"Американский феномен" окружен массой мифологизированных клише - от "мирового жандарма" до "оплота демократии и общечеловеческих ценностей во всем мире". Любой нормальный человек, искренне стремящийся понять, что такое США и с чем их едят, блуждает в чужих информационных полях и оказывается втянут в бессознательную борьбу вокруг нависающего гигантской глыбой заокеанского исполина, который предстает перед взором в виде абсолютного врага (или друга), но чаще - в качестве дополнительного закона природы.

Наиболее популярен миф об Америке как о некоем "надысторическом факторе", с которым невозможно не считаться и от которого самым непосредственным образом зависит судьба стран, народов и цивилизаций. Чтобы понять сущность этого мифа, следует обратиться не к реальному наполнению American Power, а к американскому идеологическому сознанию, многие темные стороны которого способны объяснить, как ни странно, исследования в области детской психологии.

Если обратиться к романтическому периоду образования США, то мы обнаружим, что острый конфликт американских поселенцев с "материнской" Англией в 60-70-х годах XVIII века на самом деле напоминает сценарий развития ребенка трехлетнего возраста - в том виде, как он описан французским психологом Анри Валлоном. К трем годам ребенок вступает в период самоутверждения. Потребность завоевывать свою самостоятельность приводит ребенка к конфликтам: он противопоставляет себя окружающим, невольно оскорбляет их, так как хочет ощутить собственную независимость, "проверить на прочность" собственное существование.

Действительно, демарши нескольких сот тысяч бузотеров против любого, даже чисто формального, наведения порядка на американских территориях напоминают скорее борьбу младенца со своей матерью, чем борьбу за независимость родины. Подобный кризис, по мнению Валлона, необходим в развитии ребенка. Правда, при сильном противодействии он грозит привести к обескураживающему безразличию или мщению исподтишка. Действительно, столкнувшись с нажимом на "детскую независимость" США со стороны Англии, американцы сделали ставку на соперника "матери-Англии" - Францию. "Мщение исподтишка" традиционным устоям "матери" вылилось в самоубийственное влечение "сыновей", то бишь американских отцов-идеологов, к французским революционным идеям, а также в оформление военного союза Америки с Францией в 70-х годах XVIII века.

Американцы вслед за французами совершили свою Великую революцию - революцию сознания. Кризис традиционных обществ Европы и начало индустриальной цивилизации спровоцировали в единой ткани европейской культуры "французский" надлом, который до поры до времени был надежно зацементирован Венским конгрессом 1815 года. Но застраховав себя, Европа не смогла застраховать Америку. Французские просветители, пуританство и неприятие Европы соединились в неокрепшей американской голове, породив характерно американский идеологический инфантилизм. Америка воспринималась (и до сих пор воспринимается) своими гражданами как идеальное государство, противопоставленное государству традиционному. Точно так же ребенок противопоставляет скучной реальности взрослых свою собственную - наивную - картину мира. Сломав традиционные европейские архетипы сознания, американцы встали в идеологическую оппозицию "взрослому" европейскому мышлению, что спровоцировало сильнейший "подростковый" кризис.

Здесь могут показаться интересными исследования Маргарет Мид, которая показала, что архаические общества с успехом противостоят специфическим конфликтам подросткового возраста, свойственным более поздним формам развития человеческой культуры. В этом свете весьма характерен контраст между "архаичной" Европой, чьи традиционные цивилизационные модели без особых потрясений выдержали экзамен на аттестат зрелости еще до времен первых крестовых походов, и "поздним ребенком", Америкой, который появился в неблагополучном идеологическом окружении эпохи Просвещения и философии рационализма.

Отрыв от единого материнского архетипа европейской истории и идеологическое противопоставление себя могущественному Старому Свету стимулировали оригинальное восприятие американцами Европы как безусловного "старшего брата", который до поры до времени терпит неподконтрольные своим всевидящим очесам цивилизационные проекты (позднее это вылилось в типичное стремление ребенка в гротескной форме подражать своим родителям и самым наглядным образом проявилось в идеологической подоплеке геополитики США уже в ХХ веке).

Однако, Европе было не до Америки. Ссорящиеся родители не замечают назойливых и шумных детей и подсознательно хотят избавиться от них, стремясь остаток молодости уделять внимание преимущественно собственным проблемам. Европейские "родители" в XVIII-XIX веках вовсю занимались переделом результатов колониальной экспансии предшествующих столетий, и торговые связи с привычными для них азиатскими и африканскими рынками были куда предпочтительнее, чем далекий Новый Свет, требующий в отсутствии развитых коммуникаций многократно больших усилий для освоения. В свое время основатель Женевской школы генетической психологии Жан Пиаже доказал, что только создание ребенком правильной схемы окружающей действительности обеспечивает его нормальную адаптацию к окружающему миру. При этом адаптация должна быть не пассивным процессом, а активным взаимодействием со "взрослой" средой. Эта активность - необходимое условие развития, так как схема мира не дается в готовом виде при рождении. Обреченность Америки на "взросление" в одиночестве не могла не привести к соответствующим проблемам в идеологическом сознании американцев. США оказались в положении ребенка, чья психологическая адаптация к окружающему миру протекала при фактическом отсутствии активного "фактора взрослых", лишив тем самым "ребенка" нормального развития. Пассивная адаптация "детского организма" Америки к окружающему миру спровоцировала закономерный геополитический аутизм, который наиболее полно проявился в доктрине Монро 1823 года. В послании к Конгрессу, президент США Джеймс Монро дал понять, что любую попытку вмешательства европейских государств в дела стран американского континента "Соединенные Штаты будут отныне рассматривать как враждебный по отношению к ним политический акт". Сам факт манифестации независимости "детской комнаты" неудивителен - ведь с точки зрения психологии развитие психики ребенка изначально противоречиво и обречено на конфликты со взрослым миром. Наш соотечественник Даниил Эльконин, разработавший особую методику работы с подростками, полагал, что источником психического развития в детском возрасте служит "эмансипация" ребенка от взрослых, которая, тем не менее, приводит его ко все возрастающей зависимости от взрослого мира. Отсюда выходит, что без решающей роли и вмешательства "взрослых" в лице Европы нормальное психическое развитие "ребенка" - США - было обречено на провал. 22 января 1917 года на Версальской мирной конференции президент Вудро Вильсон с убежденностью бродячего протестантского проповедника заявил: "Мы здесь собрались для того, чтобы освятить доктрину Монро как святую хартию, устав для всего мира". Ребенок стремится весь мир переделать по образу своей "детской комнаты". В лице Америки мир имеет дело с разбушевавшемся дитятей - жертвой неудачной педагогики. Эльконин считал, что во многом сами взрослые бывают виноваты в том, что поставили слишком много препятствий на пути к естественной свободе ребенка. Поощрять и одновременно ограничивать свободу подростка, по Эльконину, совершенно необходимо - главное знать меру. Валлон же подчеркивал, что при всей неоднозначности воздействий внешнего социума, сам социум абсолютно необходим для маленького ребенка, неспособного ничего сделать самостоятельно. Реакции ребенка всегда должны быть дополнены, поняты, проинтерпретированы взрослым человеком. Все это отсутствовало в "воспитании" Америки и в конечном счете привело к тому, что в деле "поощрения" европейские родители изрядно перегнули палку - и в результате сами попали под власть "ребенка", терроризирующего податливых родителей.

Здесь уместен вывод Жана Пиаже: вся современная европейская система обучения и воспитания строится на более или менее жестком разделении функции взрослого и ребенка, в основе которого лежит передача целеполагания, контроля и оценки взрослому. Когда эта связь нарушена, функции контроля оказываются ничейными, чем ребенок не может не воспользоваться. Тем самым, в связке "контролирующий-подчиненный" Европа и Америка попросту обменялись местами. Теперь, если воспользоваться формулировкой Маргарет Мид, наступил как раз момент, когда межпоколенная трансмиссия культуры характеризуется больше "молодежной" (со стороны "подростка" - США) интерпретацией современной ситуации, которая со временем сильнее влияет на старшее поколение, чем информационный поток от родителей (Европа) к детям (Америка).

У "подростка" теперь вздулись мускулы молодого человека, но "пубертатные" проблемы все еще тиранят неразвитый мозг. Типично подростковая агрессия и юношеский идеализм привели к вырождению государственной политики США в реактивный подростковый психоз. Это неудивительно - настоящий подросток трудного возраста всегда считает, что он прав. Жан Пиаже в своих работах, посвященных развитию ребенка, пришел к сходным выводам. Он доказал, что развитие интеллекта ребенка состоит в переходе от эгоцентризма через децентрацию к объективной позиции ребенка по отношению ко внешнему миру и себе самому. Мы же видим, что затянувшийся типично "детский" эгоцентризм США печально сказался на интеллектуальном уровне "ребенка", что привело к неадекватности его восприятия мира и собственной самооценки в этом мире. Анри Валлон отмечал, что слишком легко одерживая победы над взрослыми, ребенок становится склонным к самовосхвалению, как бы забывая о существовании других и замечая лишь самого себя. Может показаться, что Валлон сделал кальку с сегодняшних США.

Но реальный взрослый мир суров: в конце-концов, кому-то из взрослых придется взяться за ремень. Недавний случай со сбитым над Китаем американским самолетом-шпионом говорит об этом с катастрофической убедительностью.