Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

События | Периодика
/ Политика / Лекции < Вы здесь
СССЕ, или Будучи Там
Дата публикации:  18 Сентября 2000

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Исторический спор капитализма с социализмом окончился победой последнего. Неполной, неокончательной, и все-таки... В Германии, в США, даже в Великобритании, оплоте традиции и здравого смысла, у власти вот уже не первый год подвизаются режимы, которые можно назвать как угодно: рыночными - возможно, толерантными - до известной степени, но капиталистическими - увольте. "Где стол был яств, там гроб стоит" - где прежде бушевали войны предпринимателей и наемных работников, теперь расстилается безбрежное, едва колеблемое ветром общественного мнения благообразие. Всем покойно, всем понятно, всем хорошо...

Так кажется со стороны, и, возможно, так оно есть и в самом деле. Бури XX столетия несколько улеглись, и в замиренном мире сложились условия для Великого сословного компромисса. Его условия неприлично просты: богатые предлагают бедным пива и развлечений в избытке и понемножку всего остального, бедные позволяют ссуживать себя солеными орешками, но при первом же удобном случае имеющий уши да услышит "Ужо тебе!". То, что со стороны выглядит монолитом, отполированной временем гранитной плитой, на самом деле является всего лишь мастерски отштукатуренной кирпичной кладкой. О социальном примирении остается только мечтать.

Причин для недовольства своим положением у западного обывателя отыскивается в избытке: это и высокие налоги, и низкая заработная плата, и повредившаяся экология - одним словом, привычный набор законопослушного гражданина, эдакое экзистенциальное недовольство. Но за ним скрывается раздражение иного рода, имеющее в своем основании кризис официальной риторики. Общество равных возможностей, как западная демократия гордо аттестовала себя по меньшей мере последние сорок лет, давным-давно переродилось в нечто принципиально иное, не имеющее никакой опоры в общепризнанной идеологии, но то ли в силу привычки, то ли в силу еще каких-то неведомых нам обстоятельств продолжающее использовать прежнюю социальную фразеологию.

Современный порядок, начало которому положили великие одиночки, давным-давно ничего общего с индивидуализмом, да, пожалуй, и вообще с индивидом, не имеет. На место конвейерных производств с некоторого момента заступило конвейерное воспроизводство. Нынешние хозяйственные и политические элиты не составляются из великих работников, как это было, положим, в 30-х, а жестко детерминируются межклановыми связями, каковые - и кланы, и связи - и являются их первоэлементами. Нечего и думать о том, чтобы свободно распоряжающийся своим капиталом и рабочей силой индивид выдержал конкуренцию, по сути, с целым миром и потеснил традиционные элиты с насиженных мест. Подобного рода "социальная неподвижность" в некоторых отношениях выглядит привлекательной, поскольку делает практически невозможной попытку всякого переустройства с таким трудом достигнутого мира, и вместе с тем нельзя не признать, что самый этот мир оказывается куплен дорогой ценой: претворением прежних отношений относительно свободной конкуренции в некую гибридную между традиционным капитализмом и не менее традиционным распределительным госкапитализмом форму. Сам по себе процесс этот не хорош, не худ. Таковым делает его общественное мнение - точнее сказать, адаптационные механизмы последнего к изменившимся экономико-политическим реалиям. Но о степени их эффективности остается только гадать. Создается впечатление, что те люди, которые призваны отслеживать общественные процессы не то чего-то выжидают, не то и вовсе не догадываются о том, какие процессы осуществляют себя в недрах современной цивилизации.

Современное общество пребывает в полной уверенности своей исключительной эффективности и стабильности. Возможно, здесь и коренится болезненное пристрастие к традиционной риторике, всяким там "свободам", "правам" и "завоеваниям". В последних нельзя сомневаться. Оглядываясь на опыт XX столетия, невозможно не признать крайнюю устойчивость, пластичность и эффективность регуляционных механизмов традиционных демократий.

Но, возможно, то, что мы принимаем за институциональные достижения, является преимуществом иного рода? Так, недоброжелатели припоминают, что таких "традиционных" демократий, по сути, только две: английская и американская. И это обстоятельство в свое время позволяло некоторым небесталанным сочинителям, в частности нобелевскому лауреату в области литературы сэру Уинстону Черчиллю, говорить об особом духовном пути англо-саксонского мира (почувствуйте разницу!). А прямые завистники в своем неприятии очевидного доходят до того, что объясняют триумф англоговорящего мира и вовсе сугубо географическими причинами: одни за океаном, другие на острове (поди доберись до них!) - но на то и завистники, чтобы отрицать очевидные достоинства лучшей из худших (читай "единственно возможной") политических систем.

Достижения "демократического мира" покоились на согласии общества в отношении первоочередных задач, перед ним стоявших.

Более того, применительно к ситуации недавнего прошлого, какого-нибудь дохлого 1980 года (помните: "Этот яркий день мы надолго, надолго запомним с тобой // Будет земля счастливой и... Еще до старта далеко, далеко, далеко...") впору было говорить и о почти достигнутом социальном мире. Тогда еще мире, а не компромиссе. Трудно сказать, кого следовало благодарить в первую очередь: Ленина Владимира Ильича, основоположника пролетарского государства, Берию ли Лаврентия Павловича, отца советской ядерной программы, Устинова ли Дмитрия Федоровича, отдавшего приказ войскам Советской армии перейти границу у реки Пяндж. Но ясно одно: благодарить следовало кого-то из наших, советских, видимых противников западных демократий, спаявших западную цивилизацию страхом. Даже Страхом, но не только им.

Основой общественного согласия некоммунистических стран являлось сознание превосходства цивилизационного выбора. Хотелось бы особенно подчеркнуть: именно цивилизационная состязательность заложила фундамент всесословного неприятия Восточного блока. Военная сила СССР и Варшавского пакта в целом переводила привычных "дикарей" и "варваров" в иной регистр. Неравномерность, количественная и качественная нетождественность экономических систем некоторое время сходила за равноправное своеобразие. Тэтчеровская сентенция, отождествлявшая Советский Союз с вооруженной до зубов Верхней Вольтой (ныне, если мне не изменяет память, Буркина-Фасо), была как раз и направлена на разрушение этого представления. Всякая же состязательность в западных условиях - самое время вспомнить Хейзингу, еще в далеком 1932 году описавшего этот любопытный феномен, - превращалась в своеобразное околоспортивное соревнование, где хорошим парням противостояли плохие. Страх оборачивался участием, участие - переживанием, переживание - сплочением в единую команду болельщиков за своих, североатлантических, во-о-от с такой четырехконечной звездой на фюзеляже. В этих условиях нужно было быть полным итальянцем, чтобы голосовать за левых. Предпосылки к установлению социального мира носили отчетливо правый характер. Всякому справедливому изъявлению социал-демократического гнева можно было противопоставить параллельное место советской пропаганды с подложкой уличных беспорядков в Праге 1968 года, и любой эсдек, будь то Шмидт или Смит, автоматически оказывался в проигрышной позиции. Публика не привыкла входить в детали.

Сегодня ни о какой "правизне" не может быть и речи. Политические силы в глазах общества выглядят одинаково неприязненно, а раз так, то предпочтение, как правило, отдается той из них, которая в состоянии опереться на возможно более широкие слои населения. Здесь преимущество социалистов всех мастей более чем очевидно. Тем более, что собственнический бум, имевший место в 50-60-х годах и практически заново создавший консервативный электорат, или уже исчерпал, или вот-вот исчерпает свой потенциал.

Консервативные силы поставлены перед выбором: менять тактику или же приспосабливать собственную идеологию вызовам времени. В первом случае - куда более эффективном, но куда менее вероятном - следует решительно и последовательно осуществить целый ряд мер и, в частности, быть готовым к имущественному переделу. Появление нового, более сильного в конкурентном отношении и вместе с тем законного собственника положит начало перераспределению рынка финансов, товаров, услуг и в конце концов будет способствовать возникновению принципиально нового правого избирателя.

Но все опасности такого пути очевидны. Готовность любого правого правительства к самоустранению из экономической сферы крайне маловероятна. Помимо конфронтации с традиционными элитами, которым решительно ничто не мешает сокрушить любую администрацию, в дело вступают куда более весомые соображения государственной безопасности. Для таких рискованных хозяйственных экспериментов одних воли, власти и инфраструктуры недостаточно - необходим или почти полностью закрытый внутренний рынок, в котором угроза замещения национальных товаров импортом в структурообразующих отраслях не была бы велика, или же, наоборот, настолько открытая и неустоявшаяся хозяйственная система, что всякое импортное замещение происходило бы для ее субъектов достаточно безболезненно.

Другой путь сопряжен с куда меньшими издержками. Он состоит в консервации существующего порядка вещей и пропаганде правых ценностей в надежде на постепенное поумнение общества. Путь эволюционный, следовательно, приемлемый, но выглядящий привлекательно лишь на бумаге (смотри версию для печати, печатай и убеждайся). В этом случае силы консервативные рискуют превратиться в консервационные, если не сказать и вовсе консервные, и достичь вовсе не той цели, которую поставили перед собой.

Масс-медийное воздействие на общество, судя по всему, способно носить лишь однообразный, так сказать, полупроводниковый характер. Людей можно одурачить, можно одурманить, можно испугать, но почти невозможно заставить мыслить. Даром что традиционные средства почти исчерпаны. Так, признанным рецептом консолидации электората считается ксенофобия, но особенности современной цивилизации существенно ограничивают ресурс поиска нового "образа врага". Он уже не может быть иноплеменным или инонациональным - опыт последнего времени показывает, что необходимо конструировать "иноидейного" неприятеля. Удачный опыт демонизации Милошевича и не вполне, на наш взгляд, удачный - Саддама Хусейна наглядно свидетельствуют об этом.

И здесь намечается поворот, в высшей степени неприятный для всех несоциалистических сил. Поиск идейного противника в современных условиях есть прежде всего осуждение силы и методов традиционной политики вообще. Большинство конфликтов последнего десятилетия порождены как раз "правыми" издержками: ставкой на национальные ценности, обстоятельствами религиозного или имущественного толка и т.д. В этом отношении политики, проповедующие левые ценности, оказываются в решительном выигрыше.

Первое и понятное желание их политических противников не может не состоять в разъяснении своей позиции. В таком случае, они будут приспосабливать свою идеологию под изменившуюся общественную конъюнктуру. Но разговор с обществом чем дальше, тем больше может вестись только на понятном этому самому обществу языке, а значит, с использованием изрядной доли социалистической фразеологии. Максимально к чему окажутся способными консервативные ораторы - это к призывам сохранять с таким трудом достигнутый статус-кво, то есть сознательно консервировать промежуточное состояние политико-общественной системы, состояние, ни в коем случае не способное удовлетворить правое самосознание. В результате, сама не замечая того, консервативная идеология, бывшая в течение двух последних столетий идеологией развития по преимуществу, окажется только и исключительно идеологией охранения, повторив печальную судьбу легитимизма.

Так, совершив полный круг, социализм победит. Непременно победит, если его лидеры раньше времени не покажут своего какого-то уж совсем непристойного догматизма или какой-то вызывающей профнепригодности. Так начнется новая эра: тотальной лжи и столь же всеобщей неопределенности. Так завершится не самый бесплодный во всех отношениях период европейской истории, некогда открывшийся английской революцией XVII столетия. Так наконец-то восторжествует Союз Социалистических Стран Европы, сокращенно СССЕ, или СССЕ и СА - стран Европы и Северной Америки - кому как больше нравится. Американцам, конечно, будет труднее отказаться от здравого смысла во имя социалистических химер, но исторический опыт показывает, что для разобщенного социума - каким является социум США, да еще вкупе с находящимся в зените внешнего могущества государством, каковым, вне всякого сомнения, следует считать администрацию Соединенных Штатов, - нет ничего невозможного.

По всему выходит, что правая идеология в своем неизменном виде либо вовсе должна исчезнуть из политического обихода, либо...

...

...

...

На этом месте должны были находиться размышления об особой роли обновленной России как новом оплоте всемирного консерватизма. Общество, переболевшее левыми увлечениями в крайней форме, не может не выработать против них стойкого иммунитета, что в свою очередь....

Подождем. Бездефицитного бюджета, государственного успокоения, эффективно действующей правоохранительной системы - подождем выздоровления.

Надеемся, что оно не затянется надолго.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Майкл Манделбаум, Будущее национализма /18.09/
Новый метод создания суверенных государств - на руинах старых - не был ни формально провозглашен, ни систематически обдуман. Он был во всех отношениях компромиссным. И насилия поэтому избежать не удалось.
Сергей Земляной, Право-консервативная нигдейя /13.09/
Как обустроить Россию согласно Павлу Флоренскому. Видимо, один из самых экстравагантных проектов подобного рода.
Григорий Вайнштейн, Состоялся ли российский транзит? /11.09/
Является ли "глобальная демократизация" частным делом посткоммунистических стран? И что им - в первую очередь, России - с нею делать дальше?
Ярослав Шимов, Глобализация - спасайся кто может! /05.09/
За и против глобализации: с одной стороны, нельзя сказать, что товаров стало больше, с другой - нельзя не признаться, что их потребители еще больше размежевались. Это относится не только к отдельным гражданам, но и к целым государствам.
Андрей Мадисон, Похвала тупости-2 как Еще одно необходимое предуведомление к статье Н.Глейзера /04.09/
Демографическую проблему в России может решить Конфуций.
предыдущая в начало следующая
Илья Лепихов
Илья
ЛЕПИХОВ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Лекции' на Subscribe.ru