"Ежели древним еллинам и римлянам дозволено было слагать хвалу своим безбожным начальникам и предавать потомству мерзкие их деяния для назидания, ужели же мы, христиане, от Византии свет получившие, окажемся в сем случае менее достойными и благодарными? Ужели во всякой стране найдутся и Нероны преславные, и Калигулы, доблестью сияющие, и только у себя мы таковых не обрящем?" (здесь и далее: М.Е.Салтыков-Щедрин, "История одного города").

Журналистика всякая - и политическая, в частности, - как и многие иные сферы приложения творческой активности homo sapiens, подвержена увлечениям: модой ли, "новыми веяниями", или "лозунгами момента". Как бы то ни было - только за последний год прошлого века можно было уловить несколько медиаволн, отражавших актуальные на тот момент умонастроения. (Впрочем, здесь, видимо, было бы уместно оговориться, что умонастроения эти витали более в столичных "салонных" кругах, нежели действительно "овладевали массами", становясь от этого, по известной формуле, силой; однако сей диссонанс, на мой взгляд, и есть одна из основных составляющих "феномена Путина".)

Поначалу среди первых откликов на "новогодний подарок" российскому народу от Б.Ельцина преобладали категорические характеристики объективно доминировавших тогда СМИ "Медиа-МОСТа" и иже с ними. Уничтожающие пассажи про гэбистское прошлое нового лидера, стопроцентные гарантии гулаговского будущего и готовность страдать за свободу слова уже в самом скором времени (включая заготовку и сушку хлебопродуктов) - всерьез или намеками такой мотив перепевался из одного медиума в другой.

"Начали ходить безобразные слухи. Говорили, что новый градоначальник совсем даже не градоначальник, а оборотень, присланный в Глупов по легкомыслию; что он по ночам, в виде ненасытного упыря, парит над городом и сосет у сонных обывателей кровь".

Яд и сарказм в адрес Путина сопровождали вздохи по поводу рабски послушного российского народа, который либо сам покорно побредет в сколоченные Павловским и иными манипуляторами стойла (избирательные участки), либо столь же равнодушно проглотит обязательные подтасовки итогов голосования.

Время шло, а виселицы вдоль российских дорог все не появлялись, и строительство нового Беломорканала не разворачивалось. "А сам новый правитель после 100 дней правления больше всего похож на героя сказки Салтыкова-Щедрина "Медведь на воеводстве": от него великих злодейств ожидали, а он чижика съел" ("Русская мысль", 20.04.2000). Перефразируя другого классика: "Злодейств ждала, ждала природа..." Но - не дождалась, и стала надувать страшилки сама. Главным свидетельством повсеместно лютующей реакции и черносотенщины стали похождения самого пламенного из всех поклонников басаевских головорезов (в буквальном смысле этого слова) г-на Бабицкого. Очевидно, по замыслу организаторов медиакампании, за благородно-гневными отповедями режиму, данными лучшими представителями общества, в трудовых коллективах должны были пройти митинги с осуждением гонителей свободы. (Или - "Свободы", что для кого-то до сих пор одно и то же.) Однако трудовые коллективы в который раз среагировали на столичные стенания с явной апатией, да и гуманитарные ампутации солдатских голов были в народе значительно менее популярны, чем в близких к вольной радиостанции кругах.

Посему съеденный чижик-Бабицкий вновь не поколебал досадный президентский рейтинг, а в СМИ тема угнетенных свобод стала явно терять в актуальности, ибо информация, как любой иной товар, ориентируется не только на спонсоров, но и на спрос. Моднее стало обсуждать проблемы "диктатуры закона" и "вертикали власти" - сперва как лозунги, затем как программу действий. Плюс - прежнее уважительно-завистливое отношение к олигархам постепенно сменилось азартным: "посягнет - не посягнет? на всех - не на всех?". Было очевидно, что заставить мужика перекреститься можно только при помощи шумных атмосферных явлений. И оные явились в виде терпящей бедствие подлодки.

Здесь неореваншисты (то есть те, кто мечтает о реставрации "государства без государства" 90-х) встали в стойку: такой шанс упустить нельзя. Нигде Путин не мог укрыться от разящих стрел независимого негодования: "Он обязан был сделать то-то! Не имел права сделать то-то! Власть чудовищна, аморальна (ибо не слушает нас)! Народ (тогда еще - не быдло, поддерживающее александровский гимн) требует призвать к ответу!" "С огоньком лютой справедливости в глазах" (по выражению сатирика) телеведущая Миткова торжествующе прибивала к позорному столбу бедного флотского спикера Дыгало за то, что тот не мог ответить на вопросы, на которые, как потом выяснилось, тогда не мог ответить никто.

"Между тем измена не дремала, явились честолюбивые личности, которые задумали воспользоваться дезорганизацией власти для удовлетворения своим эгоистическим целям. И, что всего страннее, представительницами анархического элемента явились на сей раз исключительно женщины".

И власть, к сожалению, попалась на этот крючок: ответственные за связь со СМИ и общественностью властные и армейские структуры всерьез полагали, что, раз общество жаждет информации, нужно обязательно что-нибудь говорить - предположения, догадки, личные мнения, лишь бы не молчать. Между тем посредники между информацией и народом на деле вовсе и не нуждались в сведениях о самой лодке. Им как раз и нужно было, чтобы представители власти под светом прожекторов, прижатые микрофонами, как штыками, от избытка усердия наговорили чего-нибудь от себя, не всегда задумываясь о подборе слов. А уже потом журналисты в своих кабинетах могли спокойно скомпилировать из сказанных и недосказанных слов приговор власти. Захлебываясь от переполняющего чувства ("Поймали!"), "свободные" пресса и ТВ пускали одну за другой сверхтяжелые информационные торпеды по стенам древнего Кремля, который и без того пребывал в явном смятении от происшедшего. Казалось - дожать, и все: от клейма чудовищ в человеческом обличии и убийц российских моряков новой власти не отмыться.

Но так могло показаться только тому, кто действительно не имел иной информации о собственном народе, кроме как от СМИ "Медиа-МОСТа". Между тем россиянин скорбил вместе с флотским командованием и жалел, что у России беда с флотом, спасательными и всякими другими средствами. Нехорошо, мол, конечно, что президент в это время был в более теплом регионе России, но все ж таки он (что президент, что регион) свой, а не гибралтарский.

"Но в том-то именно и заключалась доброкачественность наших предков, что, как ни потрясло их описанное выше зрелище, они не увлеклись ни модными в то время революционными идеями, ни соблазнами, представляемыми анархией, но остались верными начальстволюбию и только слегка позволили себе пособолезновать и попенять на своего более чем странного градоначальника".

И одна лишь эмоциональная фраза Путина о том, что виноваты в бедственном положении флота те самые, кто настроил вилл в Испании, одним махом свела на нет все усилия его противников, подтвердив при этом, что и сам президент, и его консультанты вовсе не так плохо осведомлены о настроениях населения.

С этого момента все происходящее стало историей упадка (да-да: именно упадка, а не избиения) антикремлевских СМИ. Ибо было очевидно, что даже в самые выигрышные для себя моменты сверхновой истории они занимались информобслуживанием узкого круга своих единомышленников (по сути - самообслуживанием), который ныне далеко не так любим в народе, как в эпоху тяги к правде о проституции, мафии и КГБ. Даже попытка развести "глас Киселева" с "гласом народа" не дала никакого эффекта, поскольку они и так уже давно не совпадали.

Разворачивать в таких условиях общенародную кампанию в поддержку (потенциальных) узников совести Гусинского и Березовского неимоверно трудно - вот она и не состоялась. Дело даже не в равнодушии среднестатистического жителя России, просто этот самый житель в большинстве своем пеняет Путину как раз на то, что "не дожал". Причем, с его точки зрения, ссылки на необходимость хотя бы формального соблюдения законности при атаках на столь явных казнокрадов не могут служить оправданием нерешительности и медлительности властей. Чтобы убедиться в этом, достаточно посидеть часок в очереди в районной поликлинике или прокатиться в общественном транспорте и послушать, что говорит народ live, когда его "дебильные вопросы" не "фильтруют". Путин после этого покажется добрым Дедушкой Морозом, вдохновенно читающим на ночь Фукуяму и доклады лорда Джадда.

Осень 2000-го привела к новому поветрию: теперь свободные (от Кремля) СМИ более не рвали на груди алую рубаху ("мы за народ - горой!"), а вернулись к прежним стенаниям по поводу косности и нецивилизованности этого самого народа. Но теперь это приняло форму общественной дискуссии о роли и соотношении массы и ее самой наипередовейшей части, благо повод был дан замечательный: обсуждение будущего гимна державы.

С этой дискуссией мы ввалились в новое тысячелетие, и после традиционных - но на сей раз полярных - обращений двух групп интеллигенции pro et contra, спор несколько неожиданно для его зачинателей от темы "Что нам делать с таким народом?", вернулся обратно уже в виде "А нужно ли вообще слушать эту интеллигенцию?", а еще точнее - "Сколько можно ее слушать?". Залпом ударили "в тему" и Г.Павловский, и В.Третьяков, и М.Соколов, что уже само по себе признак чего-то назревающего. Всегда показательно положительная роль интеллигенции, постоянно ведущей нас к новым свершениям на пути прогресса, была, по сути, впервые поставлена под вопрос, что в наших условиях воистину революционно. Не хотелось бы вдаваться в суть критических выпадов корифеев жанра в адрес прежде неприкасаемой "прослойки" (лучше просто ознакомиться с ними), но фундаментальность и аргументированность позиций мэтров не вызывает сомнений.

Помятуя о том, что и февраль, и октябрь 1917 года, как и события 1986-1991 годов, были во многом обусловлены и/или спровоцированы чрезвычайной активностью тех, кто "в России больше чем поэт", общество стало наконец задумываться, а всегда ли желанно и благотворно прогрессорство в политике. Тем более, что право именоваться интеллигенцией, по сути, узурпировала весьма узкая прозападно настроенная группа (В.Третьяков даже ввел специальные термины "интеллигенция-2", "интеллигенция-3"), идеи которой действительно активно влияли на политические процессы последних 15 лет. В итоге мы имеем уже совершенно бредовые конструкции, согласно которым, например, тот же светоч культуры А.Черкизов - это интеллигенция, а вот православный монархист и автор "Сибирского цирюльника" - уже как бы и не очень. Или все же - да?..

В свое время Лев Троцкий таким образом высказался на эту щекотливую тему (заранее прошу прощения за длинную цитату): "Оторванность так называемой "интеллигенции" от народа составляла одну из традиционных тем русской журналистики, причем либералы, в противоположность социалистам, под интеллигенцией понимали все "образованные", то есть имущие, классы. После того как эта оторванность катастрофически разверзлась перед либералами во время первой революции, идеологи "образованных" классов жили как бы в постоянном ожидании страшного суда. Один из либеральных писателей, философ, не связанный условностями политики, выразил страх перед массой с такой исступленной силой, которая напоминает эпилептическую реакционность Достоевского: "Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, - бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами ограждает нас от ярости народной". Если верить тов. Троцкому, не является ли и ныне та самая многократно оплеванная интеллигенцией власть своего рода буфером или даже щитом, ограждающим нежную прослойку от слишком бурных проявлений народной любви?

Проблема, на мой взгляд, заключается в том, что в нашей стране почти полностью отсутствует полномасштабное и адекватное потребности в нем консервативное движение нерадикального характера, оформленное как политически (в виде партии, общественного объединения), так идеологически и культурно. Если это явление практически всегда до 1917 года присутствовало в России в виде мощной и влиятельной силы, то от СССР нам в наследство достался весьма специфический культурно-политико-идеологический ландшафт, в котором роль консерваторов играют, по сути, левые (коммунисты), а правыми себя именуют либеральные сторонники глобально-гуманитарной революции. При этом отрадно, но не очень нормально, что идеи, которые "там" сочли бы вполне консервативными, звучат у нас из уст хотя и наиболее продвинутых представителей журналистского цеха - Максима Соколова и Михаила Леонтьева, - но все же причисляющих себя (и не без оснований) к умеренным либералам.

Так или иначе (поскольку речь здесь изначально шла о некоторых тенденциях в СМИ) к началу года и века возникло новое поветрие в СМИ, которое кремлефобы из "независимых" медиумов полагают соглашательским и изменившим основному, на их взгляд, предназначению СМИ - "мочить" власть. Но на самом деле дело здесь как раз не в пресмыкании перед властью, что было бы более понятно и знакомо для наших "независимых", а в заполнении некоего информационно-политического вакуума, что не сводится к простому изложению правительственных взглядов и официальной хронике.

Потребность в заполнении этого вакуума возникла из постепенного осознания того факта, что народ далеко не всегда не прав, когда отторгает навязываемые "передовиками" новшества в своей жизни (ибо исторически чаще страдал оттого, что шел у них на поводу). Либо, даже если он и кажется при этом очевидно неправым и потом явно одумается, по крайней мере имеет право на то, чтобы его мнение отражали и уважали. Это не значит, разумеется, что нужно, например, немедленно начать кампанию по "расприватизации" и вздернуть узурпаторов народного добра на фонарях вдоль Тверской. Но если ваш народ (или народ "этой страны", как ныне модно именовать свое Отечество) ни в какую не хочет, к примеру, любить натовские гуманитарные бомбежки, нужно, наверное, не обвинять его сразу в дремучести и отсталости, а даже где-то не постыдиться послушать его доводы.

Однако, при всех обидах на отсталое население, "продвинутые" СМИ сплошь и рядом старались заигрывать с ним и рядиться в его одежки - отсюда все эти "правдорубы", свои в доску Черкизовы и прочие Хрюны. (В.Шендерович, например, особо подчеркивал: "Итого" - аналитика ироничная, обывательская... аналитика простолюдина... Я сам человек из толпы, из метро, и мне этот статус очень нравится. Я не хотел бы быть человеком из "мерседеса".) Но в том-то и штука, что они и воспринимаются именно как ряженые в своих, но отнюдь не свои. Ибо ни холеный ведущий "Итогов", ни даже Шендерович в свитере ну никак не выглядят защитниками униженных и оскорбленных и постоянными обитателями метро, зато вполне тянут на ярых ревнителей хозяйских хлебов.

А посему, даже когда критика верховной власти вполне справедлива, в выборе между всегда правыми журналистами и делающим ошибки президентом стрелка народных предпочтений будет чаще склоняться в пользу последнего, поскольку он не столь явно ассоциируется с личными и клановыми интересами, как СМИ, столь шумно гордящиеся своей независимостью. Как правозащитникам не очень уютно в компании с Березовским, так и народу не всегда по душе, что от его имени долбят власть те, кого он считает защитниками расхитителей своей собственности и виновными в своем бедственном положении.

"Одним словом, вопросы глуповцев делались из рук вон щекотливыми. Наступила такая минута, когда начинает говорить брюхо, против которого всякие резоны и ухищрения оказываются бессильными".

Кроме того, несмотря на нагнетание истерии и страха по поводу судеб самих представителей "второй древнейшей", никак не избавиться от ощущения изрядной доли лукавства в этих "сто первых рассказках". На деле смелым журналистам никак не удается убедить своих читателей и зрителей, что, громя власть, они так уж сильно рискуют головой или, на худой конец, здоровьем. Повторять то, что говорит (или хочет услышать) CNN или ПАСЕ о той же Чечне, - штука не столь уж отважная, ибо на Бабицком было проверено, что даже если говорить откровенные гнусности ничего страшного с "храбрым портняжкой" не произойдет, а некоторые приключения на пути к сенсационному материалу да личной известности √ вообще, обычный хлеб любого амбициозного журналиста. Энергичные акции в поддержку арестованного журналиста были своего рода профилактической проверкой готовности пожарной сигнализации. Сколь быстро и слаженно среагируют спасатели - коллеги по цеху? Сработает ли сигнал на пульте западных СМИ?

А меж тем сам Бабицкий - теперь почетный свидетель на всех судилищах над Россией, чем обеспечил себя солидной работой на всю оставшуюся жизнь. (Хотя я бы на месте организаторов этих славных форумов все же воздержался от приглашения на них в качестве эксперта г-на Бабицкого, ибо, как и всякий достойный гражданин своей страны, он вряд ли сможет быть объективным, когда речь идет о его Отчизне - любовь к Родине, конечно же, заставит его приукрасить страшную реальность. Гораздо разумнее было бы пригласить, например, близкого ему по взглядам эмира Хаттаба, который, будучи иностранцем, естественно представит более объективный взгляд на чеченские события.)

На самом же деле "независимые" так отважно атакуют власть потому, что они, как это ни парадоксально звучит, глубоко и искренне верят (или хотят верить) в демократичность самого Путина или по крайней мере в то, что он очень не захочет прослыть недемократом в глазах мировой общественности. Если бы они всерьез опасались новых ГУЛАГов или персональных репрессий, да просто тумаков в подворотне, то у нас еще до каких-либо телодвижений власти воцарилась бы глубокая тишина на фронте критики, прерываемая только голосами профессиональных диссидентов, которые на практике испытали, что такое обиженная власть.

"Бригадир же, видя Евсеича о правде безнуждно беседующего, убоялся его против прежнего не гораздо", - прибавляет летописец. Или, говоря другими словами, Фердыщенко понял, что ежели человек начинает издалека заводить речь о правде, то это значит, что он сам не вполне уверен, точно ли его за эту правду не посекут".

Так что народ не так уж и недалек, коли полагает, что ежели Евгений Киселев тревожится о судьбе свободы слова в России √ значит, проблемы вовсе не у этой самой свободы, а у Гусинского. А вот если у Гусинского проблемы будут продолжаться, а г-н Киселев при этом вдруг перестанет переживать за свободу слова, даже не слова, а малейшего междометия-паразита ("э-э..."), - вот это будет действительно тревожный сигнал. Пока же он храбро, как Мальчиш-Кибальчиш, отмахивается от страшных армад Кремля, двинутых на него: "Потому что все силы брошены. ...У Генпрокуратуры не получается, давайте ФСБ подключим, потом налоговую полицию, налоговую инспекцию. Там, глядишь, и Совет Безопасности, ОМОН, конечно, ФАПСИ, можно еще кого-нибудь подключить, может, МЧС поможет тяжелой техникой" (из интервью Е.Киселева р/с "Эхо Москвы", 15.01.2001).

"Кричал он шибко, что мочи, а про что кричал, того разобрать было невозможно. Видно было только, что человек бунтует".

Но если независимые по самоназванию СМИ считаются ныне вытесненными с доминирующей позиции более лояльными власти, то в этих последних новой тенденцией 2001 года также стала умеренная и аккуратная критика Кремля, причем подчеркнуто отличная по форме и содержанию от метод МОСТ-медиа. Лично Путина журят уже не за одно то лишь, что он вообще появился на этот свет и не был техасским фермером до своего президентства, а за непоследовательность решений, неспособность до сих пор создать сплоченную команду (см. историю с выступлением Илларионова) и т.п. Создается впечатление, что поставлена задача продемонстрировать общественности: критика не только "не отменяется", а вполне желанна, но при этом очень даже может быть и конструктивной, и по делу одновременно.

"Явились даже опасные мечтатели. Руководимые не столько разумом, сколько движениями благородного сердца, они утверждали, что при новом градоначальнике процветет торговля и что под наблюдением квартальных надзирателей возникнут науки и искусства".

Конечно, удержаться от комплиментарности в такой ситуации невообразимо трудно. Но именно в ситуации, когда власть не будут "гвоздить" за одно ее существование (а те, кто продолжит это перспективное занятие, по праву уйдут в маргинальный сектор СМИ ко всем прочим радикалам), будет весьма интересно посмотреть на поведение кремлевского руководства. Хочется все же верить, что с началом века умеренно лояльные СМИ станут у нас столь же нормальным явлением, как и в любой цивилизованной стране, так же как и откровенно антинациональные таблоиды будут адекватно восприниматься и населением, и, что иногда важнее, рекламодателями. С цивилизованными СМИ вас, господа!

"Но сие же самое соответствие, с другой стороны, служит и не малым, для летописателя, облегчением. Ибо в чем состоит собственно задача его? В том ли, чтобы критиковать или порицать? - Нет, не в том. В том ли, чтобы рассуждать? - Нет, и не в этом. В чем же? - А в том, легкодумный вольнодумец, чтобы быть лишь изобразителем означенного соответствия и об оном предать потомству в надлежащее назидание".