Русский Журнал / Издательства / Экспертиза
www.russ.ru/publishers/examination/20041102_jl.html

Петербургские тиражи
Выпуск 2

Ян Левченко

Дата публикации:  2 Ноября 2004

Не то чтобы "Алетейя" была уж такой могущественной фирмой, но одной заметки о двух книжках для отражения ее текущей деятельности оказалось явно недостаточно. Солидную часть продукции издательства составляют серии "Гендерные исследования" и "Левиафан: Государство. Общество. Личность". В первой из них публикует свои и чужие работы ведущая идеологиня восточнославянского феминизма И.Жеребкина. Красивые и толстые сборники по следам женских конференций и переводная эзотерика вроде "Сил ужаса" Ю.Кристевой - также отсюда. Серия "Левиафан" лишена такой идейной и тематической однородности. Классика либеральной социологии ("Vita Activa, или О деятельной жизни" Х.Арендт), соседствует здесь с антропологией на материале Russian Studies ("Глаз бури" Ф.Нильсена, "Россия в немецком зеркале" Г.Мусихина) и с историей политической мысли ("Социософия революции" И.Смирнова). Авторов упомянутых сочинений роднит то, что они постоянно вторгаются в историю, но заняты не столько описанием ее процессов, сколько теоретическим объяснением универсальных структур, управляющих этими процессами. Предназначение истории меняется, она превращается из самоценного явления в источник сведений для междисциплинарных исследований на базе социальных наук. Смена издательских приоритетов хорошо иллюстрирует эту тенденцию. В середине 1990-х основную продукцию "Алетейи" составляла серия "Античная библиотека", в рамках которой было переиздано множество классических текстов с комментариями и монографическими исследованиями лучших отечественных античников (Ф.Зелинский, А.Лосев, О.Фрейденберг). Солидные, коричневые с золотом тома все еще можно встретить в магазинах, но не они определяют нынешний ассортимент издательства. Современные авторы вряд ли обойдутся одним словом, отвечая на вопрос о своей научной идентичности. Исключительно в память о прежнем консерватизме висит над аркой на углу улиц Чернышевского и Жуковского вывеска "Историческая книга": магазин издательства представляет литературу самого широкого профиля. Есть у него и московский филиал в двух шагах от Покровки... Впрочем, это не рекламный материал.


Издательство "Алетейя": измерения маргинальности

Людмила Альперн. Сон и явь женской тюрьмы. - СПб.: Алетейя, 2004. - 446 с. + [32 с.] илл. - (Серия "Гендерные исследования")

В современном русском языке понятие "гендерные исследования" означает исследования, посвященные женщинам, проводимые женщинами и адресованные женщинам. На первый взгляд странно: "род" (gender) характеризует не только женщин. Но русские мужчины не нуждаются в экспликации различий; мир и так создан для них одних. Вопросы поло-ролевой идентификации они встречают дружным хохотом, если вообще удостаивают эту ерунду вниманием. Неудивительно, что гендерные исследования на постсоветском пространстве редко выходят за рамки феминизма. Научный дискурс здесь играет роль мощного рычага идеологии, ангажированность выглядит заслуженным "правом слабого". Восстановление в правах связывается не столько с достижением равенства, сколько с утверждением уникальности и автономности женского мира. Утверждением "другого".

Людмила Альперн - сотрудник Центра содействия реформе уголовного правосудия выпустила книгу по результатам многолетнего изучения феномена женской тюрьмы. В основу исследования положены официальные данные, наблюдения автора, интервью и анкеты отбывающих наказание женщин, увиденные сквозь демонстративно пристрастную оптику. Основная мысль этого большого и самоотверженного труда проста для частного человека и непостижима для чиновника. Эта мысль сводится к тому, что в российской тюрьме пресловутое равенство полов является исходным условием. Это означает, что женщины содержатся в тех же условиях, что и мужчины. Выстроенная по мужским соревновательным законам тюремная жизнь убивает женщин разными способами, но убивает четко и безотказно. Осужденные женщины лишены того романтического ореола геройства и страдания, которым русская массовая культура окружает уголовников. Те, кого называют "проститутками", "плохими матерями" и "мужеубийцами", не могут и помыслить об отпущении грехов, а те, кто покупают уличную любовь, отмахиваются от детей и ежедневно избивают своих жен, как правило, не задаются лишними вопросами. Автор, которую сложно заподозрить в какой-либо неадекватности, рисует картину почти апокалиптическую. Конечно, не последнюю роль в этом играет ее страстное, очень личное отношение к предмету. Исследователь и правозащитник в данном случае неразделимы, что заставляет вспомнить об опыте М.Фуко, разве что с поправкой на масштабы (и тут обвинения в сексизме, думается, неуместны).

Около половины книги занимают приложения - интервью с заключенными, "истории из жизни", своеобразный отрезвляющий антимир женских журналов, помешанных на "достоверности" и "простоте". Значительное место отведено сравнительному обзору зарубежных тюрем. Не требуется развитой фантазии, чтобы предсказать вытекающие из него выводы - как обычно, для нас неутешительные. Особая тема, которая практически не поднимается в специализированной литературе, - это дети на зоне. Альперн резонно помещает это табу в основание того беспредельного цинизма, с которым государство относится к своим гражданам. "Слабый виновен" - такова мораль системы в целом. Но эта тотальность не отменяет методичного протеста - разоблачения и называния вещей своими именами. Если стучаться в закрытую дверь, можно расшибить кулак, а можно добиться того, что в один прекрасный день она откроется. Шансы равны. Значит, надо стучаться. Тогда и частное раздражение, которое вызывает у мужчин феминистская идеология, уступает место солидарности. Оно хотя бы не дает прорваться чувству вины.

Глядя на Запад: Культурная глобализация и российские молодежные культуры / Пер. с англ. О.Оберемко и У.Блюдиной. - СПб.: Алетейя, 2004. - 278 с. - (Серия "Левиафан: Государство. Общество. Личность")

В отличие от зэков, молодежь не образует очевидной маргинальной группы, тем более что и критерии выделения тут совершенно иные. Вместе с тем активизация в XX в. так называемой молодежной субкультуры спровоцировала разговоры об исходящей от нее угрозе. "Правильная" молодежь готовилась унаследовать управление социальным ядром, "неправильная" сидела на периферии и готовилась это ядро разрушить. Точно так же и в поздние советские времена молодежь делилась на два лагеря: мифический "передовой отряд", который строил БАМ в уверенности, что комсомол не просто возраст, и сомнительные элементы, от чьего лица склонный к позам К.Кинчев восклицал: "Да, мы все педерасты, наркоманы, нацисты, шпана!" При этом в обеих системах существенную роль играл образ внешнего врага, наймитами которого выступали, разумеется, маргиналы. Трансформация этого противопоставления началась в Западной Европе и США примерно с конца 1960-х, на (пост)советском пространстве - с начала 1990-х. При этом Россия с ее исторической склонностью к бинарному мышлению не отказалась от самого принципа противопоставления. Тотальное принятие западных ценностей в эпоху перестройки было обречено на разочарование, что привело к укреплению внешней оппозиции по оси "Россия - Запад". Только транслировалась она не властью, а теми, кто в советские времена был бы, скорее всего, против власти.

Коллективная монография "Глядя на Запад" первоначально вышла по-английски в 2002 г. и наглядно иллюстрирует процесс научной глобализации вследствие глобализации культурной. В середине 1990-х несколько исследовательниц из России были приглашены британскими коллегами для участия в проекте по изучению образа Запада в сознании российской молодежи конца XX века. В эпоху "холодной войны" присутствие русских в таком проекте было бы не только невозможно, но и нежелательно. Теперь политика изменилась: потенциальные информанты активно привлекаются к работе для собирания и обработки материала. Поэтому западному читателю книга интересна вдвойне. Она не только рассказывает о том, как русские воспринимают его, западного читателя, родную культуру, но и демонстрирует высокий престиж последней в формировании нового (постсоветского) языка интеллектуалов. С отечественным читателем ситуация не столь однозначна. Выход книги на русском языке не возвращает исследование в "аутентичный" контекст, вопреки надеждам автора идеи, руководителя проекта и научного редактора Хилари Пилкингтон (Университет Бирмингема). Хотя бы потому, что обратный перевод никогда не приведет к "исходному" тексту. Заинтересованного российского читателя выводы уважаемых коллег вряд ли удовлетворят. С внутренней точки зрения некоторые из них предстанут слишком очевидными. К примеру, раздел "Новое информационное пространство для российской молодежи" заканчивается такой глубокой формулировкой:

"В данной главе мы пытались показать, что для современного социологического исследования более перспективно постулировать не "влияние" медиа на молодежь, а взаимодействие молодежи и медиа".

Или:

"Российская молодежная культурная сцена конца 1990-х характеризовалась большим разнообразием и текучестью; в то же время молодые люди признавали существенное различие между "альтернативной" ("продвинутой") и "конвенциональной" ("нормальной") молодежью".

Совсем другое дело - материал, приносящий весьма неожиданный эффект. Унылые и косноязычные ответы респондентов, завиральные и обаятельные максимы "молодежных" журналистов вдруг заставляют почувствовать, что та эпоха тоже кончилась. Она только что была за окнами, когда только начали выкладывать плиткой тротуары, стали возникать дешевые супермаркеты и у простых смертных появились мобильные телефоны. Когда в столицах грохнул кризис, которого не заметили в провинции, когда американцев внезапно разлюбили за Балканы, а потом пошло-поехало с укреплением рубля, уникальным путем и возрождением духовности┘ Все это позади, хотя начиналось вчера. Эта книга интересна в первую очередь тем, что переводит отбросы оперативной памяти в материал истории. Тем досаднее выглядят ошибки и несуразности в авторском тексте. Фильм "Особенности национальной охоты" снял, оказывается, А.Васильев. "Умка" - это не хиппи-певица и даже не группа, а целое "движение". Газеты "СПИД-Инфо" и "Я - молодой" упорно называются журналами и без задней мысли сопоставляются с такими изданиями, как "ОМ" и "Птюч".

Предубеждения российской молодежи в восприятии Запада в итоге рассматриваются в свете "локальной индустрии самодифференциации" (в смысле З.Баумана). Глобальная экономика и глобальная культура предлагают ассортимент идентичностей, на которых строится "субъективное позиционирование наций в новом мировом порядке". Другими словами, страны "третьего мира" определяются в своем отличии от "золотого миллиарда" только для того, чтобы гарантировать собственное культурное исчезновение. Звучит пессимистично. На содержательном уровне такая точка зрения почти не отличается от яростной реакции российских ученых и публицистов на "рекламно-пропагандистский напор Интернета", за которым они без труда различают "непреклонное стремление США обеспечить себе превосходство" во всех без исключения областях. Дело, впрочем, не в том, что произносится, а в том - как. В этом смысле очевидна эффективность, скорее, советской пропаганды, чьи риторические средства до сих пор вызывают рвотный рефлекс.

"Чужие среди своих": Глобализация и межкультурная диффузия в современном кино / Отв. ред. Д.Л.Караваев. - СПб.: Алетейя, 2004. - 116с.

Этот небольшой сборник, составленный в основном из работ сотрудников московского НИИ киноискусства, касается судеб маргинальности в глобальном мире. Кино - один из самых мощных проводников глобализации, что связано с более широкими возможностями визуального языка по сравнению с естественным, скоростью передачи информации и ее плотностью. Тем любопытнее видеть, какие стратегии выживания выбирают школы национального кино в Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке, в России и Западной Европе - везде, где более или менее заслуженно считают американское кино агентом культурного империализма. Параллельно с этим внутри каждой из указанных традиций возникают сильные периферийные явления, ведущие к разрушению и/или смене канона. Авторы сборника обращают на них особое внимание (Ким Ки-Дук в Южной Корее, Нагиса Осима в Японии).

Однако о сколько-нибудь дисциплинированной рефлексии говорить, к сожалению, не приходится. Сборник имеет броское, привлекательное заглавие, но дальше дело не идет. Это весьма неожиданно, если учесть, что журнал "Киноведческие записки", издаваемый тем же НИИ киноискусства, приучает к обратному, а именно - к первоклассной продукции с неброским оформлением. Разве что Д.Караваев в статье о "межкультурной диффузии в синоязычном кино конца XX в." выстраивает типологию взаимодействия традиции с "чужим" словом, но это единственный пример объясняющего и обобщающего подхода к материалу. Другие тексты не обнаруживают ни малейшей потребности осмыслить факты, перечисляемые по традиционному причинно-следственному принципу с уклоном в биографизм. Кто-то добросовестно снабдил свою работу списком источников, как, например, критик Д.Анашкин - кстати, единственный в этой компании, кто не имеет привязки к научным учреждениям. Остальные либо проигнорировали эту формальность (М.Теракопян), либо присовокупили список черновых ссылок типа: "Туровская. "Close-Up. Историко-теоретический семинар во ВГИКе". 1999" (Е.Леонова). В самих же текстах под видом концептуальных обобщений пропихиваются заявления, которым место не в книжке с умным названием, а в журнале "ТВ-Парк":

"Итак, чтобы создать немецкий фильм по-голливудски или, наоборот, голливудский фильм по-немецки, нужно выбрать самый популярный жанр (лучше фантастику или триллер), насытить его пафосом и патриотизмом, сдобрить все природной немецкой воинственностью и не забыть о приглашении именитых звезд".

Определенно не везет московским киноведам с петербургским издательством "Алетейя"! Два года назад выпустило оно "Историю советского кино" Н.М.Зоркой. Содержательная часть этого труда - тихий ужас; какое-то буриме из советских передовиц. И оформление под стать - ни одной иллюстрации. В довершение к этому трюк: номера сносок в тексте стоят, а текста сносок нет. То ли забыли, то ли потеряли. Промашку заметили немногие: книжка продавалась весьма стыдливо, в Москве ее, скажем, вовсе не было. Досадна как халатность издательства, так и безнадежность издаваемой халтуры. Оформление можно довести до ума - было бы что доводить. Сколько ни подбирай картинки и ни вычитывай сноски, а все равно авторский текст останется, как есть. Иногда "как" все же уступает место "что". И кому с кем не везет еще вопрос.