Большой модой у соотечественников разной степени отдаленности пользуется тема обустройства и реформирования России. При этом странная болезнь поражает практически всех, озадаченных этим благородным делом, - резкое неприятие настоящего, откровенное нежелание изучать не стройные теории, а быт и содержание жизни народа. "Пастеризованное знание", в крупной и мелкой таре поставляемое странами-производителями образцового быта, проникает в нашу страну, но упорно не усваивается народным организмом. И новая попытка модернизации в очередной раз оканчивается построением чего-то до боли знакомого, что собственно и собирались реформировать... Но почему?

Русский мiр

Общинность русского народа вполне обоснованно считается одним из ключевых факторов, определяющих его судьбу. Некоторые хотят изгнать ее, "цивилизовав" и научив жить "по-современному", некоторые пытаются развивать и консервировать в новоизобретенных формах общественной жизни. Для одних это признак психологической незрелости или же природной недееспособности, для других - заслуженная традиция и основание для развития.

Как бы осовременено не было российское общество в порывах модернизаций последних веков, его суть эклектична и соткана из культурных институтов весьма различного типа. Прерывистость развития, не эволюционность множества изменений создает постоянный конфликт между еще не изжившим себя "старым" и очевидно необходимым "новым". Столь желанное сторонниками "единого общечеловеческого пути развития" одночасное перерождение российского общества невозможно, поскольку не столь уж и прояснены механизмы его генезиса и существования, не так уж и понятно - что и как реорганизовать в уникальном российском быте, чтобы враз получить работающие правовую, политическую и экономическую системы. Сторонники же "старого" явно не хотят принимать, как есть, все нелепости и неэффективность многого отжившего, пытаясь консервировать гибридное и очевидно временное.

Этот затянувшийся переход, многолетний и даже многовековой процесс, порождает множество специфических особенностей текущего хода событий, неопределенность и эклектичность ожиданий. У него есть очень важное свойство, которое делает практически неприменимым приживание на теле России современных форм обустройства общественной жизни.

Существование общенациональных форм политической организации и самоорганизации требует существования единого дискурса - пространства понятий, языка, на котором формулируются проблемы, потребности и задачи. Единый дискурс, в котором каждая партия и политическая сила занимает свою часть политического спектра, не может быть не рациональным; при условии, что общество располагает единым пространством согласований, в котором и только в котором могут существовать современные формы государственности.

В России же рациональность существует только в рамках общины, в которой цели и ценности понятны и исторически согласованы. Вне общин нет ни единого языка, ни единых критериев и резонов, а потому это свято место заполнено разнообразнейшими мифами, которые и играют объединяющую роль, сменяя одни фантомы другими. То мы строим коммунизм, то демократию, то боремся с красными директорами, то с олигархами - содержание этих ad hoc объяснений лежит вне всякой рациональности, будучи лишь способом хоть как-то синхронизировать быт и мировосприятие локальных обществ. Существовать в этом мире современные формы политического обустройства не могут, поэтому они быстро регрессируют до привычных и проверенных схем и форм. Их особенности и создают уникальность российского быта.

Россия и демократия

Признаком вступления России в эру демократии принято считать повсеместную выборность руководства различного уровня. В свое время большой популярностью пользовались выборы директоров предприятий, НИИ и других организаций - заведомо нелепые, но в полной мере соответствующие наивным представлениям о "демократичности". Вместе с тем, природа предпочтений граждан России, реализуемых посредством голосования, в корне отлична от аналогичной в странах, в которых демократия в ее современных формах вызрела и закрепилась намного ранее.

Основой выбора является осознанное решение. Осознание той или иной необходимости - результат понимания ключевых факторов, влияющих на ситуацию, либо же делегирование полномочий тем людям, общественным движениям или политическим силам, которые показали избирателю способность соответствовать его ожиданиям на значительном массиве прецедентов. Очевидно, что большинство граждан не может обладать всей полнотой знания о механизмах властных решений, об их ограничениях и реальных возможностях, а следовательно, демократические институты - это, прежде всего, инструменты делегирования ответственности, выстроенные сообразно принятой в обществе системе авторитетов.

В современном ("эталонном") западном обществе патернализм и клановая солидарность давно утратили свое приоритетное значение. Куда большую роль играет комплекс мировоззренческих установок, единых для всей нации. Местные различия, деление на классы или страты накладывают свои особенности - но все они являются элементами спектра единых представлений, конкурирующими в рамках единого поля. "Современность" общества - это, прежде всего, способность значительной части общества уверенно осознавать универсальные ценности нации и соотносить с ними свой выбор.

Россия же в силу специфики развития, не имеет единого понятийного поля между всеми общественными слоями. Эта сильная неоднородность, значительные разрывы между социальными группами с разными имущественными статусами или ценностной ориентацией является средой, благоприятствующей сохранению устаревших, неосознаваемых форм предпочтений и определению авторитетности. При отсутствии общенационального языка и системы приоритетов на первый план вместо осознания предпочтений выходит принцип "защиты идентичности", правило предпочтения "своих".

Став мобильнее, российское общество приобрело возможность более быстрой ротации социальных слоев, большую подвижность мнений, но не изменило принцип их формирования и защиты. Русская община, перекочевав из деревни в город в процессе индустриализации, с завода в НИИ в эпоху НТР, с кухни на телеэкран в эпоху масс-медиа, не стала иной, не растворилась в пространстве единых понятий и правил игры.

Особенно важно то, что политическую жизнь в России определяет ключевой общинный принцип √ "свой правее чужого", сообразно которому единое общество находится в постоянной войне общин.

Представим традиционную ситуацию - отправку гонцов на ярмарку, в "большой мир". Посылались ли туда лучшие работники, стержень общины? Нет, у них всегда найдется дело дома, да и требовалось там иное. Посылались люди специальные, отбор которых делался по двум критериям: безусловная преданность общине (не "продаст" и не пропьет) и умение ловчить и обманывать "чужих" ("не обманешь - не продашь"). Естественная и очевидная для старины, эта функция сохранила свою актуальность до сего времени.

Любопытно, что и нынешнее отношение к воровству или иным правонарушениям также существует в плоскости "общинного" дискурса, а не современных представлений об этичности. Украсть у "чужого" - почти всегда достижение, признак ума, и "своими" негласно поощряется. Вершить справедливость, нарушая над-общинные законы, - тоже часто признается за доблесть, поскольку сила общенациональных понятий слабее правоты "своих". "Вор" - само по себе не уничтожающее обвинение: если от воровства "своим" живется лучше - то это считается за "смекалку" и "ловкость". И только в тех случаях воровство становится компрометирующим - когда крадут у "своих" или же им от этого живется все хуже. Именно потому Ельцин в народном сознании - вор, а Лужков - нет. Все это живо с достаточно древних времен и крайне слабо модернизируется в современном обществе.

Задача депутата или начальника любого уровня √ "порадеть за своих", "не дать в обиду", "показать всем, какие мы" - старинные ярмарочные задачи. В настоящее время доминирующим запросом к депутату будет не то, как его работа улучшила ситуацию в стране, - а то, стало ли лучше жить тем, кто его выбрал и доверил свои голоса. Привычное оправдание: через успех одной части общества придет и всеобщее процветание. Но так ли думают в России сейчас? Все развитие страны идет в жестокой конкуренции - богатых и бедных, южных (продовольственных) и северных (сырьевых) регионов, горожан и селян, жителей столицы и периферии. Стоит возникнуть тому, что можно делить, как тут же начинается жестокий спор, кто должен быть первым, кто более заслужил, кому отрезать ломоть потолще. В этой постоянной конфронтации и драке "общин╩" и нужен "свой" начальник или депутат, который "живот за своего не пожалеет", а не тот, кто будет организовывать жизнь по единому государственному плану в зоне своей компетенции.

Самое интересное, что этим традициям в полной мере соответствовали выборы в советские времена - те самые, которые так единодушно признаны фикцией и ширмой. Однако так ли это? Ведь и критика, и рост несогласия с этой системой начались не так давно - многие же годы этот порядок виделся вполне приемлемым. Причина проста - выбирали не "лучшего" (лучшие продолжают работать на общину), а "своего", которого не жалко послать. Ведь система формальных принципов отбора √ "женщина 25-30 лет, экономист, не замужем, партийная", или "мужчина 45-50, токарь, беспартийный, женатый" - воспринимались как способ подтвердить его дееспособность и "нормальность", удостоверить, что человек не асоциален. Необходимая для сложной системы "равного представительства", эта практика никак не противоречила традициям - и потому не мешала. Как правило, "общество" было уверено, что их человек будет и "радеть", и "показывать".

Нынешняя пресса любит показывать и рассказывать о похождениях "брянского рабочего" Шандыбина. По всем формальным критериям, которые пытаются привнести в наш быт последние годы, он негодный депутат и только дискредитирует тех, кто его выдвигает и поддерживает. Неподдельное удивление вызывает информация о его очередной победе на выборах или растущей поддержке избирателей. Но он - лучший представитель типа "свой депутат", лучший в своем классе. Он так яростно бросается защищать "своих" √ "брянских рабочих", что их уже не так и интересует, по делу или нет он в очередной раз скандалит. Он так "себя показывает", так ярко в масштабах страны представляет мало кому интересный регион - что то, как и ради чего он это делает, его "свойственников" не волнует. Ярмарка бурлит и живет своими законами.

Тот же эффект обеспечит почти абсолютную поддержку Черномырдина в любом "газовом" регионе, почти любого военачальника (за которым не водится слишком громких грехов против "своих") в любом милитаризованном. Народ России моментально раскалывается на "своих" и "чужих" по любому вопросу, одни и те же люди могут быть и в одном, и в разных лагерях - в зависимости от того, по какому вопросу строится новое "свойство". Никакой осознанности единых правил игры, интересов и необходимых допущений не было и нет. Тот же эффект доминирует и во время выборов на многочисленных собраниях акционеров: захватить контроль над ресурсами и удерживать его любой ценой - вот задача, которая на три корпуса опережает соображения об эффективности и прибыльности бизнеса.

Община-клан по-прежнему правит - даже там, где ее наиболее жестоко клеймят.

Реформы ради реформ?

На повестке дня изменение политической конструкции России и в частности - выборных законов. В обоснование необходимости отмены партийных списков положены многомудрые рассуждения или откровенно демонстрируемые интересы, но содержание у этого процесса одно - политическая система неизбежно возвращается к привычной советской схеме. Удаление партий с арены политической жизни - окончательная капитуляция общества перед государством, которое по-прежнему "лучше знает".

Весомым аргументом против существования партийных списков является неполноценность и конъюнктурность современных российский партий. Действительно, партий у нас нет, за исключением одной - КПРФ. Что можно считать критериями дееспособности партии и ее отличия от любой политтусовки?

Полноценная политическая партия не может существовать без:
- политического круга проблем, вопросов, идей, в рамках которых человек находит себе цели и мотивации для общественной деятельности;

- -

первичных партийных организаций, в которых массовый слой сторонников партии может постоянно погружаться в контекст и согласовывать свои действия. Эти организации могут быть как постоянные, так и активизируемые в периоды выборов - но они должны быть стабильны по составу и интегрированы в единую систему с перспективой ротации и роста;

- -

партийной печати и СМИ, которые разговаривают с читателем на "своем" языке и обучают ему тех, кто проявляет интерес к партии, вводит в круг ее целей и ценностей;

- -

способности формировать не декларативные программы действий государства, его институтов и ведомств, создавать законы, активно участвовать в процессе политических согласований;

- -

иметь возможность интеграции во властные институты с целью обеспечить реальными возможностями и перспективами внутрипартийного роста ее функционеров.

Политическая партия не может считаться полноценной, если она не имеет чего-либо одного из перечисленного. Без общего мировоззрения не сможет существовать единое пространство понятий и целей, партия выродится во временную конъюнктурную тусовку. Без первичек - будет замкнутым клубом без притока кадров и постоянными проблемами с агитацией (недаром после выборов 1995-96 все партии бросились копировать устройство агитационного "поля" КПРФ - систему "от двери к двери", которую, правда, никто так и не создал, поскольку рынок захватили нанимаемые команды). Без партийных СМИ - не сможет поддерживать интерес сочувствующих, снабжать сторонников "моделями понимания происходящего" и осуществлять агитацию и мобилизацию электората. Без политической компетенции - не сможет претендовать на реальные посты, выдвигать и защищать инициативы. Без перспектив роста - удержать перспективных политиков и дать мотивации начинающим. Как существуют без всего или части необходимого наши современные партии - вопрос весьма интересный, но отсутствие необходимого вынуждает их торговать своими голосами и мнениями, превращаться в ширмы для лоббирования.

Картину выборов почти полностью определяют две тенденции - восприятие партий как способов самоидентификации (в ходу правила типа "интеллигенты голосуют за "Яблоко" или СПС"), и готовность избирателей торговать своим выбором. Общество по-прежнему не способно определить, кто из политиков реально может обеспечить позитивные изменения, а потому сторонники той или иной партии спорят не на основании фактов сделанных дел или прецедентов, а вокруг вопросов веры и упования на "вождей", фактически, защищая своих и показывая свое "свойствó".

И все же главным тормозом политической жизни в России является не "непригодность народа" или "враждебность части партий идеям прогресса" (мифы, консервирующие уродливое настоящее), а практически полная закрытость "корпорации власти" и ее принципиальное и откровенное нежелание допускать в нее представителей неподчиненных партий. Именно это полностью блокирует всякую перспективу для реального становления и развития политических партий, а стало быть - и формирование реальных основ для общественной самоорганизации общества, разрушающих ограниченную и отжившую клановость интересов.

Формально из этого замкнутого круга есть два выхода: первый состоит в том, чтобы государство способствовало становлению институтов гражданского общества и, прежде всего, дееспособности ее политических партий, второй - чтобы окончательно удалить этот общенациональный инструментарий и ввести старинный вертикальный контроль "смотрящих" над местными "кланами", насаждая единый язык (фактически - единомыслие) сверху. Традиционный механизм стравливания и конкуренции "общин" под чутким руководством перераспределителей - порядок исторически сложившийся на Руси и лишь незначительно изменивший формы и масштабы при советской власти.

Однако в прошлом всякая попытка реформировать эту систему приводила к социальному взрыву. С одной стороны, стремление устаревших, но не растерявших силу общин и кланов жестоко конкурировать и за ресурсы и власть всякий раз выплескивается при ослаблении государства, приводя к хаосу и ослаблению единого закона и права. С другой стороны, возникший еще в прошлом веке слой людей, не связанный клановыми интересами, стремящийся жить в рамках общенациональных ценностей и ставший активно разрастаться в эпоху НТР благодаря росту благосостояния и образованности, требует установления единых правил игры, языка, общенациональных законов и норм. Это становилось катализатором всех социальных катаклизмов последних 200 лет, поскольку стоило нарождающемуся гражданскому обществу схлестнуться за доминирование с "корпорацией Власть" - как региональные, отраслевые и иные кланы тут же начинали драться за ресурсы и полномочия, стремясь "хапнуть" как можно больше. Наличие этого "игрока", сопоставимых по масштабам аналогов которому (в той же фазе общественного развития) не было в тех странах, политический процесс в которых пытаются сделать для нас образцовым, постоянно мешает обустроить нашу жизнь "как в Европах".

А потому, всякий раз, когда власть возвращает себе контроль после очередной политической бури, главными виновниками назначаются "крикуны". А "общины" и "кланы" загоняются под лавку отработанным веками инструментарием - жесткой и жестокой властью сильного. Так и возрождается из пепла мечтаний о модернизации общественной жизни Железный Феникс российской государственности - империи силы, кухонной правды и двух единственных верных союзников - Армии и Флота.

А возможно ли в России иное?