Русский Журнал / Издательства / Экспертиза
www.russ.ru/publishers/examination/20050613_me.html

Все одно к одному
Михаил Эдельштейн

Дата публикации:  13 Июня 2005

Был на днях в Питере, на обратном пути захватил в поезд почитать двухмесячный комплект тамошней газеты "Хроника". И в первом же выпуске наткнулся на колонку Дмитрия Быкова "Атипичная олигархия" - его реакция на последнее слово Ходорковского. Среди прочего Быков пишет:

"Я одного не понимаю: как человек, ставший миллиардером в России девяностых, может полагать, что он все делал правильно? Кем надо для этого быть? Фанатиком, вот кем... Ходорковский в самом деле полагал, что госсобственность в его руках более эффективна; что он лучший владелец для всего, переход собственности в руки эффективных менеджеров с комсомольским прошлым был благом для России... Такой аргумент, как положение сегодняшней России, его совершенно не убеждает".

Странно, подумал я, что-то тут не сходится. Казалось бы, положение сегодняшней России как раз и убеждает в том, что переход госсобственности в руки Ходорковского и Ко действительно был благом для страны. Оттого-то оно, это положение, сейчас тянет приблизительно на четверку с минусом, тогда как по логике вещей должно быть на жирную двойку. Достаточно ознакомиться с анамнезом по учебнику новейшей истории России...

Отложив газету, я взялся за сборник памяти Владимира Аллоя, вышедший только что в питерском "Фениксе". Открылся он у меня почему-то в аккурат на старой мемориальной заметке Виктора Топорова, напечатанной несколько лет назад в "Литературке".

"Аллой, вернувшись в Россию, будоражил нас, окончательно разойдясь с доморощенными горе-либералами в оценке событий осени 1993 г., - здесь он был на стороне обездоленных и обманутых, а вовсе не "новых сытых" из числа интеллектуалов, лояльных к режиму", - прочитал я.

Насчет "обездоленнных" - оно, конечно, точно сказано, но только при чем же здесь "режим"? Эту публику Господь Бог и папа с мамой совместными усилиями еще до рождения обездолили на всю голову. А что они от реформ ничего не выиграли, так это и называется социальной справедливостью, - те, кто способен вдохновляться речами Руцкого или Макашова, и должны находиться в самом низу социальной лестницы, а еще лучше совсем вне ее, вроде индийских неприкасаемых.

Помню я, помню эти толпы белодомовских отморозков, метавшихся по Москве в надежде кого-нибудь повесить или на худой конец пристрелить. Мне, признаться, и тогда казалось, и сейчас кажется, что пьяные пэтэушники с автоматами не должны скапливаться на улицах мегаполисов, да еще в таком количестве. А уж ежели в их извилинах вдобавок какая идея по недоразумению застряла - тут без танков дивизии Дзержинского и вовсе никак. Консервативный у меня вкус, каюсь, люблю тишину и покой...

Доехал я в таких размышлениях до Москвы - а тут прямо при выходе с перрона ухмыляющийся рыжеусый Михалков изображен и подпись: "Для тех, кто выжил в 90-е". Оказалось, режиссер Балабанов снял новую картину под названием "Жмурки". А Балабанов - он, как известно, просто так ничего не говорит и тем более не снимает, ибо коллективное бессознательное чувствует исключительно верно. Одно попадание с "Братом" чего стоит. То есть если к балабановскому фильму какой слоган приклеен, то значит, именно так все вокруг и думают.

А что, собственно, произошло такого в эти самые 90-е? Омерзительное совковое болото не превратилось в одночасье в цветущую земляничную поляну? Так, кажется, в отечественной истории бывали события и пострашнее. Ни тебе гражданской войны, ни блокады, ни даже природного катаклизма вроде недавнего азиатского цунами - ничего такого не случилось. А вот поди ж ты - "для тех, кто выжил". Самое во всем этом занятное, что я провел все 90-е в одном из самых депрессивных российских регионов и совершенно точно помню, что никто там не выживал, а все вполне даже жили...

Казалось бы, это только гриппом болеют все вместе, эпидемия же солипсизма невозможна по определению. Ан нет, разрыв между наличной действительностью и ее отражением в массовом сознании увеличивается год от года. То есть выхожу утром на улицу, осматриваюсь по сторонам и вижу: четверка с минусом (иногда даже с плюсом, но это только когда выспался). А потом беру в руки газету или там на форум какой в Интернете заглядываю и читаю: опять двойка.

Кстати, об Интернете. Влез я по дурости некоторое время назад в одной гостевой в полемику вокруг собственной статьи все о том же Ходорковском - и столько всего познавательного услышал. Оказывается, раньше у нас была великая держава, на Лубянке стоял памятник Дзержинскому, в доме напротив сидели его достойные наследники, почти не было наркоманов и проституток, ЮКОС принадлежал всему народу, и мы были сильны духовно. А сейчас учителя в урнах роются, мы вымираем, Гайдар хуже Пол Пота, порнография на каждом углу продается и культура в упадке. Причем всю эту муть твердили десятки людей, как форумных завсегдатаев, так и новобранцев, многие из которых ни в чем прочем друг с другом согласны не были. Понятно, что предмет для фактического спора здесь отсутствует: на самом деле ЮКОС народу никогда не принадлежал, учителя в урнах не роются, Гайдар не Пол Пот, и с культурой все в порядке. То есть основы такого видения лежат не в реальности, а в психологии.

Или в культурных стереотипах, как утверждает американская исследовательница Нэнси Рис, чья восьмилетней давности монография ""Русские разговоры": Культура и речевая повседневность эпохи перестройки" вышла наконец по-русски в издательстве "Новое литературное обозрение" (сразу отмечу очень удачный перевод Натальи Кулаковой и Виктории Гулиды). Книга у Рис, как и у большинства западных авторов, пишущих о России и русских, получилась изрядно популяризаторская, но очень трогательная: американский Миклухо-Маклай искренне любит своих папуасов. Конечно, советскую и постсоветскую действительность Рис воспринимает через литературный код, конечно, основная цель ее штудий - запечатлеть загадочную, но привлекательную русскую душу (даже если сама Рис и отрицает это), конечно, ради этого она готова часами общаться с молодой поэтессой Машей, рассказывающей благодарной иностранке истории про цыганок и байки из богемной жизни пополам со стихами собственного изготовления. Тем не менее, в работе Рис найдется немало занятных наблюдений, полезных не только ее коллегам, но и рядовым аборигенам, они же объекты изучения, - хотя бы для того, чтобы лучше представлять, как они выглядят со стороны.

Позволю себе опустить всю теоретико-методологическую часть, а также ученые рассуждения про речевые жанры и их гендерные аспекты, дабы скорее перейти к главному. Основное впечатление исследовательницы от общения с русскими знакомыми - они все время жалуются. Жалуются просто так, независимо от того, есть для этого реальные основания или нет. Собеседники соревнуются, кто из них нарисует более мрачный вариант неуклонно приближающегося апокалипсиса. Приятели, встречаясь, немедленно принимаются обсуждать ужасы тотального дефицита, самозабвенно "поражая друг друга все более страшными рассказами о пустеющих полках". При этом задаваемые американкой практические вопросы, вроде "Что можно сделать, чтобы все это исправить?", встречаются недоуменным молчанием. В общем, страна живет навзрыд (до некоторой степени и сейчас продолжает, замечу я, хотя определенный прогресс в этой области все же налицо), а словосочетание "полная разруха", по остроумному замечанию Рис, превратилось в особый фольклорный жанр со своим каноном. Это так поражает исследовательницу, что анализу этого жанрового образования (в основе которого, по ее мнению, лежит литания) она, собственно, и посвящает свою монографию.

Если исходить из концепции Рис, тот факт, что содержание массовых ламентаций сегодня все больше и больше расходится с реальностью, может показаться даже обнадеживающим. Жанровая матрица жива, и поплакаться хочется по-прежнему, но реальные проблемы уже не тянут на "полную разруху", вот и приходится пускать в ход фантазию. С другой стороны, слишком часто, вопреки марксовой формуле, сознание определяет бытие, а потому неплохо было бы сменить жанр, пока материал для "полной разрухи" вновь не возник в реальности. Утверждал же другой американский социолог, Моше Льюин, что русская интеллигенция своим усердным пророчением уже не раз накликала на страну лавину бед.

Об искажении реальности языковыми клише пишет и Олег Мороз, бывший журналист "Литературной газеты", подготовивший на основе своих статей 1991-1993 гг. книгу "Хроника либеральной революции (Как удалось отстоять реформы)", только что изданную "Радугой". Сетуя, что бессмысленные, но оттого не менее вредные штампы вроде "ограбления народа", "шоковой терапии" или "расстрела парламента" подменили в массовом сознании первую реальность, Мороз несколько наивно, на мой взгляд, сокрушается по поводу того, как коротка оказалась историческая память россиян, и пишет: "Эта книга для тех, кто хочет понять". Увы, здесь никто ничего не хочет понять, кто хотел - тот давно уже понял, умному и так более чем достаточно.

Книга Мороза вообще такая - несколько наивная и архаичная по мышлению и языку, но очень полезная. Честное слово, полезно время от времени вспоминать, какой кунсткамерой был тот "расстрелянный" Верховный Совет, какие пустые и нелепые персонажи там заправляли; полезно лишний раз осознать, какую развилку проскочила страна осенью 93-го, на каком пороге она стояла благодаря "обездоленным и обманутым" и их вожакам. Прибавим к этому фактическую насыщенность и стопроцентно верную расстановку акцентов - дотошно восстанавливая хронику тех лет бури и натиска (от прихода реформаторского правительства в конце 91-го до октябрьского путча 93-го), автор предлагает абсолютно объективную, то есть полностью прогайдаровскую интерпретацию событий. Да, конечно, книга в результате получилась черно-белая, и все ее герои четко поделены на положительных и отрицательных - ну, так ведь в таком подходе на самом деле куда больше исторической правды, чем в глубокомысленных рассуждениях "с одной стороны, с другой стороны".

А любителям последних рекомендую сборник "Прорыв к свободе: О перестройке двадцать лет спустя (критический анализ)", составленный Горбачев-Фондом и выпущенный издательством "Альпина Бизнес Букс". Удивительно все-таки, до какой степени можно за два десятилетия (и каких!) ничего не понять и ничему не научиться. И ведь какие люди среди авторов - прорабы перестройки, подлинные кумиры конца 80-х, цвет тогдашней экономической публицистики, да еще в сопровождении столпов западной советологии. Грустное, по правде говоря, зрелище.

На этой заповедной полянке все еще любуются фантомом "демократического социализма" и противопоставляют его "примитивному раннему капитализму" (А.Галкин), доказывают, что советскую систему можно было реформировать (С.Коэн), клянут "окаянный декабрь 1991 года" (В.Кувалдин), верят в хорошего Ленина и плохого Сталина (Б.Славин), искренне полагают, что экономические реформы по Гайдару провалились (О.Богомолов), считают, что Союз распался вследствие заговора "троицы провинциальных честолюбцев" в Беловежской пуще, а не в силу исторической обреченности (Н.Шмелев). Но пуще всего ностальгируют по СССР и обсуждают двух главных героев. Впрочем, "обсуждают" - не то слово: одного хвалят ("выходец из "глубинки", из трудовых низов, хорошо знающий реальную жизнь за пределами московской кольцевой дороги"), другого клеймят позором ("грубый, деспотичный партийный аппаратчик наихудшего провинциального разлива").

Удивителен все-таки этот феномен: ну, не могут люди, начав говорить о величии Горбачева, не закончить обличениями Ельцина - и все тут. Причем, поскольку любовь и ненависть - чувства иррациональные, иногда совсем уж неудобно получается. Вот, например, академик Александр Некипелов переживает, что из-за политики Ельцина-Гайдара мы живем теперь

"не в супердержаве, а в государстве, изо всех сил старающемся не скатиться окончательно в третий мир, не в мощной научно-технической державе, а почти что в топливно-сырьевой периферии мирового хозяйства".

И тут же пишет:

"Не начнись перестройка весной 1985 года, страна все безнадежнее отставала бы от развитых государств".

Сейчас, получается, она их догоняет? А как же тогда быть с рассказами про сырьевую периферию?

Выделяется в книге, на мой вкус, только статья бывшего горбачевского помощника по международным вопросам Анатолия Черняева, проявляющего в этих самых международных вопросах удивительное трезвомыслие. Особенно приятно было прочитать здравую оценку истерики, устроенной несколько лет назад российскими противниками расширения НАТО на восток. Небезынтересны и информативны воспоминания Джека Мэтлока - американского посла в перестроечном СССР. Прочие же материалы сборника по большей части состоят из бесконечных рассказов о том, как все было бы хорошо, если бы - если бы Горбачев остался к власти еще лет на 10-20; если бы не путч; если бы удалось подписать Союзный договор. В общем, "зачем, зачем я ударил его второй левой лапой, второй правой надо было", как сетовал шварцевский дракон после поединка с Ланцелотом.

Впрочем, меньше всего мне хотелось бы заканчивать этот обзор хулой в адрес Горбачева. Именно он, вольно или невольно, уничтожил то, что Рейган несколько пафосно по форме, но довольно удачно по сути окрестил "империей зла". Без затеянной им перестройки не было бы нынешней российской государственности. А значит, стоять ему в учебниках истории рядом с Ельциным, через запятую, никуда не деться. Пусть даже ни последний советский руководитель, ни первый российский особо этому обстоятельству и не рады.

Автор благодарит за предоставленные книги магазин "Фаланстер" (Б. Козихинский пер., д. 10, тел. 504-47-95, работает без выходных, с 11:00 до 20:00).