакой страсти, даже ни малейших карьерных амбиций. Душою, всеми своими помыслами он совершенно в ином. У него появилось странное хобби - эзотерика: тайные ордена, инициации, степени посвящения, магические ритуалы и т.д.

Знаменитейший Глеб Павловский. Диссидент, "неформал", даже борец за свободу, заступник за униженных и оскорбленных. Раньше тысячи людей знали его как нестандартнейшего умника, не без склонности к эпатажу, редактора и публициста, заботливо собиравшего вокруг журнала Век ХХ и мир разного калибра и масти чудаковатых умников и умненьких чудиков. Теперь миллионы наслышаны о нем как о влиятельнейшем кремлевском "политтехнологе", "сером кардинале" и отъявленном злодее, цинике, провокаторе. (Кстати, Павловского такая слава, кажется, ни сколько не задевает, а скорее лишь радует.) Сейчас Глеб Павловский руководит, по сути, огромной фабрикой, и ему больше нужны мальчики и девочки поколения "Пепси" и Интернета, умеющие технологично работать в гуманитарной сфере, а не предаваться рефлексии. И это вполне закономерно.

"Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества", - учил нас дедушка Ленин. А сам я? Сам я должен был бы пуститься в гораздо более пространные рассуждения на тему, фактически лишь пунктирно обозначенную в статье; между тем, не могу себе этого позволить, так занят сейчас рутинным и утилитарнейшим делом...

Погруженный в невеселые мысли о померкнувших идеалах, всеобщем цинизме и власти денег, я подошел к дверям своего подъезда. И обнаружил приклеенную бумажку: "Дед Мороз и Снегурочка. Недорого. Звонить после 18 часов". Положительно, эту тоску по истории можно заглушить лишь обычным для отъявленного трудоголика способом!