Русский Журнал / Политика / Лекции
www.russ.ru/politics/meta/20001003_schedler.html

Что представляет собой демократическая консолидация?
Часть 1

Андреас Шедлер

Дата публикации:  3 Октября 2000
Schedler, Andreas. What is Democratic Consolidation? / Journal of Democracy 9:2 (April 1998), 91-107. - (C) The Johns Hopkins University Press and National Endowment for Democracy

Андреас Шедлер - известный австрийский политолог, специалист в области сравнительных исследований поставторитарных трансформаций и демократизации. В настоящее время является приглашенным профессором в Центре научных исследований экономики в столице Мексики Мехико, а также преподавателем в Университете Вены. До этого был профессором политологии в австрийском Институте передовых исследований.

В течение последней четверти столетия в ходе "третьей волны" глобальной демократизации более 60 стран во всем мире перешли от авторитарного правления к тому или иному типу демократического режима1. Конечно, это немалое достижение, но очевидным стало и то, что сохранение устойчивости демократии является часто задачей столь же трудной, как и ее установление. В связи с этим сразу же возникла настоятельная необходимость усилить и стабилизировать новые режимы. С замедлением дальнейшего распространения демократии политологи, как и политические акторы в новых демократиях, все больше сосредотачиваются на том, что получило название "демократическая консолидация".

Первоначально термин "демократическая консолидация" использовался для характеристики проблем обеспечения прочности новых демократий, увеличения продолжительности их жизни, создания у них иммунитета от угрозы возврата в прежнее авторитарное состояние, возведения дамб против возможных "откатных волн". К этой первоначальной задаче превращения демократии в "единственную игру, в которую играют в городе"2, добавилось бесчисленное множество других задач. В результате список "проблем демократической консолидации" (так же, как и соответствующий список "условий демократической консолидации") расширился до неузнаваемости. В него стали включаться такие разные пункты, как массовая легитимизация режима, распространение демократических ценностей, нейтрализация антисистемных акторов, обеспечение верховенства гражданских лиц над военными, устранение авторитарных анклавов, партийное строительство, организация функциональных интересов, стабилизация электоральных правил, рутинизация политики, децентрализация государственной власти, введение механизмов прямой демократии, судебная реформа, облегчение положения бедных и экономическая стабилизация.

Когда люди используют концепцию так, как им нравится, никто не может быть уверен, что он имеет в виду то же, что и другие, но все поддерживают иллюзию общения друг с другом на некотором понятном языке. Хотя "демократическая консолидация" уже с самого момента ее появления была довольно туманной концепцией, концептуальный туман, окутывающий это понятие, становится все гуще по мере того, как оно распространяется в академических и политических кругах. Если верен тезис о том, что "ни одна область науки не может продвинуться далеко, когда работающие в ней люди не придерживаются общего понимания ключевых для данной области понятий"3, то изучение демократической консолидации на данном этапе концептуальной путаницы обречено на стагнацию. Честолюбивая субдисциплина, которой является "консолидология", зафиксировалась в использовании смутного, непоследовательного и не имеющего четких границ понятия, а, следовательно, вовсе не бросила якорь, а дрейфует в мрачных водах. Использование одного и того же термина для обозначения совершенно разных вещей только создает видимость общего языка; в действительности же, царствование концептуальной путаницы служит мощным препятствием для научного общения, создания теории и накопления знаний.

Я считаю, что мы можем охватить и упорядочить множество значений и расхожих употреблений термина "демократическая консолидация", если обратимся к конкретным реальностям и к практическим задачам, решению которых адресован данный термин. Значения, которые мы приписываем понятию демократической консолидации, зависят от того, где мы находимся (наши эмпирические точки зрения) и куда стремимся попасть (наши нормативные горизонты). Эти значения меняются в соответствии с контекстами и целями, которые мы имеем в виду.

Точки зрения и горизонты

Когда исследователи демократизации стремятся классифицировать политические режимы, главное различие они проводят, конечно, между теми режимами, которые являются демократическими, и теми, которые таковыми не являются (последним часто дается наименование "авторитарных"). Наиболее широко признанные критерии для идентификации той или иной страны в качестве демократической были выдвинуты Робертом Далем: гражданские и политические права плюс справедливые, конкурентные и всеобщие выборы4. Даль называет страны, удовлетворяющие этим критериям, "полиархиями", но чаще о них говорят как о "либеральных демократиях".

Два других подтипа демократии получили широкое признание в научной литературе, посвященной новым демократиям. С одной стороны, существуют все те пограничные режимы, которые обладают некоторыми, но не всеми, сущностными признаками либеральной демократии и, следовательно, попадают куда-то между демократией и авторитаризмом. Я называю такие полудемократические режимы "электоральными демократиями". Этот термин в настоящее время обычно используется для обозначения некоего специфического типа полудемократии - того режима, которому удается проводить чистые, конкурентные, более или менее всеобщие выборы, но который не может защитить политические и гражданские свободы, существенно важные для либеральной демократии. Я, однако, буду использовать здесь термин "электоральная демократия" в более широком смысле как некое подходящее краткое обозначение любого подтипа "сокращенной демократии"5.

С другой стороны, существуют те "передовые демократии", которые предположительно обладают некоторыми позитивными чертами сверх тех, что являются минимальными отличительными критериями либеральной демократии, и, следовательно, находятся (в смысле демократического качества) выше многих новых демократий. Этот термин создает риск идеализации богатых западных демократий, но даже если мы признаем, что восхищение "утвердившимися западными демократиями" часто основано на стереотипах, мы должны сознавать, что дискурсивные конструкции (типа "соответствие демократической норме") являются также и социальными реальностями.

Эта четырехзвенная классификация - авторитаризм, электоральная демократия, либеральная демократия и передовая демократия - в основном соответствует подходу Дэвида Колльера и Стивена Левитски к упорядочиванию семантического мира демократии и ее подтипов. В своей превосходной работе, ставящей цель навести порядок в хаосе бесчисленных подтипов демократии, фигурирующих в современных исследованиях демократизации (авторы остановились, насчитав 550 таких подтипов), они выделили именно эти четыре широкие категории режимов (хотя и обозначают их по-иному)6. Я намерен показать, что эти широкие категории предоставляют также основу для перекраивания концептуальной карты исследований в области консолидации и для осмысления множественных подходов исследователей демократии к использованию термина "демократическая консолидация".

Моя классификация режимов может быть представлена как некий одномерный континуум "демократичности", в котором авторитарные режимы находятся на одном полюсе, а передовые демократии - на противоположном7.

Концепция такого континуума позволяет дать некое графическое описание того, как эти четыре режима определяют эмпирические контексты, а также нормативные горизонты и практические задачи, характеризующие разные концептуализации демократической консолидации. Две средние категории - электоральная и либеральная демократии - представляют собой эмпирические области соотнесения во всех дебатах о демократической консолидации. В нормативных терминах авторитаризм формирует внешний негативный горизонт, от которого стремятся отдалиться демократы в обоих этих типах режимов, тогда как передовая демократия формирует внешний позитивный горизонт, который они стремятся достичь. Кроме того, электоральная и либеральная демократии представляют собой нормативные горизонты друг для друга. В то время как электоральная демократия служит непосредственным горизонтом отталкивания для либеральной демократии, сама либеральная демократия выступает в качестве непосредственного горизонта притяжения для электоральной демократии.

Сегодня те ученые, которые смотрят (со страхом) со стороны электоральной или либеральной демократии на авторитаризм, отождествляют демократическую консолидацию с уклонением от авторитарного отката, от "быстрой смерти" демократии. Те, кто смотрят (с надеждой) со стороны электоральной или либеральной демократии на передовую демократию, отождествляют демократическую консолидацию с углублением демократии, с достижением прогресса демократии. Те, кто смотрят (с озабоченностью) со стороны либеральной демократии на электоральную демократию, отождествляют демократическую консолидацию с уклонением от "медленной смерти" демократии, от эрозии определенных фундаментальных демократических характеристик. И, наконец, те, кто смотрят (с нетерпением) со стороны электоральных демократий на либеральную демократию, отождествляют демократическую консолидацию с усовершенствованием демократии, с добавлением недостающих ей качеств.

В гипотетическом смысле мы можем сказать, что те, кто озабочен демократической стабильностью и пытается избежать возвратного движения то ли к недемократическим, то ли к полудемократическим режимам, поддерживают "негативное" понимание демократической консолидации, тогда как те, кто озабочен продвижением демократии и пытается добиться прогресса то ли к либеральной, то ли к высококачественной демократии, разделяют "позитивное" представление о демократической консолидации8.

В известном смысле этот контекстуальный и зависящий от избранной перспективы подход пытается реконструировать телеологическую сердцевину концепции. Конечно, я не первый, кто отмечает телеологические свойства демократической консолидации. Бен Шнейдер и Гуильермо О'Доннелл неоднократно критиковали "сильный телеологический оттенок" этого понятия9. Эти авторы правы. Демократическая консолидация, действительно, является по сути своей телеологической концепцией. Вместе с тем, я полагаю, что в телеологии нет ничего в сущности своей ошибочного в том случае, если удовлетворены три условия. Во-первых, мы должны избегать маскирования или запутывания этой телеологии; скрытая телеология - действительно, плохая телеология. Во-вторых, мы не должны путать телеологию с любыми убеждениями в неизбежности прогресса: поддерживать определенные предназначения (telos), некоторую нормативную цель или практическую задачу - это одно, но заявлять о своего рода автоматическом или "естественном прогрессе" к этой цели - совершенно иное10. В-третьих, мы должны признать, что понятие демократической консолидации подразумевает не только одно типичное предназначение, а множество и что этот плюрализм предназначений соответствующим образом обусловливает плюрализм концепций демократической консолидации.


ВернутьсяПродолжение следует

Перевод Григория Вайнштейна

Примечания:



Вернуться1
См. Larry Diamond, Developing Democracy: Toward Consolidation. - Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1999. Chapter 2.



Вернуться2
"Единственная игра, в которую играют в городе" ("the only game in town") - метафора, используемая в западной политологии для того, чтобы подчеркнуть, что данные правила политической игры, определяющие тип политического правления в обществе и соответствующие ему стиль принятия решений и нормы общественно-политического поведения, не имеют каких-либо легитимных альтернатив и признаются подавляющим большинством граждан в качестве единственно допустимых. (Примечание переводчика.)



Вернуться3
Elinor Ostrom. An Agenda for the Study of Institutions / Public Choice 48 (1986): 4.



Вернуться4
Robert Dahl. Polyarchy: Participation and Opposition. - New Haven: Yale University Press, 1971.



Вернуться5
О подтипах "сокращенной демократии" см. David Collier and Steven Levitsky. Democracy with Adjectives: Conceptual Innovation in Comparative Research / World Politics, 49 (April 1997): 430-51.



Вернуться6
См. David Cillier and Steven Levitsky. Democracy with Adjectives: Finding Conceptual Order in Recent Comparative Research / Paper presented at the annual meeting of the American Political Science Association, Chicago, 31 August - 3 September 1995. Эта тема не появилась в опубликованной версии данного доклада, цитированной в сноске #5.



Вернуться7
Размещение авторитарных и демократических режимов вдоль единой оси координат предполагает, что эти типы режимов отделены друг от друга только количественными характеристиками. Это, однако, не является неким непреодолимым допущением. Даже если кто-то считает, как и я, что различия между демократией и авторитаризмом носят качественный характер, являясь различием типов, вопросом наличия или отсутствия определенных институтов, то он может допустить, что сложные проблемы определения пороговых состояний режимов возникают как только определенные элементы институционального набора, имеющего ключевое значение для демократии, становятся слабыми или исчезают. Я должен также заметить, что данный континуум выглядит закрытым с обеих сторон, хотя в действительности он закрыт только с одной, авторитарной стороны, где крайней точкой является тоталитаризм, но открыт со стороны демократического полюса (открыт будущему демократии). В этом смысле метафора горизонта, которую я использую ниже, является "реалистической", поскольку горизонт никогда не может быть достигнут и отдаляется по мере приближения к нему.



Вернуться8
Отметим, что различие между "позитивной" и "негативной" консолидацией отличается от различия, проводимого Джеффри Придхэмом. Он ассоциирует "негативную консолидацию" с обеспечением демократического выживания и "позитивную консолидацию" с легитимизацией демократии на массовом и элитном уровнях. Вместе с тем, теоретические основания такого противопоставления, так же как и отношения между двумя типами демократической консолидации, выглядят неясными. См. Geoffrey Pridham. The International Context of Democratic Consolidation: Southern Europe in Comparative Perspective / In Richard Guenther, P. Nikiforas Diamandouros and Hans-Joergen Puhle, eds., The Politics of Democratic Consolidation: Southern Europe in Comparative Perspective. - Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1996. 169.



Вернуться9
Guillermo O'Donnell. Illusions About Consolidation / Journal of Democracy 7 (April 1996): 38. См. также Idem. Illusions and Conceptual Flaws / Journal of Democracy 7 (October 1996): 160-68; а также Ben Ross Shneider. Democratic Consolidations: Some Broad Comparisons and Sweeping Arguments / Latin American Research Review 30 (1995): 215-34.



Вернуться10
Richard Guenter, P. Nikiforas Diamandouros and Hans-Joergen Puhle, O'Donnell's "Illusions": A Rejoinder / Journal of Democracy 7 (October 1996):155. Если спросить любого, он согласится с этим предостережением от поверхностных утверждений по поводу линейного прогресса. Литература полна предупреждений о том, что ничто не предопределено, что повороты вспять могут произойти в любое время и что даже "консолидированная демократия" не застрахована от кризисов "деконсолидации" и краха. Однако, "демократическая консолидация" является одним из тех терминов, которые относятся к динамическому прогрессу (утверждение демократии) в той же мере, что и к его результату (утвердившаяся демократия). И когда авторы используют его для обозначения не желаемого результата (цели) демократической консолидации, а процесса, ведущего к нему, трудно избежать вкрадывающихся в язык коннотаций. Например, такие обычные выражения как "процесс демократической консолидации", "динамика демократической консолидации" или "логика демократической консолидации" вызывают ассоциацию с некой реальностью, которая сама по себе развивается в направлении к обетованной земле консолидированной демократии.