Вопреки цинизму толпы, политический конфликт - это не "возня у кормушки"; вопреки идеализму книгочея - это не "конкуренция оргуправленческих программ". Вопреки всем "здравомыслящим", политический конфликт - иррационален.

Широко обсуждаемый вопрос о гимне как нельзя лучше обнажает то эмоциональное, клокочуще-инстинктивное, до-словное подполье политической жизни, которое порою бывает скрыто за деловитой серьезностью лиц, тугими узлами галстуков и протокольной рутинностью слов. Вопрос о гимне пробуждает эмоцию и провоцирует на откровенность. Даже Чубайс не выдержал излюбленной технократической мины, прельстившись дешевым жестом пророка (впрочем, мы всегда догадывались, что в груди "бессердечного" топ-менеджера бьется пламенное, глупое сердце либерального идеалиста). Что же тогда говорить о журналистах? Почитайте "Известия", посмотрите "Итоги" - газетные полосы брызжут слюной, а на голубом экране проступают капельки киселевского пота. Сомнений нет: тут дело не в "интересах", не в "платформах", а в сокровенности чувства. И не только музыкального чувства. Дело в праведности оскорбленного чувства. А это уже вдвойне серьезно.

Политический конфликт иррационален, как семейный скандал. Так что его предмет, его конкретный повод, отступает на второй план перед процессом: собственно вопрос о гимне уже безынтересен - он блекнет и скукоживается в экстатической пляске скандала.

В самом деле, если что-то и представляет интерес во всей этой истории - так это, по-моему, некая новая, пусть и ситуативная, зато знаковая, конфигурация отношений между президентом и "общественностью". Общественность - женщина с интеллигантным лицом Сорокиной и суетливой болтливостью сороки. Общественность - женщина, и ею манкировали. Сначала она закатывала глаза, затем истерику. С уговоров, полутонов, полушепотов внезапно сорвалась на визг, угрозы, характерно дамский шантаж: "Или я, или музыка Александрова!" Наконец, исступленно бросила в лицо: "Я не люблю тебя! я ухожу от тебя!" И, сорвав со стены большую, дорогущую, круглую, как буква "О", тарелку, хватила ее об пол: "общество расколото"...

Скандал подобен вспышке, взрыву. Он не просто не обязателен - он случаен. Каких-то пять минут - и его как бы и не было. Однако же нельзя не признать: в свернутом виде он заключает в себе всю предысторию семейных отношений. Поэтому, когда на НТВ с новым жаром вспоминают об извечном антагонизме власти и интеллигенции, с этим трудно внутренне не согласиться. Они правы: все, что они делают, можно считать продолжением и развитием определенной традиции, более чем вековой истерической традиции российской интеллигенции. Эти черты издавна и до боли знакомы: "поверхностность суждений, внушаемость, склонность к фантазированию, неустойчивость настроения, стремление привлечь к себе внимание" (типовое описание истерии из энциклопедий) и, наконец, эта театральная демонстративность реакций, которая так выдает в истеричке ее глубокую внутреннюю зависимость от его взгляда. Чтобы оставаться собой, мужчина не должен отвечать взаимностью именно в этом: он не должен, в свою очередь, идентифицировать себя с ее истеризированным взглядом. Нельзя отвечать истерии взаимностью, и это значит: субъект власти не должен быть внутренне зависим от взгляда общественности. Возможно, кто-то снова назовет это тиранией, лично я снова назову это свободой. Общественность - женщина, спроси ее и сделай наоборот.

Впрочем, обычно все ясно и до того, как спросишь. Чувства красноречивей слов. Лидеры "правых" (ох уж мне эти слова!) очень обиделись, что Дума лишила их возможности "изложить свои аргументы". Оно, может, и обидно, но в принципе правильно. Ведь все, что они могут сказать, - ерунда: аргументы - вообще, дело десятое. Аргументы - всегда лишь опыт рационализации post factum. Вопрос же, повторяю, в чувствах, в подлинности первичной политической эмоции, которая, именно в качестве таковой, принадлежит области доязыкового опыта: сначала ты ненавидишь - и лишь потом аргументируешь.

Поистине, иррациональное глубже слов. Однако и оно изъяснимо, и оно может восходить к полноте своей экспрессивности. Где? Ну, например, в музыке. В своей сердцевине политический конфликт иррационален, как музыка!

В "Рождении трагедии" Ницше провозглашал: "Музыка есть подлинная идея мира, драма же только отблеск этой идеи". В гимне Александрова слухом либерала инстинктивно отторгается именно некая идея, музыкальная идея нашего мира (впрочем, лишь одна из возможных). Сначала он ее ненавидит, лишь затем он аргументирует. Аргументирует, как умеет - в основном, привычно нагромождая затертые до дыр слова. Но даже будь это талантливо - итог все равно один: музыкальный вопрос превращают в драматургический (если угодно - драматизируют). А драма, господа, - поистине "только отблеск"... Это в самом деле к лучшему, что Дума не дала трибуны вашим речам. "Не надо драматизировать"... Чтобы выразить вашу ненависть - пишите музыку.

И удачи вам, господа!