"Дайте мне точку опоры, и я переверну мир", - эти слова Архимеда вполне могут быть применены к нынешнему ближневосточному конфликту. Масштабы его последствий можно смело характеризовать как значительные, меняющие нынешнюю систему геополитических весов и карту влияния. И хотя сам это процесс развернулся намного раньше осени 2000 года, именно события на Храмовой горе можно считать точкой отсчета для развития принципиально новой ситуации.

Несомненной ведущей причиной ее резкого обострения стало форсирование процесса мирного урегулирования, являвшегося тем стержнем курса Эхуда Барака, который был спонсирован и поддержан США. Затяжной и практически бесперспективный процесс поиска компромисса между Израилем и Палестиной в конце концов и стал тем геополитическим "оврагом", который мешал развертыванию планов по трансформации системы регулирования мировых политических процессов, именуемых модным словом "глобализация".

Удаление СССР и его союзников с карты мировых политических влияний перевело многие региональные конфликты в плоскость неопределенного равновесия. Ряд политических и экстремистских сил перестали действовать в поле интересов мировых лидеров и, найдя новых спонсоров, получили дополнительный толчок к активизации. Но и прежние фигуранты мировой политики, и прежде всего США, предприняли ряд весьма спорных, с точки зрения собственных геополитических интересов, шагов - таких, к примеру, как поддержка боснийских мусульман и особенно косовских албанцев. И это при том, что они не только копировали методы известных "борцов с США", но и поддерживали с ними прямые взаимоотношения.

2000 год рисует принципиально новую картину взаимоотношений в условном геополитическом треугольнике "США - Арабский мир - Россия".

На руинах геополитического строительства

"Новый мировой порядок" в применении к ближневосточной проблематике все больше напоминает неперспективный долгострой. Проблема состоит вовсе не в "некачественности материала", когда евреи оказываются слишком горды, а арабы слишком агрессивны, а именно в принципиальных ошибках новых геополитических архитекторов. Оказывается, что система тяготения стран и регионов друг к другу, их идейное или иное родство вовсе не конъюнктурны и не могут быть переведены в плоскость утилитарной "выгоды". Да, несомненно, и Арафат, и Барак предполагают конкретные экономические дивиденды в результате уточнения своих позиций, но "системные ограничения" оказываются сильнее их.

С одной стороны, стабильность внутриполитической системы Израиля целиком строится вокруг вопроса о формах компромисса с палестинцами. В настоящее время ситуация крайне разбалансирована. Демонстрация Шарона, "осквернившего", с точки зрения мусульман, Храмовую гору, есть как раз иллюстрация того, как легко может быть разрушено практически любое равновесие. В Израиле нет силы, способной гарантировать соблюдение практически любой достигнутой договоренности с арабами.

С другой стороны, "экономика" Палестины целиком построена вокруг Интифады. Как таковое построение (или воссоздание) палестинского государства обесценит и разрушит все имеющиеся принципы функционирования систем власти и влияния в этом обществе. Пока Арафат входит в десятку мировых ньюсмейкеров и способен достигать договоренностей, вызывающих симпатии во многих арабских странах, он способен как-то контролировать деятельность умеренных и экстремистских организаций. Но задача "восстановления экономики Палестины" ничем, по сути, не отличается от "восстановления экономики Чечни", а в отношении последней мы давно уже не испытываем иллюзий.

Очевидно, что кроме самой идеи о "новых принципах мирового урегулирования" за переговорным процессом в его нынешнем виде не стоит никакого реального содержания.

Россия и мировой порядок

Как ни парадоксально, но произошедшие за полтора десятка лет глобальные перемены только усилили роль России в урегулировании конфликта. Перестав оплачивать экспорт "социализма" в постколониальные страны, Россия избавилась от весьма затратных форм и методов установления своего влияния и сейчас понемногу восстанавливает свои позиции. Мир (не только арабский), в принципе, вполне востребует нашу страну в качестве одного из центров координации процессов мирового развития. В этом смысле главная проблема России - вовсе не нехватка денег, а именно недостатки концептуального свойства. Впрочем, во многом их наличие определяется особенностями сиюминутного политического момента. Сегодня еще нет фактических оснований утверждать, что США окончательно теряет роль "легитимного мирового жандарма", но тому есть веские прогностические доводы.

Показателен пример Балкан, где ситуация теоретически разрешается без России, но Европа все больше осознает тяжесть и затратность миротворчества в его нынешнем виде. Защищать "права человека" - это одно. А гарантировать стабильность и развитие региона - несколько иное. США чем дальше, тем больше демонстрируют свидетельства того, что свою часть задачи они считают выполненной. Расширять сферу своего традиционного влияния даже для них оказывается дорого - вывод, некогда сделанный еще СССР.

Пока о путях развития ситуации можно размышлять только гипотетически, и все же... Европа все чаще разделяет позицию России в жизненно важных для нее вопросах - к примеру, в "газовом", где строптивым Украине и Польше было вежливо и жестко указано на их место. Ситуация же на Ближнем Востоке обозначает эту тенденцию еще резче. Посредничество России воспринимается рядом арабских лидеров (прежде всего, в Сирии и Иордании) не только как традиция, но и как весьма целесообразная акция.

Спонсоры мира и спонсоры войны

Говоря о возможном политическом спонсорстве России в урегулировании проблем Ближнего Востока, не стоит забывать о том, что именно там обитают ведущие спонсоры чеченских сепаратистов. С некоторых пор в России начали раздаваться голоса, что-де "мы с Израилем воюем с одним врагом", что есть не более чем примитивизация куда более сложной проблемы. России ни в коем случае не следует связывать себя обязательствами только с одной из сторон конфликта. Тем более, что российские позиции в арабском мире сильны настолько, что некоторые группировки "непримиримых", по всей видимости тесно связанные с чеченскими сепаратистами, согласились сесть за стол переговоров только с Игорем Ивановым. Так что если военная мощь и безвозмездное предложение десятков миллиардов долларов не помогли США в урегулировании конфликта, то почему бы не востребовать иного посредника, арбитра, а не сюзерена?

Россия может с полным основанием претендовать на это право еще и потому, что обладает четким представлением сущности вопроса. Ее политика в отношении российских мусульман более чем лояльна, точнее следовало бы сказать - внерелигиозна, что отличает ее, в частности, и от США, которые по привычке продолжают восприниматься в регионе как страна "христианская", то есть цивилизационно враждебная. На словах будучи болезненно толерантной, американская политическая элита подчас не знает меры в критике "устаревших ценностей" и "традиционализма" восточных обществ, пропагандирует "деидеологизацию" государственного управления, тем самым высказывая полное непонимание базовых принципов исламского (в смысле вероисповедания его населения, конечно же) государства. Поликультурный потенциал российской культуры с его давними традициями сосуществования аврамических религий является важнейшим ресурсом для усиления реального геополитического влияния России, и это оставляет надежду на то, что именно Россия и никто иной быстрее прочих мировых держав сумеет приспособиться к особенностям политических процессов XXI века, в которых религиозно-идеологический фактор может стать ключевым.