Выпуск от 13 марта 2000 года
- Помах; литературный наивизм; апология строчной буквы; кому - таторы, а кому - ляторы; просто выписка; ЮН о бобрах и смене парадигм
www.ut.ee/~roman_l/hyperfiction/
rating.rinet.ru Конец прекрасной цитаты. Я вот получил сегодня письмо в пяти экземплярах. Воспроизвожу почти дословно и тут же отвечаю:Reply-to: oksana@veraillicomnenie.vam (Oksana Manuylo)
Превет, Оксана! Миня тоже зовут Раман. Роскажу тебе историю как это было.
Subject: POMAH
Server protocol: HTTP/1.0
Remote host:
Remote IP address: 204.137.70.72
Prodolzhenie k str.: 44
Citata: Ya chetala tvou istoriu. Oksanaa a
Iz paragrafa:--- cut here -----------------------------------------------
Prevet!/TMP:Oksana_Manuylo_1/Oksana Manuylo/10.3.100
... Ya chetala tvou istoriu. Oksanaa a
(str. TMP:Oksana_Manuylo_1)
Prevet! Menya zovut Oksana, i ya imeu mnogo moix bratev i sester ya iz nix samaya starshaya.
Oksana Manuylo - 10.3.100Это было довно. Мы с Леней Дилицыным были маладыи и всигда сидели в айирси (типо айсикью, но на тот мамент времене). Там мы говарили про наши дила разные, и как Интернет розвиваится, а Темы Лебидива еще не было. И систер.
Тачнее, так было што я предумал Гипертекст. Он наченался со слов:Molodoj chelovek poliubl devushku i napisal ej pis'mo ob etom, no pobojalsia otpravit' po pochte, i poshel k nej v dom nochju brosit' v pochtovyj yaschik. Jashchik byl na pervom etazhe, a na ploshchadke vyshe ta devushka stojala i celovalas' s drugim chelovekom. I tot molodoj chelovek s pis'mom eto ponial, uzhe kogda svojo pis'mo brosil v jashchik. I vot problema: chto delat'? Pytalsia pal'cem vytashchit' pis'mo, ne poluchilos'. Tut devushka skazala pogromche: nu Volodia (ili Seriozha), nu mne pora, poka. I molodoj chelovek - ego zvali Roman - tixon'ko vyshel, chtob ego ne uslyshali.
Это был фективный текст, я его сачинил тагда жы, но зделал вид, что он старый, чтоб салидние. Зима была. Или зема. И одна Девушка (она была систра Бользака, но это фронцуский ниписатель, а на оборот) посоветавала мне обратится к Лене Дилицыну, каторый типерь Академик. Как и фсе. Я говорю, это было довно и в Стакгольме, но Дилицын уже тагда был омериканиц. Он спирва мне атветил, что низнаит, а патом написал праграмы, которые называються "скрипты". Позже он их унечтожыл, эти праграмы, такчто я не знаю, как Ты послала свое письмо мне. Большое спосибо! И мы начали играть в эту игру. Нас было человек (или "чилавег") десять. Мы песали в транслите, то есть когда парусски онглийскими буквами. Патамушто это было довно, когда Тибя и Тваих братьев и систер еще не было вжывых ваабще. Мы написали некоторое количество страниц. Или стронитс. Или калличество. Там был детективно-юмористический такой сюжет, не знаю уж, прочитала ты, Оксана, все страницы или только часть. Писать это на тогдашнем нерусском языке было сложно, в Стокгольме (или Стакголме) была зима (зема), я ездил на веласепеди по наклонным плоскостям, посыпанным нерусским гравием, и пакупал у турецких индусав в киоске бонаны и опильсины. Красново цвета. И жолтаво. Сладкии. Если Ты прочетала некоторые строницы, то знаешь, что это было начало русской интернет-словестности. Одно из начал - были еще словесные поединки в Юзнете, "Буриме" и DelitZine. Только потом нам объяснили литераторы из Сикритариата Саюза Песателей, что это ашыпка. Поэт Кузьмин через мягкий знак, критик Курицын через "ы" и афролитератор Макс Фрай с обзорами славестности. Они объяснили и расставили по местам. Праффиси потомушто аналы. А тогда еще небыло сайтоф. И аналов маловато. Дажы Темы не было. И как мы жыли? Была такая идея, что мы со вместно делаем литературу, и это смишно и занятно. И писали нам разные люди из знокомых, Митя Манин, Дилицин или типа Бользак, брат той систры. Фомилия такая. Потом только пришол Сикритариат. Он не мог не прийдти. Он всегда приходит. И он пришол в виде конкурсов и термина "Ситивая славестность" и сразу всех пабарол; после Зхурнала.Ру, но перед тинетами, а братьеф и систер не было фпамине тожы. И Сикретари вилели ниписать не руссскими буквами, и что бы было прафессианально. И все стали руссскими, и получился Вовилон, где все ностоящие летераторы, а не точто в Интернете. И вот, милая Оксана, думаю я - за что же мы в сущности боролись? За право "Нового мира" публиковать обозрения интернет-словесности? За столь же профессиональные статьи украинских критиков из "Вопросов литературы"? За Родину? За Гельмана? За рейтинги? За прю "Новой Русской Книги" с, прости Господи, Золотоносовым? Смотри, конечно, ниже, но стоило ли огород городить? Впрочем, за словесностью последовали и другие сферы человеческой деятельности.Интернет - это будущее. Академия - прошлое. Интернет - это бурное развитие, Академия - это фиксация статус-кво. Наши интернет-звезды - молодые люди, академики - это седобородые мудрецы. <...> И сегодня мы в рамках заявленных задач сделаем первый шаг. Первыми подпишем обращение интернет общественности Правительству РФ. Марат Гельман
И.о., одни и.о., сорок тысяч братьев и сестер, да конкурсы с профессионалами. А рейтинга все нет. Мыш имеет имя "Мафусаил". А Ленина Пихто только поцыловать хател.
и.о. Президента Интернет Академии
http://www.rbc.ru/info/inter_acad/guelman.html
Переходя от юродства к покаянию, не могу не признать справедливости упреков критиков этого мемориального проекта. Поток графоманских текстов, хлынувший в интернет, может сравниться разве что с таким же потоком, регулярно издающимся на бумаге. И РОМАН не был исключением - читать его трудно не только в силу полной неудобочитаемости ветвящегося гипертекста, но и по причине довольно относительных наших дарований. Как говорил в таких случаях тов. Сталин, "других писателей у меня для тебя нет". Впрочем, можно найти свою прелесть и в косноязычии. Что такое "плохая литература"? Совершенно очевидно - то, что считается плохой литературой. Однако признание этой субъективности не отменяет возможности анализа, только анализировать следует именно читательские предпочтения, а не качество текстов. Тут в принципе возможны два случая: "плохой" может казаться так называемая "техника стиха" или, напротив, признавая "техническое" совершенство, читатель отворачивается от текстов, объявляя их "бессодержательными", "техника" при этом представляется не смягчающим, а усугубляющим вину обстоятельством. На одном полюсе будут те, кто "не умеет говорить", на другом - те, кому "нечего сказать". Нестрогость этих характеристик очевидна и в комментариях не нуждается, но само их постоянное присутствие в системе читательских оценок не менее очевидно и, надо полагать, значимо. Соответственно можно определить и две типовые читательские позиции по вопросу о "плохих стихах": для одних "плохими" будут "заумные" авторы, для других - авторы "примитивные". Между тем, в этой картине есть тревожный элемент асимметрии. Если апологий "темных" стихов хоть отбавляй, то тексты "наивные" пугливо жмутся к периферии культуры, не имея своих глашатаев и защитников в мире литературной критики. Мало того, критика вообще склонна игнорировать такие явления, как длящаяся десятилетия, неувядающая популярность С. Есенина или более скромная, но устойчивая слава Э. Асадова. В таком снобизме критики ничего страшного нету, в конце концов, на то она и критика, чтоб действовать по принципу "хороший люблю - плохой нет". Беда в том, что общая картина оказывается искаженной, а историкам литературы приходится задним числом вводить в исследования странные оговорки и нелепые термины вроде "массовой литературы". Если от классиков перейти к современникам, то нельзя не заметить, что наибольшее раздражение литературных критиков вызывает обилие в интернете именно "дилетантских" текстов. Между тем, мощный пласт наивной поэзии, обнаруживаемый здесь представляется мне едва ли не самым ценным материалом, специфическим именно для сетевой среды. Даже в наше нетребовательное время на бумагу такие стихи не попадают. А жаль, скажу честно:Every minute can be last.
Поэтический наивизм имеет все черты, свойственные наивизму живописному, однако ни одного имени знаменитого поэта-примитивиста мы назвать не можем. Конечно, у них там арт-рынок другой совсем, со своей непростой динамикой и системой оценок. Кроме того, традиционная сакрализация словесности, думаю. Так или иначе, пора составлять антологию. Приглашаю всех читателей к сотрудничеству. Присылайте мне ссылки на запомнившиеся вам наивные тексты. Надо секретарской словесности противопоставить что-нибудь здоровое и характерное для сети. Вот вам на закуску еще один стишок, на этот раз не о любви, а о политике:
Мгновения, секунды и минуты в заброшенности прошлых дней -
Я не отдам тебя Кому-то, пусть лучше будешь ты Ничьей.
Ты дорога мне как звезда, у млечного пути застыла -
Ничья - ты светишь господам, на дам же смотришь ты уныло.
А может, стоит обратить внимание свое на дам -
я не прошу тебя любить, но и мужчинам не отдам.
Красавица моя - Иринка, забудь безумные слова,
боюсь, все это будет слишком, и обо мне пойдет молва...
Ах да, к чему я написала, что every minute can be last -
от жизни я своей устала, мне скоро бог свободу даст.
Я не сама, ты это знаешь, так предначертано судьбой,
от дружбы ты моей не таешь, уходишь в чувства с головой -
мужчина перешел дорогу, переступил мою черту,
и я боюсь, моя подруга, что выберет опять он Ту.
Не разбивай свое сердечко, не торопись надеть колечко,
не верь ему - одна лишь боль к утру останется с тобой.
P.S. Нет, я совсем не лесбиянка, и даже не бисексуалка,
Иринку нежную свою я лишь по-дружески люблю.
Я за нее переживаю, ее все тайны сердца знаю.
Ну где же месяц молодой? Кто сохранит ее покой?
(http://www.bloknot.hotmail.ru/p41.htm)"Умару Алиевичу Джабраилову". Акростих.
У нас был горе-президент,
Мы нищими с годами стали...
А ныне - новый президент,
Решил открыть иные дали.
Азарт борьбы - мужчин удел,
Лишь им сопутствует удача,
Их героизм не поредел,
Есть уйма неотложных дел, -
Возьми и царствуй, не иначе.
Извечный бой, отхода нет,
Чтоб видеть только свет побед!
Девиз - Россию обновить,
Жизнь повернуть лицом к народу.
Анализ в дело претворить,
Борцом идти в огонь и воду!
Решать проблемы не игрой,
А силой разума, умело.
Искать, дерзать любой порой,
Любить людей и править смело.
О, пусть судьба свой дарит жар, -
Вперед - на выборы, Умар!
Сергей Куканов.
http://www.umar.ru/mail.html
Некоторые производственные секреты. С корректорами, временами активизирующимися в "Русском Журнале", у меня вообще-то дружба и мир. В том смысле, что мы не очень друг другу докучаем - я стараюсь вычитывать свои Ссылки, а они, напротив, стараются этого не делать. Но есть одно слово, которое мне упорно исправляют. О нем и поговорим. Написание интернета со строчной буквы принципиально. Присваивая этой среде букву заглавную, мы соглашаемся молчаливо с министром РФ тов. Рейманом, полагающим, что Интернет - это что-то вроде КоммерсантЪ'а: средство массовой информации такое. При этом мы и здесь (см. первый раздел) пытаемся бежать впереди телеги. Когда интернет не склоняли, я настаивал на необходимости склонения; теперь так же настаиваю на маленькой букве. Большая буква в начале этого набившего оскомину слова явно ассоциируется с именем собственным. Есть один всеобщий и полнейший Интернет, есть "публикация в Интернете", есть "авторы, публикующиеся в Интернете". Предполагается уникальность и всеобщность этой среды. Написанный с большой буквы Интернет - не то что телевизор (интересно, писали ли телевидение с прописной?). Это - вовсе не безобидное лингвистическое предпочтение. За этой внешне уважительной формой стоит принципиальное непризнание культурного статуса среды. В этом вашем Интернете... любой золотоносов.... (см. ниже). Тут подумалось - а может, и впрямь их два? Один - интернет, то самое пространство, в котором я пять лет уже пытаюсь что-то делать. Другой - Интернет-С-Большой-Буквы, где Академии; Премии; гитары и бары и фары... Бог весть. Клянусь: когда корректоры "РЖ" перестанут наконец исправлять маленькую букву на большую, я вздохну спокойно и оставлю скользкую и изнурительную стезю регулярной интернет-публицистики для более осмысленных занятий.
Вагинова угадали многие, так что Lena своих пяти баллов лишается. А у нас новый лидер:
15 баллов - pshusha (задание в игре); 10 баллов - Маша; 9 баллов - Н. Колпий; 8 баллов - mL; 7 баллов - Ю. Володарский; 5 баллов - Кузнецов, Савватий; 4 балла - Бродский, Кость Скрыптум 3 балла - Амин, Климперт-Крутько, М. Сазонов, 7 черепах, Н.Сорокин; 2 балла - a_l, Igor Astapov, Ia-Ia, Кузя, Леонид, Лошадь, mgm, olga; 1 балл - DA, dmkom, Semen Gorbunkov, А. Носков, Сергей, Сочный, Лиза Кабинетова, Карина, Лена, LenaZ, mgm, mm, Наталья, Фи; вне игры - Аничка, Виталий Боровиков, тё. Вагинов получил усредненные 3,285714285714 (больше, чем "пи", как мы уже выяснили, - знак читательских симпатий), но это не самое интересное. Ни у кого такого разброса в этом туре не было; три "пятерки" и три же "единицы". Наверное, этот показатель тоже надо будет учитывать, но пока еще не очень понятно, как именно. Играет сегодня задание лидера - предельно русофобский текст из жизни минувшей эпохи. Нынче все иначе. Может быть, устроить дополнительный тотализатор - какого числа какого месяца этот тур закончится? Пришлите свое задание:
http://www.guelman.ru/slava/nrk/nrk2.html
История печальная, характерная и поучительная. В Питере случился скандал, а в Москве его оцифровали. Потому что оцифровка скандала всегда полезна и приятна, надо полагать. Редкий критик в Интернете-С-Большой-Буквы скандал не оцифрует. В общем, не вышло у коварных Г.А. Левинтона и журнала "Новая русская книга" спустить на тормозах и замолчать безобразный поступок. Опубликовано в Интернете-С-Большой-Буквы. С рассудительными комментариями взвешенного В. Курицына, который в суть дела не очень входит, и на этот раз выступает в несколько неожиданной для себя роли третейского арбитра, признавая в конце концов явное и бесспорное преимущество одной из тяжущихся сторон. Исполать, как говорится. Кому - таторы, а кому - ляторы. Ежели в парадигме постмодернизма, так уж снимать дифференции до конца, чтоб rules от sucks не отличить было. По сути дела: можно только посетовать на излишнее тщание иных рецензентов. Право, есть материи, которых лучше просто не касаться. Сам же потом окажешься с головы до ног. Меня тут больше интересует другое: чуткий критик В. Курицын явно отреагировал на некий вакуум, образовавшийся в результате отсутствия серьезных литературных скандалов. Ну не считать же таковыми серийные отказы разных авторов от разных премий. Или там тяжбу Сорокина с Черновым о сале. Оно, сало, дело сетевое, а литература, как показано выше - совсем другое дело. Нет, после переписки Астафьева с Эйдельманом настоящих скандалов, с надрывом и битьем посуды, пожалуй, русская словесность не знала. То, что теперь в роли скандалистов выступают с одной стороны сугубо библиографический журнал и известный филолог, а с другой - плодовитый журналист, озабоченный проблемами, - тоже показатель кризисности момента. Всюду, как справедливо замечал толстовский герой, одна фальчь и конец прекрасной цитаты. Тотальная смена парадигм. Вот если б Сорокин на Пелевина... так ведь поди знай, кто кого сборет? А пожалуй что и Маринина обоих. Пелевин он разве кисть дает, туды его в качель? Комментарий Г.А. Левинтона привожу с его любезного разрешения целиком:
"Век" и "Век" и Лев Камбек, если кто понимает, о чем это я. (Две предыдущие ссылки предлагается сравнить. Можно также медитировать во время сравнения - просветление гарантируется.)Дорогой Роман,
См. по этому поводу также вот это.
после Вашего письма я долго пытался понять, что мне так безумно напоминает текст Курицына и почему он вызывает такое гнетущее чувство, казалось бы несоразмерное с его качествами (ну лживый текст, ну глупый, ну противный - но золотоносовский ведь и глупее и противнее, а такого ощущения не вызвал). И вдруг я вспомнил это чувство: это разговор с блатными. Разговор в котором ничто не имеет значения, где все давно заранее рассчитано, где слова ничего не значат, во всяком случае того, что ты думаешь. Близко к этому - ощущение в КГБ, но там есть страх, адреналин, возмущение, а с блатнымии - только безнадежность. Это трудно описать, но помню я это чувство очень хорошо. Немного это есть у Домбровского и в том рассказе Шаламова, когда он едет из лагеря и уже на материке встречает блатных. Такие аналогии (тут, впрочем, ощущение не сходства, а тождества) вызывает наше литературное сообщество.
Впрочем, что это я руками махать? Вот выпишу, пожалуй, пару абзацев из старинной научно-фантастической книжки "Марсианские хроники" для успокоения нервов читателя. Перевод, правда, довольно дикий. Но вы разберетесь.Когда же все было наколото на булавочки, чинно, аккуратно разложено по полочкам, когда все стало на свои места, города прочно утвердились и уединение стало почти невозможным - тогда-то с Земли стали прибывать искушенные и всезнающие. Они приезжали в гости и в отпуск, приезжали купить сувениры и сфотографироваться - "подышать марсианским воздухом"; они приезжали вести исследования и проводить в жизнь социологические законы; они привозили с собой свои звезды, кокарды, правила и уставы, не забыли прихватить и семена бюрократии, которые въедливым сорняком оплели Землю, и насадили их на Марсе всюду, где они только могли укорениться. Они стали законодателями быта и нравов; принялись направлять, наставлять и подталкивать на путь истинный тех самых людей, кто перебрался на Марс, чтобы избавиться от наставлений и назиданий. И нет ничего удивительного в том, что кое-кто из подталкиваемых стал отбиваться...
Продолжения "Точек" никто не прислал. Ну и ладно. Тут сегодня для поклонников ЮН и по поводу смены парадигм - очередная американская заметка в формате 4х6:По некоторым внелитературным причинам следующие два выпуска "Ссылки" будут еще более краткими, еще более скучными и уж вовсе необязательными для чтения. Зато злобствовать постараюсь поменьше.
Про перемену имени. "Пойду я в контору "Известий",
На днях по дороге домой слышал историю о перемене имени. Один довольно старый техникум (колледж) в штате Пенсильвания собирается податься в университеты, а заодно и имя поменять. Нынешнее его имя (что-то 150 лет ему) укатилось туда же, куда и голубой вагон. Beaver College: Бобровый, то есть. Знак торжества человеческого, вероятно, разума над природой заключается в том, что это слово никому уже не напоминает о бобре: ну, не в первую очередь. Конечно, паровозы, боевая раскраска индейцев и Надсона чахоточный трехдольник фюить. Но кое о чем хоть остались приличные комфортабельные мифы. То есть конечно, все зависит от расстановки приоритетов. Г.К. Честертон где-то примерно так и описывал христианство после античного язычества: теперь дождь опять стал просто дождем, а дерево деревом и, скажем, лебедь лебедем (такая довольно симпатичная, обычно белая, птица, некоторые виды иногда очень страшно нечеловечески кричат). И о паровозе, разумеется, есть всякие мифы, но они в очереди значений стоят на дальних местах, и от них, паровозов, школьные лаборанты и заботливые родители не отгораживают детей до 18 лет путем фильтров. По крайней мере, пока. Не слышал о таком. От бобра отгораживают. Две главные причины для перемены имени таковы, в порядке возрастания неудобства: (1) напоминает о популярном легкомысленном телесериале Leave it to the Beaver (идиома: нехай он и беспокоится), а это как-то несерьезно, храм знаний все-таки; (2) для главной причины вот случайный словарь сленга, а я умываю руки:
Внесу восемнадцать рублей"
http://psy.otago.ac.nz:800/r_oshea/slang.html#B Чеслав Милош где-то заметил, что автор пишет изо всех сил, а судьба результата в руках великих, которые сделают язык лучше и глубже, а также неисчислимых дураков, которые его опустят. Говорят, от турецкого языка за сто лет просто ничего не осталось, и студенты читают столетней давности книги со словарем. Ну, хотя бы не ржут при этом, надеюсь.
 |
 |
 |
