Российским книжным форумам в последнее время фатально не везет. Стоит только начаться той или иной выставке-ярмарке - в стране тут же такое происходит, что всем немедленно становится не до книг. В сентябре накануне открытия ММКВЯ Беслан случился. Теперь - мало того, что украинские события придали лицам российских граждан печально-озабоченное выражение, так еще за несколько часов до начала шестой международной ярмарки интеллектуальной литературы "non/fiction" Алексей Хвостенко умер. Скоро у публики условный рефлекс выработается, и тогда книжному бизнесу наступит полный прощай.
Но пока-то еще есть возможность пробежаться вдоль рядов с книжными лотками, потолкаться у прилавков, потрепаться с коллегами и приятелями, каковых на подобных мероприятиях - каждый второй. По результатам первого дня был вынесен коллективный вердикт: программа нынешней "non/fiction" ничем принципиально не отличается от предыдущих, зато новых и интересных книг в этом году больше, чем раньше. Поэтому дальше речь пойдет исключительно о книгах - и бог с ними, с пресс-конференциями и круглыми столами.

---

Рой Медведев
Московская модель Юрия Лужкова. - М.: Время, 2005.

Человеком дня на ярмарке в среду оказался Рой Медведев. Он честно просидел от заката до рассвета на стенде издательства "Время" - в нескольких метрах от входа направо, - подписывая свои книжки. Точнее - одну из них, самую последнюю, под названием "Московская модель Юрия Лужкова". Цитата: "Юрий Лужков долгое время был союзником Б.Ельцина... Однако с 1997 года Лужков начал переходить в жесткую, но всегда конструктивную оппозицию к президенту. Создаваемый в стране режим компрадорского и олигархического капитализма, было невозможно и далее совмещать с той моделью социал-демократического общества и муниципального капитализма, в которой уважение к частной собственности и к требованиям рынка совмещалось бы с вниманием к общественным и государственным интересам и к нуждам 10-миллионного населения столицы - а именно такую модель пытался создавать в Москве Юрий Лужков". Лужков в качестве борца с олигархией - до такого, кажется, даже Сергей Цой не додумывался. Кроме того, московский мэр оказывается бескомпромиссным борцом с коррупцией, правозащитником, поэтом, новеллистом, покровителем муз, наук и ремесел... В общем, градоначальник приятный во всех отношениях. Вот так живешь - и не знаешь, с какими людьми одним воздухом дышишь.

---

Мераб Мамардашвили
Сознание и цивилизация. Тексты и беседы. - М.: Логос, 2004.

Первый том многотомного собрания сочинений Мераба Мамардашвили, которое затеяло выпускать московское издательство "Логос". В эту книгу вошли работы, посвященные или непосредственно связанные с анализом проблематики гражданского общества. Сегодня "Логос" организовал семинар с названием "Мераб Мамардашвили: вос/создание контекста философии". Все выступавшие в один голос говорили не столько о работах философа, сколько о нем самом. Личность человека, "едва ли не первым заставившего метафизику говорить на русском языке", очевидно, окрашивает и его тексты неким философско-романтическим флером, создавая образ современного Сократа. В послесловии к изданию Михаил Рыклин пишет: "Не только в лекциях, но и в частных беседах он мастерски давал собеседникам увидеть зарождение актов сознания, и это составляло неповторимое очарование его личности". Философия как введение в состояние мысли при полном отсутствии стремления к системосозиданию. Несовременно, странно, но очень обаятельно. Зато становится проще читать что-нибудь вроде этого:

"Значит, я сказал, что термин "мысль" мы употребляем по меньшей мере в двух смыслах; он неминуемо двойствен. С одной стороны, им обозначается намерение мысли или, так сказать, преднамерение состояния мысли, что принадлежит к знаково-предметной области, а с другой - это некое живое ее состояние. В первом случае речь идет о логических возможностях мысли. Намерение мысли - это ее логические возможности. А во втором - это понятийно неотличимое от первого присутствие живой мысли. Или ее потенция в отличие от возможности. Потенция в отличие от возможности - есть возможность, обладающая одновременно силой на свое осуществление. Живьем осуществляемая мысль. Но и то, и другое мы называем мыслью".

---

Василий Розанов
Старая и молодая Россия. - М.: Республика, 2004.
Смертное. - М.: Русский путь, 2004.

Розанова в последнее время издают много и в основном плохо. По крайней мере, не так, как следует. Но все же издают, и это главное. Вот и на нынешней ярмарке наличествуют как минимум два новых издания славного Вас.Вас. Во-первых, это девятнадцатый (!) том собрания его сочинений, выходящего в "Республике". На сей раз собранными под одной обложкой оказались розановские работы 1909 года, в том числе и принципиально важная для понимания Розанова рецензия на книгу Акима Волынского о Достоевском.
Вторая книжечка появилась в издательстве "Русский путь", и называется она "Смертное". В первый и единственный раз эта подборка фирменных розановских фрагментов выходила в 1913 году тиражом 60 (!) экземпляров. На обложке той книги значится: "Домашнее издание". Так Розанов с максимальной полнотой реализовал свою постоянную мечту о возвращении к догуттенберговской поре, к интимной потаенности литературного труда. Значительная часть записей "Смертного" позднее была включена автором в "Опавшие листья".
Ровно половину объема 200-страничной книги занимают комментарии, написанные лучшим, пожалуй, на сегодня знатоком Розанова Виктором Сукачем. Под его редакцией и выходит полное собрание розановской "листвы". "Смертное" - второй выпуск этой серии, первым было "Уединенное", появившееся два года тому назад. Идея замечательная, да и реализация не хуже. Остается надеяться лишь, что последующие тома будут выходить с несколько меньшими интервалами.

---

Лица: Биографический альманах. Вып. 10. СПб.: Феникс, Дмитрий Буланин, 2004.

И здесь временной промежуток между двумя последними выпусками славного питерского альманаха оказался чуть дольше, чем хотелось бы. Но никаких претензий, конечно. Тем более, что есть гораздо более важная и интересная новость: налицо определенное изменение редакционной политики. Раньше двадцатому веку были посвящены только нечетные номера "Лиц", а в четных публиковались материалы о литературе века 19-го. Теперь же альманах, ведомый крупнейшими специалистами по Серебряному веку Александром Лавровым и Маргаритой Павловым, стал, судя по всему, целиком "двадцативечным". По крайней мере, в нынешнем, десятом выпуске печатаются исключительно материалы о литературе и искусстве минувшего столетия, причем именно двух первых его десятилетий.
Открывается том биографическими очерками о двух совершенно забытых персонажах русской культурной жизни той поры: актере, журналисте, писателе, драматурге, карикатуристе, редакторе и бог знает что еще Георгии Эрастове (автор - финский славист Бен Хеллман) и режиссере Юрии Ракитине (автор - Юлия Галанина). Однако основной объем альманаха традиционно отведен под публикации архивных материалов. Здесь читатель находит письма Андрея Белого к издателю Александру Кожебаткину (предисловие, публикация и комментарии Джона Малмстада), подборку дневниковых записей Лидии Рындиной, жены литератора Сергея Кречетова (вступительная статья, подготовка текста и комментарии Николая Богомолова), письма Константина Бальмонта поэтессе Людмиле Вилькиной (публикация и комментарии Павла Куприяновского и Маргариты Павловой; параллельно напечатаны в недавно отрецензированной РЖ книге П.Куприяновского и Н.Молчановой "К.Д.Бальмонт и его литературное окружение") и ее переписка с Валерием Брюсовым (публикация и комментарии Николая Котрелева и Александра Лаврова), а также воспоминания Тихона Чурилина о встречах с поэтами-футуристами (вступительная статья, публикация и комментарии Н.Яковлевой). Заключает том работа О.Л.Фетисенко и Н.К.Цендровской, посвященная дочери Александра Львовича Блока, отца поэта, от второго брака.

---

Иштван Бибо
О смысле европейского развития и другие работы / пер. с венгерского Н.Надь и Т.Лендел. - М.: Три квадрата, 2004.

Венгерский интеллектуал, философ, предлагавший на своей надгробной плите написать "даты жизни": 1945-1948. Именно тогда были опубликованы основные его работы, например, "О бедствиях и убожестве малых восточноевропейских государств", в которой Бибо писал о деформации политической культуры стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Все, что создавалось философом после 48-го года - откладывалось "в стол", публиковать его стали лишь через 7 лет после смерти. Вышедшая в "Трех квадратах" книга содержит и более позднее большое исследование "О смысле европейского развития". Иштвана Бибо всегда интересовала не только политика и история, но также возможность исследовать массовые страхи, истерии, предубеждения, которые, кстати, весьма актуальны по сей день:

"Языковой национализм представляет собой специфическое для Центральной и Восточной Европы явление. Под влиянием националистических теорий, которые возникли прежде всего в Центральной и Восточной Европе, ныне в Западной Европе широкое распространение получило мнение, что нация возникает тогда, когда говорящие на одном языке люди объединяются и создают государство".

---

Медлар Лукан, Дуриан Грей
Поваренная книга Декаданса. - М., НЛО, 2004.

После того, как в прошлом году мы вместе с "Новым литературным обозрением" узнали все, что когда-либо хотели узнать об абсенте, а некоторые особенно упорные и въедливые читатели еще и усердными возлияниями полученные знания закрепили, пришло время закусок. Хотите ли маленьких жареных гениталий? А мелко наструганный дикобраз с подливкой из сонь и морских свинок не влечет? Был ли или не был этот самый ресторан "Декаданс" на первом этаже эдинбургского дома в самом сердце Шотландии - не имеет значения, не важно - сможете ли вы затолкать в себя тушеного пуделя. Это ведь все равно не про еду, потому что невозможно представить себе человека, одновременно пребывающего в здравом рассудке и готового все это поедать. Кулинария ради кулинарии - своего рода чистое искусство, рассчитанное на эстетическую оценку. Роман или, точнее, сборник рассказов с хорошим концом: "Формула для преобразования температуры по Фаренгейту в температуру по Цельсию: С = 5/9 (F - 32)". Приятного аппетита.

---

Ник Кейв
Король Чернило. - Екатеринбург: Ультра.Культура, 2004.

Своего закутка у "Ультра.Культуры" на ярмарке нет. Зато книги издательства можно купить сразу в двух разных местах: на стендах московского магазина "Фаланстер" и екатеринбургского издательства "У-Фактория". И это хорошо. Поскольку среди "ультракультурной" продукции попадаются порой прелюбопытные экземпляры.
Вот, например, жил да был австралийский музыкант Ник Кейв. На Западе он стал "культовым" еще в середине 80-х годов, а большинство наших соотечественников узнало о его существовании из фильма "Асса". Помните, там мальчик Бананан показывает героине Татьяны Друбич фотографию Кейва и сообщает, что это его любимый певец? С тех пор Кейв пару раз приезжал в Россию и выступал здесь с концертами, которые проходили с неизменным успехом.
Боюсь, что теперь отношение к нему в нашей стране изменится. Даже самые стойкие поклонники брутального австралийца едва ли смогут сохранить верность кумиру после знакомства с первым томом двухтомного собрания его сочинений. В отрыве от загробного голоса певца и музыкального сопровождения тексты Кейва производят впечатление откровенно жалкое. В лучшем случае это нечто вроде "Любить тебя я буду, Люси, / До самого конца, ты знай! / Загнали в эти топи как собаку... / Вокруг меня Болотный Край!". В худшем - "Бах бах бах бах бах бах бах бах / Если это любовь / Если это любовь / БАХ! / Стреляет / Стреляет / БАХ! / Берегите свое сердце, не отдавайте его никому / Он пришел и украл мое сердце БАХ! / Эге-гей БАХ!". И так 200 страниц с перерывами на прозаические миниатюры, эссе и одноактные пьески, которые, впрочем, положения тоже не спасают.
В общем, если вам вдруг придет в голову предосудительная мысль убить рок-музыканта, нет никакой необходимости стрелять в него из пистолета, как Марк Чепмен в Джона Леннона. Это способ негуманный и устаревший. Достаточно просто перенести слова его песен на бумагу и выпустить отдельной книжкой - эффект абсолютно тот же. Если же вы хотите еще и добить поверженного врага, то переведите его тексты и издайте их на иностранном языке. С этим уж точно никакая разрывная пуля не сравнится.