Государство в международной политике

Экономическая глобализация будет означать, что мировая экономика, или по крайней мере ее глобализированная часть, станет не только взаимозависимой, но и интегрированной. Различие между взаимозависимым миром и интегрированным миром носит качественный характер и является не просто вопросом пропорционального увеличения объемов торговли или же ускорения и расширения потоков капитала. С интеграцией мир станет подобен одному большому государству. Однако экономические рынки и интересы не могут выполнить функции правительства. Интеграция требует или предполагает наличие некоего правительства для защиты, управления и контроля.

В отличие от интеграции, взаимозависимость представляет собой, как отметил Эмиль Дюркгейм, "всего лишь мютюэлизм" государств. Взаимозависимость является не только менее прочной, чем принято считать, но также и менее политически значимой. Потрясшие мир события 1989-1991 годов были вызваны не взаимозависимостью. Некое политическое событие, провал одной из двух великих мировых держав, привел к ним. Если бы конфигурация международной политики не претерпела фундаментальных изменений, ни объединение Германии, ни война против Саддама Хусейна не были бы возможны. Наиболее важные события в международной политике объясняются различиями в возможностях государств, но не экономическими силами, действующими поверх государственных границ. Теоретики взаимозависимости, а в еще большей степени глобализаторы, утверждают, что международные экономические интересы государств противодействуют их вступлению в войну. Действительно, они противодействуют этому; но если кто-то спросит, что препятствует войне в большей мере - экономические интересы или ядерное оружие, ответ, безусловно, будет: ядерное оружие.

Великие европейские державы в период перед первой мировой войной были экономически тесно связаны друг с другом. Тем не менее, они сражались в длительной и кровопролитной войне. Соединенные Штаты и Советский Союз в экономическом отношении не были даже слабо взаимосвязаны. Тем не менее они поддерживали неспокойный мир в течение четырех с половиной десятилетий. Наиболее существенные причины мира, как и войны, заключаются в международно-политических условиях, включая доступность вооружений для государств. События, последовавшие за окончанием "холодной войны", наглядно демонстрируют политическую слабость экономических сил. Даже не взаимозависимость, а интеграция составных частей Советского Союза и Югославии, при всех связывавших их воедино экономических интересах, не смогла предотвратить распад этих государств. Правительства и народы пожертвовали благополучием и даже безопасностью в стремлении к национальным, этническим и религиозным целям.

Национальные политические процессы, а не международные рынки, объясняют многие международные экономические изменения. Многие исследователи политики и экономики считают, что экономические блоки становятся более обычным явлением. Но не экономические интересы и рыночные силы создают блоки; это делают правительства. Без правительственных решений не возникли бы ни Угольное и сталелитейное сообщество, ни Европейское экономическое сообщество, ни Европейский союз. Североамериканское соглашение по свободной торговле (NAFTA) придумано американским правительством, и это Япония оказалась фактором, сформировавшим облик восточной и юго-восточной азиатской производственной и торговой зоны. Правительства вмешиваются сегодня в международные экономические вопросы в значительно большей степени, чем они это делали в более раннюю эпоху взаимозависимости.

Многие комментаторы, которые преувеличивают плотность взаимозависимости и в еще большей мере переоценивают масштабность глобализации, вспоминают об отдельных государствах скорее, чем о международной политической системе в целом. Многие небольшие государства импортируют и экспортируют значительные части их валовых внутренних продуктов. Но государства с большими ВВП этого не делают. Когда большинство из крупных держав были меньшими, они существенно зависели друг от друга как в экономическом, так и в военном отношении. Великобритания и Германия перед первой мировой войной были главными взаимными потребителями и поставщиками своего импорта и экспорта, и их торговля определяла огромную долю их ВВП √ 52% и 38% соответственно. После второй мировой войны две великие державы мира вряд ли зависели друг от друга, тогда как ряд других государств существенно зависел от них. Самые крупные образования в международной политической системе диктуют условия политической, экономической и военной конкуренции.

В той международной системе, которая существует сегодня, в подлинном смысле счастливой страной являются Соединенные Штаты. Именно потому, что США относительно слабо зависят от других государств, они обладают широким набором политического выбора и способностью как оказывать давление на других, так и помогать им. "Пастух" со своими капиталами может бежать из стран, когда принимается коллективное решение о том, что они не представляют политической и экономической ценности, но некоторые зарубежные страны, подобно некоторым фирмам у себя дома, столь важны, что нельзя позволить им потерпеть неудачу. Национальные правительства и международные агентства, таким образом, идут на риск. Соединенные Штаты являются страной, которая чаще других имеет возможность и желание вмешаться. Агентством, которое наиболее часто действует в этом плане, является МВФ, и большинство стран рассматривают МВФ как орудие давления в руках американского Министерства финансов. Томас Фридман считает, что, когда "пастух" принимает свои решения, их нельзя обжаловать. Однако одна возможность для этого часто существует, и такая возможность состоит в том, чтобы добиться поручительства, обеспечиваемого Соединенными Штатами.

Международная экономика, подобно национальным экономикам, действует в рамках некоего набора правил и институтов, которые нужно создать и поддерживать. До первой мировой войны эту функцию в значительной степени выполняла Великобритания; в период между войнами ее не выполнял никто, а затем ее взяли на себя Соединенные Штаты.

Нескрываемый кулак

Если в экономическом отношении Соединенные Штаты являются наиболее важной страной мира, то и в военном отношении они играют определяющую роль. Томас Фридман определяет суть проблемы просто: мир укреплен "наличием американской мощи и желанием Америки использовать эту мощь против тех, кто стал бы угрожать системе глобализации... Невидимая рука рынка никогда не будет работать без невидимого кулака". Однако этот кулак совершенно очевиден.

Соединенные Штаты расходуют на свои вооруженные силы сумму, равную затратам семи следующих за ними по размерам военных расходов стран вместе взятых. Когда для поддержания или восстановления мира требуется сила, то или Соединенные Штаты возглавляют ее применение, или мир не сохраняется. "Холодная война" милитаризировала международную политику. Отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом, а также между некоторыми другими странами, стали определяться в огромной мере одним параметром - военным.

Соединенные Штаты продолжают сохранять расходы на военные нужды на уровне времен "холодной войны". В реальных суммах военный бюджет США в 1995 году был примерно равен бюджету 1980 года, когда "холодная война" находилась в самом разгаре. Тот факт, что большинство других стран сократили свои военные бюджеты в большей степени, чем Соединенные Штаты, привел к увеличению американского военного превосходства. Соединенные Штаты являются единственной страной, которая может создать и возглавить военную коалицию, как они это сделали в Ираке и на Балканах. У некоторых государств остается мало выбора, кроме как принять участие в такой коалиции, отчасти из-за того давления, которое сильный может оказать на слабого, а отчасти из-за собственных потребностей последнего. Западноевропейские страны и Япония находятся в большей зависимости от ближневосточной нефти, чем Соединенные Штаты, и то, что происходит в Восточной Европе, затрагивает Западную Европу больше, чем США.

Как и можно было ожидать, вассалы обижаются на своего благодетеля, что ведет к разговорам о необходимости исправления нарушенного баланса сил. Вместе с тем, когда неравновесие сил между одной страной и остальным миром велико, догнать лидера трудно. Французские руководители особенно активно оплакивают отсутствие многополярности и ратуют за усиление европейской мощи, но нельзя успешно стремиться к определенной цели, не приемля соответствующие средства. Неравномерное распределение возможностей продолжает оставаться ключом к пониманию международной политики.

Подготовленный в 1992 году пентагоновский проект руководства для ведомства по оборонному планированию отстаивал проведение политики, направленной на то, чтобы "удержать развитые промышленные нации даже... от намерения играть большую глобальную или региональную роль". Соединенные Штаты могут время от времени добиваться помощи со стороны других стран, но не слишком значительной помощи, чтобы не утратить свое господствующее положение в той или иной части мира. Этот документ, после того как произошла утечка информации, спровоцировал критические выступления. В ответ было подчеркнуто, что это был лишь проект. Однако высказанные в нем принципы продолжают служить руководством для американской политики.

В прошлом в сбалансированной системе государств возможность господства одного или нескольких из них предотвращалась реакцией других, действовавших как противовес. Страны Европы уравновешивали друг друга на протяжении первых 300 лет существования современной системы государств. В последующие 50 лет Соединенные Штаты и Советский Союз сдерживали друг друга, защищая каждое свою сферу и пытаясь управлять делами внутри нее. Со времени окончания "холодной войны" Соединенные Штаты остались одни в мире; ни одно другое государство или комбинация государств не являются для них эффективным противовесом.

Каковы последствия этого для международной политики? Чем более взаимозависима система, тем больше ей нужен некий заменяющий правительство институт. Некоторые американцы считают, что Соединенные Штаты выполняют функцию такого института и что, вследствие их сдержанности, другие государства будут продолжать высоко ценить или по крайней мере принимать их менеджерскую роль. Однако, ласковая гегемония - это нечто противоречивое по своей сути. "О существующем в мире желании жить в условиях американского лидерства можно прочесть только в Соединенных Штатах, - заметил один британский дипломат. - Во всех других частях мира можно прочесть об американском высокомерии и односторонности".

Американские лидеры выглядят верящими в то, что положение американского превосходства сохранится на неопределенно долгое время. Соединенные Штаты останутся, таким образом, господствующей державой, лишенной соперников, способных бросить им вызов, то есть останутся в положении, не имеющем прецедентов в современной истории. Когда американцы говорят о сохранении равновесия в Восточной Азии посредством нашего военного присутствия, китайцы понятным образом принимают это как выражение нашего намерения поддерживать то стратегическое превосходство, которым мы в настоящее время обладаем, в отсутствии равновесия сил. Когда Китай предпринимает твердые, хотя и умеренные, усилия по улучшению качества своих менее совершенных сил, мы видим в этом будущую угрозу нашим интересам и интересам других стран. Какими бы ни были тревоги Соединенных Штатов в Восточной Азии и какие бы угрозы они ни ощущали, Япония испытывает их еще раньше, чувствует их острее и реагирует на них. В свою очередь Китай беспокоится в связи с тем, что Япония улучшает свои возможности в воздухе и на море, а Соединенные Штаты укрепляют свои силы в Корее. Действия и реакции Китая, Японии и Кореи, при американском участии или без него, создают некий новый баланс силы в Восточной Азии, который становится частью нового баланса сил в мире.

В "холодной войне" Соединенные Штаты одержали решающую победу. Однако победа в войне часто порождает длительную вражду. Великодушие победителей - редкое явление. Сторона, одержавшая победу в войне, не встречая препятствий для осуществления своих желаний, часто действует таким образом, что создает себе будущих врагов. Так, Германия, забрав у Франции в 1871 году Эльзас и большую часть Лотарингии, обрела стойкую неприязнь. Грубое обращение союзников с Германией после первой мировой войны вызвало аналогичные последствия. В отличие от этого, Бисмарк убедил кайзера не направлять его армию на Вену после великой победы при Кенигграце в 1866 году. По Пражскому договору Пруссия не взяла себе территорий, принадлежавших Австрии. Таким образом, Австрия, ставшая Австро-Венгрией, смогла оказаться союзником для Германии в 1879 году.

Соединенные Штаты вместо того, чтобы усвоить исторические уроки, повторяют ошибки прошлого, расширяя НАТО на восток и распространяя свое влияние над регионами, всегда считавшимися провинцией побежденной стороны. Это вызывает отчуждение России и подталкивает ее к Китаю вместо того, чтобы направить ее в сторону Европы и Америки. Несмотря на множество разговоров о "глобализации" международной политики, американские политические лидеры больше думают о Востоке или о Западе, чем об их взаимодействии.

Движущая сила Америки находится в настоящее время на некоей высшей отметке, которая не может быть сохранена по двум основным причинам. Во-первых, в мире, населенном 6 миллиардами людей, Америка является страной с населением лишь в 276 миллионов человек, что представляет менее 5% всего населения планеты. Физические возможности страны и ее политическая воля не смогут до бесконечности обеспечивать удержание нынешней международной ноши. Во-вторых, другим странам может не понравиться быть размещенными в хвосте поезда. Как друзья, так и противники поведут себя так, как всегда поступают страны в ответ на потенциальную или реальную угрозу доминирования одной из них: они будут действовать с целью восстановления равновесия. Нынешнее состояние международной политики неестественно. И доминирование Америки, и, как можно надеяться, милитаризация международных отношений со временем будут уменьшаться.

Многие глобализаторы верят в то, что мир в возросшей степени управляется рынками. Взгляд на состояние государств ведет к иному выводу. Основное различие между нынешней и прежней международной политикой обнаруживается не в возросшей взаимозависимости государств, а в их растущем неравенстве. С завершением биполярности распределение возможностей среди государств стало крайне однобоким. Мы наблюдаем не подъем экономических и ослабление политических сил, а то, как неравенство международной политики усиливает политическую роль одной страны. Политика, как обычно, превалирует над экономикой.

Перевод Григория Вайнштейна