Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Экспертиза | Фрагменты | В печати
/ Издательства / Экспертиза < Вы здесь
Перо под ребра детектива
Клугер Даниэль. Баскервильская мистерия. История классического детектива. - М., Текст, 2005. - 189 с.

Дата публикации:  28 Апреля 2005

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

По крайней мере, на один, узко-профессиональный табор представителей рода человеческого, не распространяется понятие презумпции невиновности - предположения о непричастности к преступлению, пока вина подсудимого не доказана в законном порядке. Эта профессия - писатель, уж коль скоро он книгу написал, а затем еще и издал, то уже виновен. Далее действует обратная перспектива - чем лучше книга, тем тяжелей груз провинности автора, затягивающего читателя в свои тенета. А если изделие работника этого цеха никудышное, то его причастность к преступлению сводится к затратам на бумагу, все - ты свободен, будешь пылиться на складе или книжной полке. Поделка, представляемая ныне читателям сработана журналистским деятелем с учетом издательской и читательской конъюнктуры. То есть раскупаться наверняка будет, иначе и говорить было бы не о чем. Но ведь "писательские" изделия милицейских и юридических работников, репродуцируемые издательством "Эксмо", тоже успешно раскупаются.

Из каких же заморских краев занесло в коллекцию "Текста" данный экзотический фрукт? Ничего вредоносного в сведениях об авторе не наблюдается, напротив, они выявляют родственные связи, а кроме того, информация многообещающа и сулит просветительски-рентгенологический, увлекательный разбор умного специалиста, знакомого с жанром изнутри, а не поверхностно.

"Даниэль Клугер (р. 1951) - профессиональный писатель, профессиональный журналист, ведущий сотрудник журнала "Алеф" (Израиль). По первой профессии - врач-рентгенолог. В прошлом жил в Симферополе, был книгоиздателем и книготорговцем. Был директором симферопольского филиала издательства "Текст". Несколько лет назад уехал в Израиль. Автор большого количества произведений: фантастические повести и рассказы, детективные повести и романы, исторические повести и романы, романы в жанре фэнтези". Это информация из Сети. Можно добавить еще: "Поэт-бард, композитор. Как поэт-переводчик выступил недавно. Клугер "синтезировал" для своих переводов из Франсуа Вийона никогда не существовавший, но теоретически возможный жаргон".

"Блатную музыку" Клугера слушать не будем (хотя "перо под ребра" - из его перевода), а вот к его "мистериальному действу" присмотримся. Не потому, что автор измыслил невозможный жаргон, а издательство "Текст" его поддержало, а потому, что на цветистый крючок детективного исследования насажена рыбка фантастического невежества. А невежество по определению не ведает об иронии или самоиронии, ему не присуще чувство юмора. Но ведь в России об израильском авторе писать еще опасней, чем об "афроамериканце" в Штатах. Как между Сциллой и Харибдой передвигаешься, с одной стороны политкорректность подстерегает, а с другой и того хуже - обвинение в антисемитизме. Рискнем, пожалуй.

Об израильском чукче-многостаночнике одобрительно и убежденно сказать можно одно - он талантливый, то есть количественно многотонный, читатель. Прочитано много, разнообразно, в основном в русских переводах. Тем не менее, невежество Клугера складывается из двух составляющих - из монотонной безграмотности русской речи и однообразной иллюзионисткой готовности к демонстрации фокусов, выдаваемых за аналитический подход к тексту. Рецепт создания таких престидижитаторских "новшеств" за последнее десятилетие уже прочно апробирован российским литературоведением. Как сейчас стало модно стряпать филологические опусы? Берутся два текста, желательно очень удаленные друг от друга в пространстве и времени, затем в них находится два-три сходных слова, и пошла писать губерния... Статья, книга, собрание сочинений готово. Такое прыткое муляжирование академической деятельности уже получило специфическую классификацию по имени гофмановского героя и зовется "крошко-цахесовщиной".

Обвинения не могут быть голословными. О стиле и грамматике. Впечатление, что Клугер так торопился (хотя писал книгу шесть лет), что не поспевал согласовать действия членов предложения. Самым частым падениям и последующей хромоте подвержены прилагательные и причастия - они чаще всего жаждут самостийности. Корректор в книге не указан, но редактор все же был. Однако же в "мистерии" по ходу чтения насчитано более сорока грубых промахов. Все они, увы, напоминают пародийную речь расхожих еврейских анекдотов. Неужели никто не мог побеспокоиться об имидже и автора, и издательства?

Несколько типологических примеров неряшливости. "Тут я позволю себе остановиться и поговорить немного о доне Исидро Пароди, борхесовско-кесаревского сыщика" (с. 55). "Он ценитель прекрасного, подобно парижскому ювелиру-убийце Рене Кардильяку, причем так же, как и у последнего, у Лектера тяга к прекрасному, к искусству неразрывно связано с кровью, с насилием" (с. 95). "Обычно его не выделяют в особый поджанр, хотя произведения, к нему относящиеся, имеют вполне определенные черты, характерные только для них и вполне укладывающихся в самостоятельный эстетический канон, имеющий несколько отличий от канона собственно классического детектива" (с. 104). "Забавно, что в двадцатом веке появилась мода на отыскивание в древних преданиях, в мифах архаических религий следы контактов с космическими пришельцами" (с. 116). "Все меньше мотивов имеют материальный характер соображениями, все больше становится преступлений немотивированных, характерных для серийных убийц-маньяков..." (с. 138). "Тут есть своеобразная перекличка с рассказанной нами в начале этой главы легенды: заставить говорить мертвого" (с. 145). И т.д.

Любимые выражения Клугера, повторяющиеся на каждой странице - "кстати", "честно говоря" и "как было/будет сказано". При такой перелетной густоте заверений, начинаешь довольно быстро сомневаться в аргументации автора. У современных певцов и художников есть одна докучливая манера - изобретя один-единственный прием, они нещадно эксплуатируют его, пока не придет пора покинуть сцену. Прием Клугера - перевертыш: если имеется установившийся взгляд на знаменитый текст, то достаточно текст перевернуть вверх ногами и потрясти, как Миледи в одном мушкетерском фильме и, готово - новизна взгляда обеспечена. Геодезические приборы тоже переворачивают изображение, и, тем не менее, они не вносят в картину мира никаких художественных новшеств.

Вот методология клугеровских "открытий". Из всех предшественников, писавших о детективе, для опоры и цитации Клугер избирает одного - венгерского автора "Анатомии детектива" Тибора Кестхейи (русский перевод издан в 1989 году). Кестхейи избран оттого, что у него в характерологии детектива есть маленькая главка "Городская сказка". Если говорят о сказке, отчего бы не поговорить о мифе? На полке современного исследователя всегда припасен двухтомник "Мифов народов мира", бессменный лоцман в море любой литературы. Значит, и для детектива годится. Когда о прелестях мифопоэтического подхода все уже благополучно забыли (разве что кроме полоумного Ежи Фарыно), журналисты и писатели вроде Клугера "открывают" его для себя в лубочно-хтоническом виде. Отталкиваясь от тиборовской сказки, Клугер погружается в миф. Избранный персонаж не нов - это Дионис. Вакхический несессер удобен и портативен. Но все же слишком молод, для клугеровских нужд больше подходит его архаическая ипостась, орфическое божество - мистер Загрей. Теперь равнение даже не направо и налево, а вглубь - к Дионису-Загрею. Путем немудреных манипуляций архаическое божество оказывается немножко вампиром - а как же, ведь вино - это кровь, не так ли? Все, дело сделано. Берем роман "Граф Монте-Кристо". Пожалуйста, аббат Фариа - заточен в крепость, белый свет не переносит, энциклопедически образован, решает логические загадки, да еще от болезни спасается, хлебнув из пузырька с красноватой жидкостью.

Вывод Клугера:

"Итак, перед нами - истинный лик того, кто прятался под рубищем жалкого узника замка Иф. Нет, он не вампир, как могло показаться поначалу. Вернее, вампир, но более древнего происхождения, имеющий природу демоническую - или даже божественную, подземного, хтонического божества, древнего Диониса. Его слепота - оттуда же; для него закрыт мир материальный, но он прекрасно видит мир иной. Он всемогущ в своем царстве, он взыскует крови и владеет профетическим даром, но не имеет возможности вернуться в мир живых".

Дальше - больше, злостный аббат превращает в слугу-вампира своего соседа-сокамерника Дантеса. И этот таинственный и бледный мертвец-вампир, теперь уже граф Монте-Кристо, инициированный Властелином, мстит живым. А все сыщики последующих романов, что носят сутаны, все они - инкарнации аббата Фариа и, разумеется, древнего Загрея-Диониса. И бывший инквизитор Вильгельм Баскервильский из романа "Имя розы", и скромный герой Честертона, патер Браун. Цепочка у Клугера до наивности проста: вино Диониса - причастие, кровь Христа - чаша вампиров - священнослужители. Чем-то это напоминает перевернутого вверх ногами Василия Васильевича Розанова и его рассуждения о ритуальных убийствах иудеями христианских младенцев. Но ведь хрен редьки не слаще, как их не располагай на страницах текста. Что ксенофоб в России, что графоман в Израиле - каждый подготовленный читатель волен воспринимать приправу к кушанью на свое усмотрение. От Розанова не убудет, а Клугеру не прибавится.

И никому не возбраняется хлебнуть в полной мере вампирского пойла Фредди Крюгера от журналистики, а еще можно побывать в прозекторской и прочитать четырехстраничный патологоанатомический отчет. Надо отдать должное Клугеру: цитат в его книге короче, чем на две страницы - не бывает. Так что тому, кто не любит жанр, сами детективы и читать нет надобности - все процитировано и пересказано. Горе только тем, кто детективы читает, иногда им суждено впасть в ступор - обильная клугеровская цитата обрывается каждый раз на том месте, который удобен автору для его недюжинных выводов. А что делать бедному читателю, если он помнит противоречащее выкладкам продолжение? Возмущаться? Писать рецензию? Не обязательно, можно просто от души посочувствовать еврейскому мальчику, которому мама в пятилетнем возрасте прочитала на ночь милую колыбельную - "Пеструю ленту" сэра Артура Конан Дойла.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв ( )


Предыдущие публикации:
Ян Левченко, Петербургские тиражи /26.04/
Выпуск 15. Издательство "Дмитрий Буланин": Служение большой истории.
Роман Ганжа, Жизнь прекрасна, или Каждому - свое /22.04/
Зигмунт Бауман. Глобализация: Последствия для человека и общества. Ангелы глобализации, пролетая над опустошенной планетой в своих Gulfstream V и Learjet, сочувственно поднимают бокал Chateau Mouton-Rothschild. Не чокаясь.
Григорий Амелин, Зри в камень /21.04/
Смит Г. Драгоценные камни. Культурное бытование драгоценных камней очень зависит от состояния экономики и новых технологий. Камень подвержен влияниям моды и суеверий, рекламы и рынка. Но у молчаливого сообщества драгоценных камней есть свои способы воздействия на человека.
Ян Левченко, Петербургские тиражи /15.04/
Выпуск 14. Издательство ИНАПРЕСС: Другие голоса, другие комнаты.
Роман Ганжа, Постгуманизм на марше /14.04/
Брюс Стерлинг. Будущее уже началось. Этот мир будет органичен, телесен. Пора бы понять, что представления о будущем как о чем-то хромированном, гладком, безупречном, роботоподобном и стерильном, - это устаревшие фантазии промышленных дизайнеров первой половины прошлого века.
предыдущая в начало следующая
Григорий Амелин
Григорий
АМЕЛИН

Поиск
 
 искать:

архив колонки:





Рассылка раздела 'Экспертиза' на Subscribe.ru