Письмо Андрею Мадисону о любви, браке и эстонской прессе

Дорогой Андрей!

У меня был один знакомый, назовем его Т., которому в жизни не очень везло с женитьбами. Вернее сказать, ему с женитьбами везло - он был женат три раза, но всякий раз потом разводился.

Разводился он всякий раз удивительно мирно, без скандалов и сцен. Но - странная вещь - непосредственно после развода начинал Т. о своих бывших женах говорить ужасные гадости. И даже не то что гадости, просто какие-то вещи, обычно в разговор не помещающиеся.

Это было просто какой-то необъяснимой чертой характера - вообще-то Т. был человек вполне миролюбивый, к злословию не склонный и к женскому полу рыцарственный. А тут его прямо как прорывало. И разговор-то, бывало, о совсем другом идет, скажем, беседуем о чемпионате мира по футболу, обсуждаем причины непонятного выигрыша французов. Т. тоже обсуждает, а потом вдруг неизбежно вставляет: "А Ирка моя французским сексом считала все, что за пределы стандартной позиции выходит". После этого разговор как-то сам собой затихает, поскольку из трех присутствующих один про Ирку в первый раз слышит, второй ее с детства знает и продолжает дружить домами, а от третьего она в тот момент ребенка ждет. Вот тебе и поговорили про Зидана.

Но это я так - что называется, для затравки. Разговор, как ты понимаешь, пойдет о твоих заметках на полях эстонских газет. Должен сразу признаться, я эстонских газет не читаю - и языка не хватает, и времени жаль. Но у меня есть некоторое право на этот разговор, поскольку, как ты знаешь, я тут живу.

Недавно приходила барышня нас переписывать (кстати, все сведения о численности населения, которые ты в своей статье приводишь - очень приблизительны, поскольку динамика имела место быть высокая, но никакой статистики достоверной по этому поводу не было до сих пор). Барышня говорила по-русски, временами я на эстонский переходил для разнообразия и практики, но она пресекала эти попытки. Наверное, такая им хитрая инструкция дана была. Чтобы выведать всю правду. Так вот, выяснилось, что я тут живу двадцать лет. Больше половины жизни, выходит.

Понятно, что у каждого свой мир в голове, и что эти миры могут капитальным образом не совпадать. Именно так не совпадает тот образ эстонской жизни, который ты из газет вынес, и та реальность, которая меня окружает (или "в моей голове существует" - это уж пусть Кант рассудит). Настолько они не совпадают, что я даже в некоторую прострацию впал, твой обзор прочитавши. Но потом, поразмыслив, провел умственный эксперимент.

Представил я себе некоего персонажа, покинувшего, например, Москву по разного рода причинам. И заехавшего затем на родину с инспекцией. Каково тут теперь? - спрашивает себя этот персонаж. И идет в киоск покупать газеты.

Затем встречается этот персонаж с не забывшими его друзьями и выясняет, что они не забыть-то его не забыли, но как-то к его отсутствию приспособились. И думает наш персонаж: воздух тут стал пуст, и не хранит звуков моих шагов, улицы остались теми же, но душа ушла из камней. И подобное в том же духе.

И в Шереметьево-2, ожидая рейса, прочитывает он, персонаж, купленные газеты, и в самолете, пролетая над Гренландией, составляет из этих газет некоторый экстракт, помечая на полях особо характерные факты. И записывает в блокнотик:

"Население России катастрофически сокращается. Любимый певец нынешнего президента - Вилли Токарев, а сам президент хочет вступить в НАТО. Власти в России взрывают дома с живыми людьми с помощью сахарного песку. По всем городам и весям ходят бандиты, бритоголовые и баркашовцы. Они убивают негров, азербайджанцев и друг друга. Мимо ходит милиция и сквозь пальцы смотрит на это. В промежутках милиция берет взятки и подвозит сахарный песок к жилым домам. Чубайс отключает электричество."

Вот, собственно, Андрей, что я хотел высказать по поводу твоей заметки. Очень надеюсь, что ты не откажешь мне в публикации этих соображений. А если про дискриминационные сложности поговорить - так это отдельная тема.

Ответ Роману Лейбову - не о любви, не о браке и немного об эстонской прессе

Здравствуй, Роман!

Спасибо, что откликнулся на мои заметы. Хотя вроде бы мы с тобой знакомы, и думается, не совсем обязательно было в письме, мне адресованном, прибегать к приемам со "знакомым Т." и неким "персонажам" вообще. Тем более, что никакого родства с ними я не ощутил. Можно было, как кажется, просто и внятно: Андрей, так, мол, и так - но раз не так, то я все равно буду по-своему.

И потому отвечу в основном на прямые указания, а не иносказания.

Во-первых, если считаться: я прожил в Эстонии ровно в два раза годов больше, чем ты, и все это время имел дело с эстонцами постоянно. Включая пребывания в разного рода чисто эстонских коллективах - от детского садика до сектора социологии АН ЭССР и бригады грузчиков в Таллиннском зоопарке. У меня была куча друзей и знакомых среди эстонцев - музыкантов, художников, литераторов и даже буддистов и штейнерианцев. Поэтому никакого "образа эстонской жизни" я из газет, конечно, не выносил. Мне вполне хватает того, который и без них ношу в себе.

Соответственно, и барышень я навидался всяких - и переходивших на русский язык, и не переходивших на него ни за что.

Теперь все-таки о чтении газет. Каждый, в конце концов, занимается тем, что ему нравится или чем ему надо заниматься. Сказав, что тебе жаль тратить время на читку эстонских газет, ты, полагаю, вполне сознательно, поставил меня в положение человека, который по сравнению с тобой занимается пустяками. Не буду ни спорить, ни искать поводы сказать ответную колкость. Достоевский, например, читал газеты и даже другим советовал это делать, а Эмили Дикинсон не читала. И ради бога.

Другое дело, что ты выводишь так, будто никакого другого представления о реальности эстонской жизни, кроме как из чтения газет - и то нахрапом, наездом - у меня нет. И что свое отношение к Эстонии я строю, исходя из личных обид мелкого самолюбия - мол, ушла она от меня как жена к другому, друзья приспособились к моему отсутствию, и мне это западло.

Как человек образованный, ты, надеюсь, понимаешь, что такого рода обвинения имеют двоякую цель: нанести их адресату обиду и выставить его перед публикой в самом неприглядном виде.

Не сомневаюсь, что у меня есть недоброжелатели, которые порадуются твоему уподоблению. Что нормально. Но не им, а, естественно, тебе я отвечу - примером из жизни.

Последний, кто ко мне заходил в Таллинне нынче, буквально за час до моего отъезда, был Валера Блинов, кинооператор. Когда-то он работал главным в этой должности на съемках "Военно-полевого романа" и в фильмах Кальо Кийска - лучшего из эстонских кинорежиссеров, у которого любил сниматься Юри Ярвет. Теперь он никто. И не имеет других желаний, кроме как уехать в Россию - от постылой эстонской реальности, в которой ему нет места.

Я не стану иронизировать по поводу того, что он тоже вычитал ее из газет. Как и десятки других моих друзей и приятелей, которые не приемлют новый эстонский порядок - по крайне сходным с моими причинам. Просто одни из них уехали от него, а другие не смогли это сделать. Но это уже вопрос разницы в темпераментах и, в меньшей степени, вопрос некоторых житейских обстоятельств. Могу только порадоваться, что певцов цивилизованного апартеида среди них не нашлось. Хотя были среди знакомых и такие, кто на порубежье 80-90-х ходили в их народный фронт под лозунгами "За нашу и вашу свободу". Многие каются в этом до сих пор.

Закругляюсь. На сей раз - случаем из совсем чужой жизни. Было это, если не ошибаюсь, году в 15-м. Какой-то рассерженный английский полковник написал Зигмунду Фрейду письмо, в котором обвинял его и его учение в развращении умов. Фрейд ответил полковнику по существу - описанием неврозов и фобий, реестр которых он составил на основе текста полковничьего письма.

Так вот. Исходя из тона и содержания твоего, Роман, письма, я делаю вывод: мы различаемся тем, что для тебя судьба русских в Эстонии (и думаю, русской нации вообще) - это проблема текста, уже - плана выражения, а для меня - нет. В концентрированном виде с таким отношением меня познакомила одна высокопросвещенная дама, сказавшая, что русская культура ее интересует, а на русский народ ей наплевать.

Сознание причастности к судьбе народа либо есть, либо его нет. Здесь нет предмета для полемики, то бишь словесных игр, которыми ты мне предлагаешь заняться в дополнительной к письму записке.

Естественно, если у тебя имеются существенные замечания по поводу сказанного мною, они сразу же будут доведены до сведения почтенной публики. Но сам я, каюсь, не имею желания длить этот разговор - именно ввиду полного отсутствия предмета для него.

С неизменным уважением -
Андрей Мадисон

• Андрей Мадисон. Обзор эстонской прессы о русских (3.04. - 10.04.2000)