Выпуск от 15 февраля 1999 года
Видишь, Михаил Владимирович, - чествуем тебя. По поводу чествования сегодня раздел "По жизни" разросся, вобрав в себя почти все остальные. Для начала, с любезного разрешения И.А.Аврамец воспроизводим документы из ее личного архива. Зачеркнутые слова приводятся в квадратных скобках.Мы вообще вовсю пользовались неполной лингвистической компетентностью местных начальников, вставляя в свои объяснительные разные стилистические фиоритуры. Моим наивысшим достижением в этом жанре, помнится, была объяснительная записка, посвященная аморальному поведению Саши Петровой (комендантша уличила ее в том, что Петрова провела ночь за отсутствием одеяла в объятиях моей квазидубленки, в кармане которой вдобавок обнаружился студбилет Ицковича). В отличие от предусмотрительной И.А.Аврамец, я не сохранил черновика; но припоминаю, что несколько абзацев подряд там начинались со слов: "В-третьих, следует признать полную голословность..." Второй документ из того же архива - черновик явно липового протокола комсомольского собрания с резолюцией - полному цитированию не поддается. Ключевой фрагмент, представляющий собой фальсификацию чьего-то выступления, выглядит следующим образом:
Декану филологического фак-та ТГУ
от студентки III курса отделения русского языка и литературы
Аврамец ИриныОбъяснительная записка 21 января 1977 г. я присутствовала в 324 комнате общежития на Пяльсони, 14 в качестве приглашенной на день рождения Адамас Кайре. Считаю [себя вправе] возможным убедить администрацию факультета в том, что состоявшееся увеселительное мероприятие ни в коей мере не является предосудительным. Поскольку на дне рождения присутствовало около десяти человек, то количество выпитого (2 бутылки ш. и 1 бутылка водки) никак не дает право обвиняющей стороне (коменданту общежития) причислить вышеуказанное мероприятие к категории "пьянок". Единственн[ым]ой провинностью присутствовавших на праздненстве <так - Р.Л.> считаю превышение дозволенной правилами общежития громкости проигрывателя в не[разрешенное]дозволенное прав. общ. <"прав. общ." вписано сверху - Р.Л.> для танцев время. Но, к сожалению, я покинула злополучную комнату в 23:00 вечера и посему не могу [сообщить] присовокупить свои сведения о происшедшем после сего часа к объяснительным запискам моих товарищей, поскольку знаю о дальнейших событиях лишь благодаря их (товарищей) свидетельствам (впрочем, вполне для меня авторитетным). 1[2]1 февраля 1977 г. <Подпись>Мы заявляем: тов. Безродный является верным другом, усидчивым студентом; Миша хорошо играет на ф-но и гитаре. Учитывая ранее сказанное, [мы обязуемся] хочу добавить только одно: товарищи! возьмемте товарища Безродного на поруки, поможем ему! (Одобрительные [выкр] возгласы: "Так оно и есть!", "Верно!", "Я тоже так считаю!", "Возьмемте!").
Товарищу Безродному это не помогло, кажется. Выгнали его, Безродного товарища, за сожженный кем-то другим диван в холле, как какого-нибудь Митю Карамазова. Комсомольская жизнь 70-х - 80-х, несомненно, заслуживает отдельного описания. Странное было в ней сочетание беспросветного цинизма и пресловутой романтики. Не случайно из комсомольцев сам собой образовался ударный отряд перестройщиков и молодых реформаторов. Начать очередной тур дискурсивно-мемуарных упражнений, продолжающих зоологический почин (отдельную страницу о зоопарках я сделаю, когда перестану получать от читателей письма на эту столь взволновавшую всех тему), - начать этот тур можно с историй о вступлении в ряды. Мне, например, отчетливо вспоминается наш идеологический завуч Надежда, кажется, Алексеевна, в десятом классе вспомнившая о моей персоне и буквально заставившая меня отправиться в Подольский райком на собеседование. Сделала Надежда, кажется, Алексеевна это весьма оригинальным образом - зайдя в класс на уроке химии, с укоризной покачала она головой и сказала следующие слова: "Лейбов! Посмотри на себя. Ты уже в десятом классе. Тебя скоро не то что в ВУЗ, а в синагогу уже без комсомольского билета не пустят". Несмотря на то, что никакого желания быть допущенным в синагогу у меня вроде не было, я безропотно подчинился повелительной интонации этих убедительных слов. Затем она вывела меня из класса и велела отправиться немедля в здание на Красной площади (есть такая на Подоле в Киеве) к некоему Николаю Гавриловичу. Тезка великого критика оказался комсомольцем лет тридцати пяти. Выражение лица у него было скорбное - было утро понедельника. "Ну, что делать будем?" - строго спросил меня вожак. Я побезмолвствовал немного, а потом представил подготовленные Надеждою Алексеевной рекомендательные письма. Николай Гаврилович отвел меня в комнату, где заседала приемная комиссия. Комиссия состояла из двойников Николая Гавриловича и девушек с густо подведенными глазами в несколько помятых официальных одеждах. Самочувствие у всех членов, судя по выражениям их лиц, было близким к нулю. С такими лицами - не то что в Боярку железнодорожной ветки не протянешь, как герой Павка Корчагин, - еще до Поста-Волынского скопытишься. Говоря попросту, комсомольцам было плохо. Им не хотелось ни о чем меня спрашивать. Они долго молчали и разглядывали меня, как бы пытаясь определить визуально, готов ли я к суровой жизни юного ленинца. Наконец, какой-то смелый член комиссии откашлялся и, повертев в руках красно-синий карандашик, с ненавистью спросил: "Какое знаменательное общественно-политическое событие произошло в нашей стране вчера?" Накануне я смотрел телевизор и помнил, что там говорили не то о пленуме чего-то, не то о какой-то сессии. Предстояло угадать, не выдав при этом, что я понятия не имею, у кого там бывают пленумы, а у кого - сессии. Слово "пленум" я предпочел потому, что к нему можно было прибавить хотя бы эпитет "очередной". "Правильно..." - выдохнул в сторону комсомолец, - "очередной... пленум..." И вся комиссия уронила измученные лица на стол. Так я стал комсомольцем. Впрочем, не только истории об инициации хотелось бы мне собрать. Вот, опять же для затравки, еще одно давно ожидавшее своего часа письмо так и не узнанного никем Неизвестного Читателя:Дорогой Роман! Решаюсь продолжить начатый разговор, хоть и несколько односторонне выходит оно (или это только кажется с непривычки?). Между прочим, Вы ошибаетесь, полагая, что я часто выступаю "онлайн", но ошибка эта понятна: семья у меня большая, есть и однофамильцы. Предыдущая история была из школьной жизни, а в этот раз Ваши материалы об инспекторских амбициях тов. Пронякова (несомненно, члена КПСС) вдохновили меня на воспоминания студенческих лет. Вам, конечно, нет нужды напоминать, что во времена нашей юности каждый человек при желании мог выдвинуться, сделать карьеру и осуществить свою маленькую, пускай не американскую, но тогда уж - советскую мечту. Мечту комсомольскую. Идейные мальчики в пиджачках, странные девочки, у которых скромно накрашенные губы как-то преувеличенно двигались при разговоре, так что невольно начинаешь вертеть головой, размышляя, откуда исходит звук; похотливые освобожденные работники, их раздобревшие ровесницы, со значками и одетые по форме в особое женское штатское... Мы могли не думать об этом, но сейчас странно вспомнить, что на эту судьбу имел право каждый из нас. На нашем курсе - а речь сейчас пойдет об одном малоизвестном институте города Долгопрудного Московской области, куда меня забросила в те далекие годы моя собственная судьба, - на нашем курсе всегда подолгу выбирали комсорга. Не знаю, была ли у нас комсомольская жизнь: если и да, то все это прошло мимо. Хотя нет, не совсем: как сейчас помню, один мой знакомый по комсомольскому поручению регулярно проводил разъяснительную работу среди девочек, студенток дружественных ВУЗов, приглашая их к нам на субботние танцы. Примерно раз в месяц девочек привозили к нам большими партиями из самой столицы (а потом почти всегда везли их обратно). Но не будем отвлекаться, ведь история не об этом. А она о том, как мой друг по имени Дима Пастур стал комсоргом курса. Должность, напоминаю, была солидная, из открывающих перспективы. А скажите, Вам самим бывает грустно писать только для старших? Потому что, вряд ли она сможет это понять, сегодняшняя молодежь. Итак, был самый обыкновенный вечер во многих корпусах нашего институтского общежития. Мой друг Дима Пастур был пьян. Он еще мог ходить, хотя это уже требовало от него почти умственного усилия, и он чувствовал голод. Откуда взялась водка, много водки, я уже не помню, но еды точно там не было. Дима Пастур и делал то, что делал бы любой на его месте: а именно, бродил по общаге в поисках еды, сильно шатаясь. Ну и, как в сказках говорится, к одним зашел - ничего, к другим - пусто, к третьим - одна только сковородка с остатками старой яичницы, заросшая плесенью. А Дима уже давно хотел есть. И вот, идет он дальше по коридору, входит в комнату, а в комнате чисто, стулья стоят, кровати все убранные. И студенты знакомые сидят, между собой разговаривают. А на заднем плане, на подоконнике, лежит большая белая булка. Дима и пошел к подоконнику, героически преодолевая сопряженные с этим трудности, например, мебель. Он шел долго, и вот где-то на полпути ему говорят: "Это, кажется, Дима Пастур. Дима, а не хотел бы ты быть у нас комсоргом?" Дима споткнулся лишний раз, непечатное слово сказал, а в конце прибавил, дескать, всю жизнь мечтал. Тут он добрался до булки, взял ее с собою и пошел в свою комнату. А наутро все мы видели объявление о том, что Дима Пастур избран единогласно комсоргом нашего курса. Дело в том, что заседание комсомольского бюро проходило как раз в той самой хлебной комнате... Диме и возразить было нечего: попался, как мальчик. Ничего, хороший комсорг вышел из него: ходил на все заседания как есть пьяный. Пока он молчал, его терпели, но когда он стал регулярно вопросы задавать и предлагать пути интенсификации действий нашей институтской комсомольской ячейки, тут-то его и попросили с должности. Потому что время было совсем другое - серьезное время, а не то, что сейчас.
Ну вот, приглашаю всех желающих поделиться воспоминаниями "о" и наблюдениями "над". Опять же, в первую очередь приветствуются указания на повторяющиеся мотивы комсомольского дискурса.Пишите обо всем об этом мне по адресу roman@admin.ut.ee
Автора эпиграфа - Гумилева - называли гораздо чаще, чем автора стихов - Липкина. Действительно, не лучшее стихотворение Семена Израилевича. С точки зрения читателей, на 2,74 балла. Результаты:
11 баллов - M.Сазонов; 9 - mL; 8 - Е.Малкин, sg, Булкина, С.Горбунков, Н.Бляхман; 7 - Женек; 6 - Куб; 5 - Н.Колпий, Кузнецов, Алексей Добкин ; 4 - в.а.Александр и В.Сонькин; 3 - Наташа, Женя Курц, ДА; 2 - Гридасов, Ia; 1 - веб-мастер РЖ, Белкина, А.Килобитов, Жуков, Мира Кон, Виктор Schneider, Константин Кирюхин, Бал, Андрей Устинов, Аня и Таир (вдвоем), hcab, Stedar, AV, yan, Савватий Недотрога, Little Lady, Кость Скрыптум, Максим, Илья Овчинников и Амин. М.Сазонов ушел так далеко вперед, что я предлагаю ему заранее подумать, будет ли он водить через тур. А сегодня снова два очка - за автора и за эпиграф. У mL есть шансы догнать лидера. Всем удачи!
http://www.slav.helsinki.fi/English/nestor.html
Записная же книжка его - собрание анекдотов, причем здесь представлены разные образцы этого жанра, от исторических рассказов до непристойных фольклорных новелл ("Отделение второе. Анекдоты для одного мужского пола"). Оказывается, финские коллеги выложили это самое приложение в сеть, воспользовавшись любимой угрофиноевразийской кодировкой кои8. Вот, например:
Ефим Курганов, выступавший в РЖ с заметками о тождественности Тютчева и Сократа (действительно, похожи - у Тютчева тоже была жена), некоторое время назад написал книгу о литературном анекдоте пушкинской эпохи. В виде приложения он опубликовал записную книжку Нестора Кукольника. Сам Кукольник прославился, как известно, драмой "Рука Всевышнего Отечество спасла", написанной бойкими пятистопными ямбами, а также словами "Если государь прикажет мне быть акушером - буду принимать роды".Неваховичи - происхождения восточного. Меньшой, Ералаш, и не скрывал этого, говоря, что все великие люди современные - того же происхождения: Майербер, Мендельсон, Бартольди, Ротшильд, Эрнст, Рашель, Канкрин и прочие. Старший Невахович был чрезвычайно рассеян. Случилось ему обещать что-то Каратыгину 2-му, и так как он никогда не исполнял своих обещаний, то и на этот раз сделал то же... При встрече с Каратыгиным он стал извиняться. - Виноват, тысячу раз виноват. У меня такая плохая память!.. Я так рассеян... - Как племя Иудейское по лицу земному, - закончил Каратыгин и ушел.
http://src-home.slav.hokudai.ac.jp/Writer/windex.html
Автор титанических комментариев к бессмертной поэме Ерофеева Эдуард Власов совместно с профессором Тецуо Мочизуки запустили у себя в Стране Восходящего (Университет Хоккайдо) справочную базу данных по современным русским писателям. Как водится - одним почет и уважение, а другим - простое упоминание. Скажем, статья о В.Белове содержит только список основных произведений Василия Ивановича, в котором почему-то нет романа "Все впереди". А о М.Берге, напротив, подробно сообщается, что онПрозаик. Родился в 1952 г. в Ленинграде. В 1970-80-е гг. работал экскурсоводом, библиотекарем и музейным работником. Публикуется с конца 1970-х гг. В 1989-1992 работал главным редактором журнала "Вестник новой литературы" (награжден за эти работу премией "Букер" в 1992 г.).
Кроме того, с русским алфавитом какие-то нелады - между Беловым и Бергом еще один автор затесался, которому совсем не там место. Не говорю уже, что на той же странице фигурирует Д.Бак, оказывающийся при детальном рассмотрении двумя разными людьми (видимо, предполагается, что по-русски фамилия "Бакин" пишется не так, как по-английски). Кроме того, многие ссылки вообще никуда не ведут. С одной стороны, грех роптать - отечественного аналога нет и не предвидится вроде. С другой - академическая все-таки страница, а не кулички какие-нибудь. Надо тщательнее. http://www.ipmce.su/~igor
Электронная поэтическая библиотека "Артикул". Текстов не очень много, зато наряду с Пушкиным, Бродским и, конечно, Блоком, есть нетривиальные авторы, ни в каких других собраниях не представленные. Скажем, Тредиаковский с Сологубом. Или загадочный Андрей Никита. Источники классических текстов более или менее корректно обозначены. Но обычно они ужасны, эти источники. Кроме того, тут же расположены безобразный "Краткий словарь литературоведческих теминов". ("ПОЭЗИЯ - так называлась художественная литература в древности, когда она целиком создавалась в стихотворной ритмической форме." - Конец цитаты, как говорится.) А вот "Список основных грамматических правил" весьма полезен, учитывая развернувшуюся борьбу за ликвидацию безграмотности в Интернете.
Михаил Владимирович, помянутый во первых строках сегодняшнего выпуска - это, конечно, М.В.Безродный, которого и поздравляю с завтрашним днем рождения. Все закладки также имеют к нему некоторое отношение, известное поисковым машинам и посвященным людям. Один только стишок - просто так.
 |
 |
 |
