Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

События | Периодика
/ Политика / Лекции < Вы здесь
Что думают западные граждане о западной демократии... и что нам до этого?
Часть 1

Дата публикации:  13 Ноября 2000

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Минувшее десятилетие изменило очень многое не только в нашем восприятии своего общества и той политической системы, в которой мы теперь живем, но и в нашем отношении к проблемам других обществ. То, что происходит за пределами "российского мира", вызывает у нас гораздо меньший интерес, чем прежде, или, по крайней мере, волнует нас лишь в той мере, в какой это непосредственно касается нашей страны. Пресловутый "занавес", отгораживавший нас в советские времена от остального (и, прежде всего, западного) мира, возбуждал любопытство к происходящему "за бугром". Газетные страницы, посвященные международным делам, читались с не меньшим интересом, чем страницы о спорте. Лекции "о международном положении" собирали многочисленные аудитории и в городах, и в отдаленных поселках. С падением "занавеса" прежние беспокойства "а как там у них, в Гондурасе?" сменились поразительным безразличием к зарубежному миру. Мы стали интровертами, для которых мир этот интересен, главным образом, с точки зрения того, какая погода стоит на курортах Анталии или Кипра и как беспорядки в секторе Газа могут повлиять на наши планы туристической поездки на Ближний Восток.

Сужение горизонтов наших интересов, породив неосведомленность о проблемах и состоянии внешнего мира, привело к широкому распространению среди россиян настроений катастрофизма и представлений о своей особой ущербности. Пережив в недавние годы мощный натиск восхвалений в адрес западной либеральной демократии и утверждений о почти всеобщем благоденствии ее граждан, мы стали испытывать не только ощущение безнадежного отставания России от "эталонных" обществ, но и убежденность в какой-то исключительной, не имеющей аналогов кризисности российской жизни. В нашем сознании постепенно стало упрочиваться мнение о том, что Россия - не просто больное общество, а чуть ли не единственное больное общество среди других цивилизованных стран.

Между тем, трезвое, опирающееся на реальные факты сравнение российского общества не только со странами, сравнительно недавно вступившими на путь демократического развития, но и с теми "классическими демократиями", которые давно уже идут по этому пути, побуждает придти к выводам, очень во многом не согласующимся с расхожим тезисом о некой особой, исключительной неполноценности России.

О некоторых итогах последней четверти века

Одна из любопытных особенностей мирового общественного развития последних десятилетий состоит в том, что приобщение десятков новых стран к демократической системе правления происходит как раз в то время, когда в самих странах развитой демократии резко усиливаются массовые разочарования в функционировании ее важнейших институтов. Именно в середине 70-х годов, в период появления первых симптомов будущей "волны демократизации", на Западе раздаются первые громкие заявления о неблагополучии демократии. Столь авторитетные западные исследователи, как француз М.Крозье, американец С.Хантингтон и японец Дж.Ватануки, публикуют в 1975 году отчет так называемой "трехсторонней комиссии", изучавшей состояние демократических обществ в США, Западной Европе и Японии, давая ему недвусмысленное название - "Кризис демократии"1. "Неудовлетворенность функционированием институтов демократической системы правления и отсутствие доверия к ним стали в настоящее время широко распространенными в странах трех регионов", - таков был заключительный вывод авторов2.

Конечно, 60-е - первая половина 70-х годов были нелегким периодом в жизни многих западных стран. Америку сотрясали конфликты вокруг проблемы гражданских прав и массовые демонстрации протеста против Вьетнамской войны, общество болезненно переживало травму Уотергейта. Европейские страны сталкивались с яростными вспышками студенческого радикализма и шумными выступлениями рабочих. Экономические трудности, связанные с нефтяным кризисом, больно били по самым широким социальным слоям населения практически во всех промышленно развитых странах.

И тем не менее, как стало в дальнейшем очевидно, рост массовых разочарований в функционировании демократической системы отнюдь не стал в странах Запада чисто временным и преходящим явлением. Ни произошедший в 80-е годы спад общественной напряженности, ни даже значительный рост экономического благополучия 90-х годов не привели к росту в общественном сознании западных граждан настроений благодушия и социальной удовлетворенности.

За годы, прошедшие после выхода в свет приобретшего шумную известность отчета "трехсторонней комиссии", в странах Запада периодически появляются статьи и книги, авторы которых выражают глубокую обеспокоенность по поводу результатов многочисленных исследований, дающих все новые и новые социологические подтверждения масштабности и устойчивости отмеченной в этом отчете тенденции. Как заметил в одной из своих недавних статей известный французский политолог М.Доган, "похоже, что географическое распространение демократической системы сопровождается ослаблением ее жизненно важных механизмов в постиндустриальных полиархиях", то есть "в сердце старых развитых демократий"3.

Немного конкретной социологии

Исследования, о которых идет речь, опираются, как правило, на результаты общенациональных опросов общественного мнения. Далеко не всегда данные этих опросов поддаются прямому сопоставлению. Обследования в одних странах часто не совпадают по времени с обследованиями в других. Во многих случаях они проводятся не по единой методике. В ходе этих опросов в разное время и в разных странах ставятся по разному сформулированные вопросы. И тем не менее, при всех трудностях межстрановых сравнений и выявления динамики изменений в общественных настроениях, никто из специалистов не сомневается в возможности и уместности определенных обобщений относительно глубины и степени распространенности разочарований западных граждан в функционировании демократических институтов.

С наибольшей очевидностью эта тенденция проявляется в Соединенных Штатах, где систематические замеры общественных настроений проводятся уже в течение достаточно длительного времени. Опросы, проводившиеся в 50 - 60-е годы, свидетельствовали, что большинство американцев было убеждено: "они живут в самом лучшем обществе в мире". Однако, судя по обследованиям службы Гэллапа, в последние двадцать лет примерно две трети американцев заявляют, что они недовольны функционированием своего режима. В 1988 году только 16% американцев говорили, что они испытывают "значительное доверие" к федеральному правительству (в 1966 году этот показатель составлял 41%); только 15% испытывали такое же доверие к Конгрессу (в 1966 году - 42%); 17% доверяли религиозным институтам (в 1966 году - 41%); 19% доверяли крупному бизнесу (в 1966 году - 55%); 32% доверяло Верховному Суду (в 1966 году -50%); 33% доверяло армии (в 1966 году - 61%). Обобщающая работа известного социолога Дж.Ная и его коллег, вышедшая в 1997 году под названием "Почему народ не доверяет правительству", констатировала, что, согласно более поздним общенациональным обследованиям, низкий уровень доверия американцев ко множеству политических и общественных институтов страны сохранился и в 90-е годы4. В 1964 году только 29% американских избирателей соглашались с мнением о том, что "правительство в огромной мере управляется узкой группой представителей крупных интересов, думающих только о себе". К 1984 году эта цифра возросла до 55%, а в 1998 году - до 63%. В 60-е годы две трети американцев отвергали утверждение о том, что "большинство избранных руководителей не интересуется тем, что думают рядовые граждане". В 1998 году почти две трети американцев соглашались с этим утверждением. Доля американцев, выражавших высокий уровень доверия к исполнительной власти, упала до 12% в 1997 году, а доверие к Конгрессу снизилось до 11%5.

В свете этих цифр не столь уж исключительными выглядят приводимые российскими службами изучения общественного мнения показатели доверия (а точнее сказать - недоверия) россиян к нашим институтам власти. Оставляя в стороне вопрос о причинах массовых разочарований в структурах власти в США и в России, отметим лишь крайне незначительный разрыв в уровне этого недовольства в двух столь непохожих странах. Согласно данным российского фонда "Общественное мнение", в 1998 году доверие к правительству РФ выражало 11% россиян, доверие к Госдуме - 10% и доверие к Совету Федерации - 10%. Самый последний общероссийский опрос ФОМ, проведенный в октябре нынешнего года, обнаружил, что положительное отношение к Администрации Президента испытывает 23% наших граждан, к Правительству РФ - 12%, к Госдуме - 7% и к Совету Федерации - 6%.

Вместе с тем, результаты нескольких крупных межстрановых исследований, осуществленных в последние полтора десятилетия, свидетельствуют, что мы имеем дело отнюдь не с чисто американским (или же сугубо российским) феноменом. Снижение доверия граждан к различным институтам общества и углубление их разочарований в функционировании демократической системы происходит в целом ряде западных стран.

Хотя картина общественных настроений в странах Западной Европы выглядит достаточно пестрой, растущее разочарование в политических лидерах и институтах в большей или меньшей степени наблюдается здесь практически повсеместно. Доверие к политикам и основным политическим институтам упало за последнюю четверть века в столь разных странах, как Великобритания, Италия, Франция, Швеция. При том, что в менее крупных европейских демократиях эта тенденция выражалась с меньшей очевидностью, растущее политическое разочарование, или, как говорят некоторые западные исследователи, "политический цинизм", стало в последнее десятилетие более распространенным, чем прежде, явлением в Австрии, Норвегии, Финляндии и ряде других сравнительно небольших стран.

В написанной американским исследователем Р.Далтоном главе, вошедшей в недавно опубликованное крупное исследование под названием "Критически настроенные граждане", содержатся данные, показывающие, что, за исключением Голландии, все подвергнутые обзору страны Западной Европы (а всего в обследование было включено 14 таких стран) претерпели с начала 80-х по начало 90-х годов снижение доверия граждан к пяти политическим институтам: к вооруженным силам, правовой системе, полиции, парламенту и государственной службе6. Данные, приводимые в других работах, свидетельствуют, например, о том, что в Швеции доля граждан, отвергавших в ходе опросов утверждение "партии интересуются лишь голосами избирателей, но не их мнениями", снизилась с 51% в 1968 году до 28% в 1994-м. В Германии доля опрошенных, заявлявших о том, что они верят, что депутаты Бундестага представляют их интересы, упала с 55% в 1978 году до 34% в 1992 году. Процент итальянцев, заявляющих, что "политиков не заботит, что думают рядовые люди", вырос с и без того чрезвычайно высокого уровня в 68% в 1968 году до 84% в 1997 году.

Замечу попутно, что некоторые более или менее сопоставимые данные, характеризующие представления российских граждан о власти, не позволяют говорить о том, что в России мы сталкиваемся с качественно иными по своим масштабам (подчеркну - именно по масштабам) общественными разочарованиями. Проведенное компанией РОМИР общероссийское обследование обнаружило, что в сентябре нынешнего года 45% россиян отрицательно относились к утверждению "российские власти стали сегодня ближе к народу, чем прежде"; 57% россиян в той или иной мере соглашались с утверждением "российская власть реально совершенно закрыта от общества".

Картина общественных настроений в странах западной демократии не будет полной, если не упомянуть о том, что существенное усиление неудовлетворенности политическими институтами происходит также в Канаде и Японии. Один из общих выводов западных исследователей, анализирующих эту тенденцию, сформулированный авторами статьи "Четверть века снижающегося доверия", чуть ли не дословно повторяет мнение, высказанное в свое время в отчете "трехсторонней комиссии": "Хотя снижение доверия не универсально (имеется в виду исключение, которое представляет собой Голландия - Г.В.), налицо общая картина общественного недоверия к политикам и правительствам, распространяющегося среди граждан трех регионов. Политический процесс, вне всякого сомнения, испытывает напряженность, когда растущее число людей не доверяет тем личностям, которые управляют институтами демократической власти"7.

"Демократический парадокс"

Практически единодушно отмечая неуклонную тенденцию нарастающего недоверия граждан к структурам политической власти и их разочарования в деятельности демократических институтов, западные аналитики обращают в то же время внимание на одну весьма характерную особенность общественных настроений: недовольство масс повседневным функционированием демократической системы сочетается с их глубокой и неослабевающей приверженностью принципам этой системы правления и всеобщей убежденностью в том, что демократия представляет собой наилучшую из возможных форм политического устройства.

Относящиеся к концу 80-х годов данные по 12-ти западноевропейским странам показывают, что от 93 до 98% их граждан высказываются в поддержку идеи демократической системы правления. В ходе несколько более позднего обследования, проведенного в середине 90-х годов и охватившего 19 стран "западной демократии", включая 16 стран Западной Европы, а также США, Японию и Австралию, выяснилось, что от 65% граждан в Ирландии и Северной Ирландии до 93% граждан в Норвегии, Швеции и Дании считают, что "демократия является лучшей формой правления". В таких странах, как Германия, Австралия, Люксембург, Голландия, Япония и США, доля граждан, придерживающихся этого мнения, колеблется между 83 и 88%8.

Чтобы понять это внешнее противоречие, называемое Р.Далем неким "демократическим парадоксом"9, нужно, очевидно, признать, что "демократия" существует в сознании людей одновременно и как некий идеал, и как некий набор реально функционирующих институтов и реальных практик политического поведения. Безусловно, идеал - понятие субъективное. Его содержание в значительной мере определяется культурно-историческими традициями того или иного общества и ценностными ориентациями его граждан. Разные люди в разных обществах и в разное время вкладывают в понятие демократического идеала разный смысл. И тем не менее насчитывающие многовековую историю усилия человеческой мысли и накопленный человечеством практический опыт политической инженерии позволили сформировать в сознании людей определенные контуры идеального политического устройства. Это - законодательно оформленные и постоянно соблюдаемые социальные, политические, экономические и религиозные свободы граждан, действующие механизмы подотчетности и разделения властей, политическое участие и терпимость, господство закона.

Не менее важно и то, что в сознании граждан демократических стран прочно укрепилось представление о том, что отступление от этих принципов или их недостаточно полное воплощение в жизнь не является свидетельством несовершенства базовых конструкций демократии, которое могло бы стать поводом для обращения к некой иной, альтернативной форме политического устройства, а служит лишь проявлением несовершенства конкретных людей, реализующих демократию на практике. Иными словами, речь может идти об убежденности западных граждан в том, что в самом следовании принципам демократии содержится наиболее эффективная возможность к совершенствованию функционирования ее институтов и избавлению от их недостатков. Как пишет работающая в Гарвардском университете исследовательница П.Норрис, редактор и один из соавторов уже упоминавшейся книги "Критически настроенные граждане", "...люди проводят четкое различие между тем, какой тип правления они выбрали бы в качестве идеального, и тем, как функционируют существующие в настоящее время режимы"10.

И в этом плане нельзя не отметить существование значительных отличий восприятия демократии западными гражданами и россиянами. Огромные экономические и социальные тяготы, переживаемые с началом демократических преобразований большей частью населения нашей страны, не просто препятствуют укреплению его демократических приверженностей. Специфика России (как, впрочем, и ряда других постсоветских стран) состоит в том, что недовольство масс функционированием новых демократических институтов, падение их веры в способность новой власти предъявить обществу осязаемые позитивные плоды реформирования страны в особенно широких масштабах трансформируется здесь в разочарование в самой демократии.

Похоже, что здесь мы имеем дело со своеобразными издержками отказа от стереотипов прежнего "социалистического сознания". После долгих десятилетий упрямой веры в социалистические идеалы, никак не реализовывавшиеся на практике, наши граждане с особой поспешностью отворачиваются от идеалов демократических, не дожидаясь пока они начнут проявлять свои достоинства и не очень-то надеясь на возможность своим вмешательством ускорить этот процесс. Конечно, изменения, происходящие в последние годы в общественном сознании россиян, отражают, строго говоря, их разочарования не в демократии как таковой, а в квазидемократии, установившейся на руинах прежней политической системы. Вместе с тем, нельзя не видеть, что пороки нынешней системы в России воспринимаются многими рядовыми людьми как отличительная особенность самой демократической формы политического устройства. Как бы там ни было, но в отличие от западных стран (да и от большинства других стран, относительно недавно вставших на путь демократического развития), где подавляющая часть населения ясно видит разницу между демократией как некой оптимальной формой правления и конкретным функционированием политических институтов и лидеров, в России весьма характерной тенденцией изменений в общественных настроениях становится разрушение демократических ориентаций масс и их явное охлаждение к демократическому выбору страны. Лишь примерно треть населения нашей страны предпочитает демократию с ее институтами и правилами разрешения социально-политических конфликтов и противоречий другим формам общественного устройства. По данным некоторых исследовательских центров, этот показатель составил в 1996 году 34-36%, а в начале 2000 года 29%, существенно снизившись по сравнению с началом 90-х годов, когда доля безусловных сторонников демократии достигала половины всего населения.

Примечания:



Вернуться1
Crozier M., Huntington S., Watanuki J. The Crisis of Democracy. - N.Y., 1975.



Вернуться2
Ibid., p.158-159.



Вернуться3
Dogan, Mattei. Erosion of Confidence in Advanced Democracies / Studies in Comparative International Development, Fall 1997, Vol.32, #3, p.4.



Вернуться4
Nye, Joseph S., Zelikow, Philip D., and King, David C., Eds. Why People Don▓t Trust Government. - Cambridhe, Mass., 1997.



Вернуться5
The Economist, 17 July, 1999, p.36.



Вернуться6
Dalton, Russell J. Political Support in Advanced Industrial Democracies / In: Pippa Norris, Ed. Critical Citizens. Global Support for Democratic Government. - Oxford, 1999, p.68.



Вернуться7
Pharr, Susan J., Putnam, Robert D., and Dalton, Russell J. A Quarter-Century of Declining Confidence / Journal of Democracy, Vol.11, #2, April 2000, p.13-14.



Вернуться8
См.: Dalton, Russell J. Political Support in Advanced Industrial Democracies. - Op.cit., p.70.



Вернуться9
Dahl, Robert A. A Democratic Paradox? / Political Science Quarterly, Vol.115, #1, 2000.



Вернуться10
Norris, Pippa. Introduction: The Growth of Critical Citizens? / In: Pippa Norris, Ed. Critical Citizens┘ - Op.cit., p.2.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Григорий Вайнштейн, С.Хантингтон о глобальных перспективах мировой политики /02.11/
О путях и способах формирования оппозиции супердержавности и гегемонизму США - и о препятствиях, которые ждут ее. Окончание рассуждений.
Григорий Вайнштейн, С.Хантингтон о глобальных перспективах мировой политики /30.10/
И прежде всего - о месте и роли в них Америки. Аналитический реферат принципиальной статьи С.Х. с крайне грустным названием "Одинокая супердержава".
Роберт Даль, Смещающиеся границы демократических правлений /23.10/
Туманные перспективы глобализации: с одной стороны, она делает страны уязвимыми перед воздействием международных экономических сил, с другой - эта уязвимость снижает возможности страны в переговорном процессе, когда ей противостоит, скажем, МВФ.
Сергей Земляной, Quo vadis, или Куда идешь, Россия? /19.10/
Философская порка российского либерализма. Оранжерейное создание ломается после первого же шлепка.
Роберт Даль, Смещающиеся границы демократических правлений /18.10/
Глобальная экспансия демократии: от демократического города к демократической стране. И далее - к демократическому миру?
предыдущая в начало следующая
Григорий Вайнштейн
Григорий
ВАЙНШТЕЙН
Ведущий научный сотрудник ЦССПИ ИМЭМО РАН
wainshtein@mail.ru

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Лекции' на Subscribe.ru